Ермо - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Буйда cтр.№ 38

Она забирала в кухне завтрак, пристраивала поднос на постели и устраивалась напротив Джорджа, скрестив ноги по-турецки – толстые красивые коленки, литые бедра, смутная улыбка. «Я не порчу тебе аппетит?»

«Нуга, ты хоть отдаешь себе отчет в том, как это двусмысленно звучит?»

Она только качала головой, большущая красивая девчонка с припухшими от сна подглазьями и плотно пригнанными, как зерна в кукурузном початке, зубами.

«Если ты решишь уйти, – сказал он, – то сделай это, когда я буду спать».

«Договорились, – кивнула она. – Когда ты будешь спать».

Она и ушла, когда он спал. Быть может, он перестарался со снотворным: разболелись колени и позвоночник. Да и сотрясение мозга в очередной раз напомнило о себе: голова кружилась, как в детстве после катания на карусели.

Восстановить события той ночи по ежедневным газетам практически невозможно. Да и полицейские протоколы фиксируют лишь несколько разрозненных фактов, что и вовсе затрудняет работу биографа, оказывающегося в опасном зазоре между вымыслом и домыслом.

Вырисовывается следующая картина.

С проходившего по узкому канальцу катера видели двух мужчин и женщину на галерее палаццо Сансеверино. Как показали свидетели, мужчины сцепились в схватке у парапета, тогда как женщина находилась в нескольких метрах от них. Внезапно она бросилась бежать и скрылась за поворотом галереи, и в этот-то миг мужчины, не удержав равновесия, перевалились через парапет и рухнули вниз. Было поздно, темно, и когда катерок, развернувшись, приблизился к месту падения, на поверхности были видны лишь окурки да банановая кожура.

Прибывшая вскоре полиция начала поиск. Водолазы спустились в канал, а полицейские попытались войти в дом Сансеверино. Сразу сделать им это не удалось: кто-то изнутри отключил сигнализацию. Пришлось барабанить в дверь. Наконец управляющий, то есть Фрэнк, впустил промокших под дождем и продрогших служителей закона и провел их на галерею.

Одно из окон, выходившее на эту сторону, было открыто настежь, свет в комнате горел, на столе стояла недопитая бутылка виски. Беглый осмотр, однако, не выявил никаких хищений. Да и проникнуть из этой комнаты в другие помещения дворца, как выяснилось, можно было лишь одним способом – через комнатку треугольной формы, открывавшуюся только снаружи. Возможно, воры, наткнувшись на прочные запертые двери, вернулись на галерею и решили проникнуть во дворец другим путем, но что-то им помешало. Не исключено, что им помешала замеченная свидетелями женщина, хотя и это обстоятельство не объясняет причин вспыхнувшей вдруг между преступниками ссоры, переросшей в драку с фатальным исходом.

Под утро со дна канала наконец извлекли два трупа – старого и молодого мужчин, судорожно вцепившихся друг в дружку, – так их двоих и вытащили на борт спасательного катера. Одного из погибших слуги Сансеверино опознали: за несколько месяцев до этого случая он работал в бригаде реставраторов, восстанавливавших одну из картин в доме. Старика не знал никто. Никаких документов при погибших не оказалось. По сохранившимся бумагам удалось установить, что молодого мужчину звали Игорем Дембицким. О женщине не удалось узнать почти ничего. В доме жила гостья хозяина, но, по словам управляющего, она накануне уехала и не могла иметь отношения к происшествию. Другие женщины никак не могли проникнуть во дворец, чтобы об этом не знали Фрэнк или его жена.

Проверка приходящей прислуги ничего не дала: во-первых, это были люди, ни разу не входившие в конфликт с законом, а во-вторых, у всех было алиби.

Последующая тщательная проверка показала, что ни одно из произведений искусства, находившееся в списках, из дома вынесено не было. Это обстоятельство придало следствию формальный характер.

Дотошнейший Федерико де Лонго, за долгие годы неплохо изучивший характеры Ермо и его мажордома, не удовольствовался результатами полицейского расследования и предпринял собственный розыск.

Во-первых, ему удалось установить, что одно произведение искусства из дома было все же вынесено: чаша Дандоло. Зная об отношении Джорджа к этой вещице, де Лонго был поначалу немало удивлен тем обстоятельством, что ни Ермо, ни Фрэнк не заявили о пропаже в полицию. На вопрос Федерико о причинах молчания Фрэнк ответил уклончиво: «Я был уверен, что чашу взял сэр Джордж. Ведь он в своем кабинете собрал все, что ему дорого. Поэтому я и не стал поднимать шум прежде времени, а поговорить с хозяином в тот день не представилось возможным: он и без того плохо себя чувствовал…»

Во-вторых, Федерико де Лонго попытался выяснить настоящее имя гостьи Ермо, для чего затребовал у Фрэнка список реставраторов, занимавшихся картиной Якопо дельи Убальдини. Каково же было его удивление, когда в списке не оказалось ни одного женского имени! Десятеро мужчин – русский, трое поляков, четыре югослава, два румына, и никаких следов Агнессы Шамардиной.

«Мы не пересчитывали этих людей, – проворчал Фрэнк, – и вовсе не приглядывались к ним».

По всему выходило, что Нуга была одиннадцатой.

Это забавное открытие напомнило биографу новеллу Честертона о хитром воре, умудрившемся сыграть роль слуги и гостя в некоем фешенебельном клубе, откуда ему удалось стащить серебряный столовый прибор и при этом не привлечь к себе внимания: слуги приняли его за гостя, гости – за слугу, не заслуживающего внимания.

Наконец, в-третьих, де Лонго путем сопоставления множества косвенных фактов сумел приблизиться к разгадке личности лысого старика, выуженного водолазами со дна канала. Его догадки переросли в уверенность, когда вместе с Маргарет Чепмэн им пришлось заниматься разбором бумаг Ермо и изданием книги «Als Ob», где Джанкарло ди Сансеверино выведен под именем Джанфранко.

После долгих колебаний честняга Федерик выложил результаты своего расследования Джорджу.

Ермо слушал его с невозмутимым видом. Он уже вставал, передвигался по дому без посторонней помощи, читал и писал, но от взгляда де Лонго не укрылись перемены в облике и поведении писателя. Бросились в глаза плохо стриженные голубоватые ногти на исхудавших желтых пальцах, которые вяло свисали с подлокотников кресла и с которых – «Сам не знаю почему, но они завораживали меня и вызывали острую жалость», – признавался он впоследствии – де Лонго не сводил взгляда в продолжение всего их разговора. Как ему показалось, Ермо слушал не очень внимательно, был рассеян и даже как будто равнодушен, что было для него нехарактерно. Когда биограф спросил, почему Джордж «по существу выгораживает воровку, похитившую ценную вещь», Ермо с кривой улыбкой пожал плечами.

«Судя по всему, – пишет биограф, – Джордж ни под каким видом не хотел привлекать внимание полиции к этой женщине, так поразившей его воображение, что ради нее, даже после того как она обманула его доверие, он готов был пожертвовать самым дорогим, что у него оставалось, – чашей Дандоло. Утешает лишь то, что коварная воровка вряд ли сможет продать произведение искусства за цену, на которую, видимо, рассчитывает: чаша внесена в каталог Джелли…»

Федерико де Лонго был огорчен равнодушием Джорджа – более того, не очень-то скрываемым стремлением поскорее избавиться от гостей. Ермо хотел остаться один. Во что бы то ни стало.