Сверхчувствительная натура. Как преуспеть в безумном мире - читать онлайн книгу. Автор: Элейн Эйрон cтр.№ 29

1. Представьте себе на редкость красивого ребенка 6 недель от роду. По-настоящему крошечного малютку. Восхищенно полюбуйтесь его нежностью и хрупкостью. Обратите внимание: вы готовы почти на все, чтобы защитить этого малыша.

2. Теперь осознайте, что это чудесное дитя – ваше «Я», ваш младенец (организм). Даже если этот ребенок выглядит похожим на того, которого вы недавно видели в действительности, он рожден вашим воображением.

3. Теперь понаблюдайте, как малыш (ваше «Я») начинает хныкать и беспокоиться – что-то случилось. Спросите его: «Что я могу сделать для тебя?» И внимательно выслушайте ответ – это будет говорить ваш младенец (организм).

Не беспокойтесь о том, что вы «все это выдумали». Конечно, выдумали, но в процессе создания этой «выдумки» принял участие и ваш младенец (организм).

4. Ответьте малышу, вступите с ним в диалог. Если вы предвидите трудности с удовлетворением его потребностей, поговорите об этом. Если сожалеете о чем-либо, извинитесь. Если сердитесь или вам грустно, эти подробности отношений с младенцем тоже полезно знать.

5. Без колебаний снова и снова выполняйте любую часть упражнения, как здесь описано или как-то по-другому: например, в следующий раз просто откройте мысли своему младенцу (организму), каким бы ни был его возраст и в какой бы обстановке он ни появился.

В этой главе мы начнем заниматься рефреймингом, переосмыслением вашего детства. Читая о типичных переживаниях сверхчувствительных детей, вы наверняка заметите, что к вам возвращаются воспоминания о собственном детстве. Но теперь вы видите их по-новому, сквозь призму вновь обретенных знаний о своей характерной черте.

Этот опыт имеет значение. Как и в случае с растением, особенности семечка, упавшего в почву – ваш врожденный характер, – только часть истории. Качество почвы, вода и солнце также влияют на развитие растения, которое теперь представляет собою вас. Если условия развития неблагоприятны, листья, цветы и плоды вряд ли сумеют появиться. Аналогично этому и вы в детстве вряд ли демонстрировали свою сверхчувствительность, если для выживания требовалось совсем иное поведение.

В ходе исследований я обнаружила две «разновидности» СЧЛ. Одни с трудом признавались, что ощущают подавленность и тревожность, другие почти не упоминали об этих чувствах. Разница между этими двумя группами была очевидна. Позднее я обнаружила, что почти у всех подавленных и тревожных СЧЛ было трудное детство. В отличие от них не-СЧЛ с трудным детством не выказывали подобной подавленности и тревожности, как и СЧЛ, детство которых прошло благополучно. Важно, чтобы ни мы, ни широкая публика не путали сверхчувствительность с невротизмом, к которому относятся отдельные типы острой тревожности, подавленности, болезненной привязанности, избегания близости, обычно возникающие в результате трудного детства. Да, некоторым из нас пришлось справляться и со сверхчувствительностью, и с невротизмом, но это не одно и то же. Эта путаница с невротизмом, сверхчувствительностью и последствиями детской травмы – одна из причин некоторых негативных стереотипов, связанных с СЧЛ, предполагающих, что мы по своей природе тревожны, депрессивны и т. п. Так давайте все вместе попробуем во всем разобраться.

В целом ясно, почему трудное детство способно наложить на СЧЛ более глубокий отпечаток, чем на не-СЧЛ.

СЧЛ с самого начала склонны замечать все детали и все возможные последствия опасного опыта, но это влияние детства легко недооценить, поскольку слишком много важных событий происходит еще до того, как мы обретаем способность их запоминать. Мало того, когда-то нечто важное просто вызвало чересчур сильный стресс и потому было умышленно забыто. Если тот, кто заботился о вас, был недовольным или опасным, ваше сознание погребло в глубинах эту информацию, слишком страшную, чтобы признать ее существование, а ваше подсознание сформировало выраженную недоверчивость.

Хорошая новость заключается в том, что над любыми негативными эффектами можно с успехом поработать. Я встречала СЧЛ, которые так и поступили, избавившись в итоге от большей части подавленности и тревожности, но этот процесс занимает немало времени.

Однако даже если вы имели чудесное детство, все равно быть сверхчувствительным нелегко. Вы чувствовали себя не таким, как все. Ваши родители и учителя, даже превосходные в большинстве отношений, вряд ли знали, как обращаться со сверхчувствительным ребенком. Информации об этой характерной черте попросту не существовало, поэтому многие прилагали старания, чтобы сделать вас «нормальным», привести в соответствие с неким идеалом.

И, наконец, последнее, что надо запомнить: сверхчувствительность у девочек весьма отличается от сверхчувствительности у мальчиков. В этой главе я часто буду делать отступления, указывать, как, скорее всего, формировался ваш опыт в зависимости от вашей половой принадлежности.

Со сверхчувствительной 60-летней Маршей мы встречались на сеансах психотерапии в течение нескольких лет, надеясь хотя бы отчасти разобраться в ее «компульсивности». В свои 40 с небольшим она стала поэтессой и фотографом и к 60 годам сумела приобрести значительный авторитет.

Ее история отчасти печальна, однако в целом ее родители действовали в ее интересах. Марша сумела поладить со своим прошлым и продолжать учиться на его примере – как внутренне, так и посредством своего искусства. Думаю, если бы сегодня ее спросили, счастлива ли она, ответ был бы утвердительным, но важнее всего неуклонное возрастание ее мудрости.

Марша была младшей из шести детей родителей-иммигрантов, старающихся свести концы с концами в маленьком городке на Среднем Западе. Старшие сестры Марши помнили, как плакала их мать, узнавая об очередной беременности. Тетки Марши вспоминают, что ее мать, их сестра, страдала глубокой депрессией. Но у самой Марши не сохранилось воспоминаний о том, чтобы горе, подавленность, усталость или безысходность лишили ее мать энергии. Она была безукоризненной немецкой домохозяйкой и набожной прихожанкой. Жизнь отца Марши тоже сводилась к «работе, еде, сну».

Их дети не чувствовали себя нелюбимыми. Родителям просто не хватало времени, сил и денег на выражение привязанности, беседы, поездки на каникулах, помощь с уроками, мудрые наставления и даже на подарки. Выводок из шести цыплят, как порой Марша называла себя и других детей, рос преимущественно сам по себе.

Из трех разновидностей привязанности, о которых вы прочли в предыдущей главе, – надежной, тревожной и избегающей – раннее детство Марши потребовало от нее последней. Ей пришлось смириться с ролью ребенка, который никому не нужен и старается доставлять окружающим как можно меньше хлопот.

В первые два года жизни Марше пришлось спать в одной постели с тремя старшими братьями. Увы, они, как порой делают дети в отсутствие присмотра, пользовались младшей сестрой для сексуальных опытов. Через два года ее переселили в комнату сестер. Все, что ей помнится: «Наконец-то я стала чувствовать себя немного спокойнее по ночам». Однако она оставалась жертвой жестоких, откровенных сексуальных домогательств одного из старших братьев, пока ей не исполнилось 12 лет.