Русь - Арийская колыбель. От Волги до Трои и Святой Земли - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Абрашкин cтр.№ 46

Повторяю еще: важнее всяких материальных признаков, всякого политического устройства, всяких отношений граждан между собой преданья и поверья самого народа.

А. С. Хомяков

Историки — люди основательные. В своих выводах они неизменно ссылаются на сведения, почерпнутые в тех или иных документах. Источники — это самый необходимый материал для разжигания их творческого огня. Как математик начинает строить свою теорию, отталкиваясь от определенной системы аксиом, так и ученый–историк опирается в рассуждениях на общепринятый свод текстов и установленных фактов.

Но выстроить целостную картину исторического события на основе одних только источников невозможно. Этот парадокс уже давно известен математикам. В 1931 году американский логик Курт Гедель доказал теорему, согласно которой любая логически непротиворечивая, формальная аксиоматическая теория никогда не исчерпывает полностью свой предмет каким бы то ни было перечнем исходных аксиом. Всегда оказывается возможным найти или сформулировать такое утверждение, что ни само это утверждение, ни его отрицание нельзя ни доказать, ни опровергнуть, исходя из данной аксиоматики. Применительно к обсуждению исторических событий это означает, что если оставаться в кругу конечного числа общепринятых источников, то рано или поздно столкнешься с проблемой выбора одной из двух равновозможных интерпретаций. В такой ситуации для того, чтобы отдать предпочтение какому–либо мнению, ученому принципиально следует выйти за рамки исторической науки в ее классическом понимании и привлечь дополнительные аргументы совершенно иного порядка. Но тогда его оппонент непременно отметит в своем отзыве, что данное рассуждение, возможно, справедливо, но прямо источниками не подтверждается и потому доверия едва ли заслуживает

Подобные недостатки присущи всякому теоретическому знанию, которое нельзя непосредственно проверить на опыте. И это прекрасно понимают профессиональные историки. Многие важные проблемы они оставляют без ответа, ограничиваясь указанием, что в настоящее время для этого недостаточно данных. Особенно много таких «белых пятен» накопилось у исследователей Древнего мира, располагающих относительно небольшим объемом источников. В их распоряжении, однако, имеется огромное количество мифов, преданий и легенд о событиях того времени, которые, в общем–то, еще не осмыслены историками. Отношение к этим богатствам народной мудрости у подавляющего большинства ученых предельно скептическое. Еще А. С. Хомяков в своей «Семирамиде» писал: «Когда мы сравниваем современный критический дух с наивностью историков и летописцев Средних веков, нам они кажутся жалкими невеждами или по крайней мере легковерными детьми. За всем тем, чем далее мы продвигаемся в науке, тем чаще нам приходится соглашаться с их мнениями, находить смысл в их сказках и удивляться верности их заключений. Бесхитростные, простодушные, чуждые нашей учености книжной и словесной, они не надеялись слишком много на свою догадку, на тонкость своих исследований, но… не презирали чужого невежества и охотно верили тому, что другие народы сами про себя говорили и о себе помнили». Прошло более века, но мало что переменилось в стане историков. Они, по преимуществу, не хотят поставить мифы и сказки древних народов в один ряд с письменными источниками и материальными памятниками.

Другое дело непрофессионалы, среди которых множество писателей, мифологов, философов, ученых–естественников и просто любознательных исследователей, стремящихся извлечь рациональную информацию из мифологии древних народов. Именно в их среде родился новый метод изучения древнейших цивилизаций, который писатель В. Щербаков очень удачно назвал метаисторическим.

Метаистория буквально — это то, что следует за историей, следующий, более всеобъемлющий этап осмысления человеческого прошлого. Его характерным свойством является привлечение для восстановления целостной картины минувших эпох данных из других областей знания, в первую очередь мифологии и языкознания, а также расширение возможных методов исследования. Азбукой метаистории можно по праву назвать сочинение нашего выдающегося философа, поэта, публициста, историка и богослова — Алексея Степановича Хомякова (1804–1860), которое он назвал именем знаменитой ассирийской царицы — «Семирамида».

Эта книга, писавшаяся с некоторыми перерывами около 20 лет и составившая три объемистых тома, вполне сохранила стиль и особенности домашних бесед. В ней отсутствуют цитаты, почти нет указаний на источники (а в качестве таковых Хомяков держал в памяти сотни исторических, философских и богословских сочинений), некоторые факты изложены неточно, некоторые сопоставления, особенно этимологические, явно поверхностны и случайны. Однако «любительская» позиция Хомякова идет вовсе не от недостатка сведений и не от неумения работать профессионально. Рядом отправных тезисов исследователь заявляет, что существующая историческая наука не в состоянии определить внутренние, действительные причины движения истории и выявить, тем самым, реальную канву событий, — следовательно, это должен сделать непрофессионал в свободном поиске утверждений и их доказательств и в форме, «отрешенной от сугубой научности».

А С. Хомяков попытался взглянуть на историю человечества с единых позиций, вплести судьбы отдельно взятых цивилизаций в общий процесс развития общества и, наконец, выделить в этом многонациональном мире движение отдельных племен и народов. По–видимому, он был первым, кто сформулировал правила извлечения конкретной исторической информации из мифологии древних народов.

Религия — наиболее яркое воплощение души народной. Боги народа — отражение его миросозерцания и отношения к жизни. К примеру, у германцев верховный бог Один представлялся в виде воина, у русских же высшим божеством служил Род — символ плодородия и любви. Разве не выражают они основополагающую линию в характерах двух великих народов? «Впрочем, лицо мифическое не всегда представляет собою характер того народа, которого воображением оно создано. Переходя в другой мифологический мир, оно к прежнему своему значению присоединяет еще новый характер, зависящий от народа–изобретателя и народа, принявшего чуждое божество. Когда племя шло на брань со знаменами, на которых были изображения своего невидимого покровителя, устрашенный неприятель принимал в свой Олимп грозное божество и старался не только умилостивить, но и переманить его на свою сторону» (Хомяков А С. Семирамида). Интереснейший момент — по судьбе богов можно следить за борьбой и перемещениями народов. Принятие чуждого бога в свой пантеон — процесс вынужденный. Он обозначает факт присутствия на данной территории народа–завоевателя. Таким образом, распространение культа того или иного бога совпадает с направлением миграции поклоняющегося ему народа.

Рассмотрим с позиции метаистории события, описанные в гомеровской «Илиаде». Эта поэма посвящена изложению реальных исторических событий. В битве за Трою сражаются народы и племена, хорошо известные историкам из других античных источников. Но, помимо противоборства человеческих армий, в «Илиаде» присутствует и рассказ об истории распри богов, случившейся на греческом Олимпе во время Троянской войны.