Сама уверенность. Как преодолеть внутренние барьеры и реализовать себя - читать онлайн книгу. Автор: Кэтти Кей, Клэр Шипман cтр.№ 40

Разумеется, чтобы использовать стратегию рисков и поражений, придется заставить детей (а заодно и себя) выйти из зоны комфорта. Для многих американцев это внове, а вот в Азии это – основа воспитания. Азиаты помешаны на терпении, этой новомодной идее из области позитивной психологии, смысл которой – уметь быть стойкими и без жалоб переносить трудности. В Японии эту идею именуют специальным словом, которое звучит так – «гаман». В приблизительном переводе оно означает: «Продолжай пытаться!» Весьма полезная штука.

Элейн Чао, бывший министр труда, семья которой перебралась в США с Тайваня, когда она была еще ребенком, уверена: Западу было бы полезно перенять у Востока идею позитивного отношения к трудностям {92}. «Американцы делают ставку на свои сильные стороны. Быть может, это вытекает из христианского мировоззрения: Бог дал тебе способности, и ты обязан их реализовать в полной мере. Когда разговариваешь с американцем, нередко слышишь что-то типа: “Математика у меня не идет, так что займусь-ка лучше писательством”. Китайцы смотрят на это иначе. Родители стараются бороться с детскими слабостями. Если ребенок не успевает по математике, они обычно сосредотачиваются на том, чтобы он добился лучших результатов по этому предмету».

Поскольку Чао была эмигранткой, детство у нее было непростое. До начала нашего исследования мы бы сочли его скорее пугающим, а не способным чему-то научить. Элейн была старшей из шести сестер. Ее отец вынужден был бежать из своей маленькой деревушки в Китае после того, как к власти пришли коммунисты. Семья переехала на Тайвань, где отец получил стипендию, давшую возможность уехать в США. Но прошло еще три долгих года, прежде чем он скопил достаточно денег, чтобы перевезти в Америку и семью. Все это время матери пришлось воспитывать дочек одной, и Элейн ей помогала. «Думаю, то, каким по счету ты родился, играет решающую роль. Я была старшей. Когда мы только приехали в Америку, нам поначалу пришлось очень туго. От меня зависели родители. От меня зависели сестры. Мне ничего не оставалось, кроме как сделать храброе лицо и решать проблемы».

Когда в восемь лет Элейн – не зная ни слова по-английски – оказалась в Квинсе, она сразу же пошла в местную школу. Ей пришлось постоянно находиться бок о бок с одноклассниками, а они отнюдь не испытывали к ней симпатии. «Это был 1961 год, тогда нынешней толерантности еще и в помине не было. Все было либо черным, либо белым». Китайская девчонка, не говорившая по-английски, была соблазнительной мишенью для издевательств. И сегодня она помнит мальчика, который доставил ей немало неприятностей. «У нас в классе был мальчик Эли, который превратил мою жизнь в сущий кошмар. Я не говорила по-английски и не различала на слух имена “Элейн” и “Эли”. Просто не слышала. Так что, когда учитель называл его имя, я вечно вставала, и все надо мной потешались».

Она никак не могла найти выход из школьных и домашних проблем. Жизнь становилась все сложнее. У семьи не было ни денег, ни родственников, они жили в полной изоляции. Поскольку Элейн была старшим ребенком, родители ждали, что она не только решит собственные проблемы, но и поможет поднять на ноги пятерых сестер. Сегодня она считает, что именно то время ей следует благодарить за полученный заряд веры в себя. «Я не уверена, что заботливое и любящее окружение всегда идет на пользу. Если ты сталкиваешься с трудностями и они не ломают тебя, то непременно сделают сильнее».

Все это звучало чертовски правильно – и про риск, и про неудачи, и про стойкость, и про готовность принять ту боль, которую доставляет тебе жизнь, чтобы извлечь из этого урок. Разумом мы это понимали. Но душа наотрез отказывалась в этом участвовать. Невзирая на все полученные свидетельства, мы не желали – и не желаем до сих пор – воплощать в жизнь подобный метод воспитания с его идеей о том, что любовь должна быть жестокой. Что ж, иногда материнский инстинкт берет верх, и мы просто не можем удержаться от того, чтобы облегчить жизнь своих чад. Может, вы думаете, что мы, родители, больше трясемся над девочками, чем над мальчиками? Но наблюдения свидетельствуют о том, что мальчики, особенно первые дети своих родителей, точно так же страдают от того, что отец Кэтти называет незнанием слова «нет» – иными словами, от избалованности {93}.

Клэр, как матери двоих детей-спортсменов, поневоле пришлось оценить всю прелесть поражений. С учетом того, что сама она в детстве спортом не занималась и к тому же не любит проигрывать, это было нелегко. Ее сын Хьюго увлекся бейсболом, и в первые годы каждый его выход на позицию для удара по мячу был для нее сущей пыткой. Она ощущала происходящее гораздо острее, чем он сам, и буквально не могла смотреть игру. А потом, по иронии судьбы, ей пришлось стать футбольным тренером своей дочери, поскольку никого более подходящего для этого просто не нашлось. «Мы уже начали заниматься сбором материала для этой книги… Но ведь Делла такая спортивная, и я понимала, что ей с подругами нужна команда. Эта работа оказалась на удивление нервной. Я переживала за Деллу, когда она злилась на себя за то, что пропустила гол, а потом переживала за всю команду, если они проигрывали. Я все время зацикливалась на поражениях и не замечала успехов». В конце концов настоящий тренер сказал ей, что она должна без сопротивления принимать все происходящее – поражения, борьбу и все прочее. «Тогда я стала обращать внимание команды на успехи, даже самые маленькие, каждой из девочек. Девчонкам это понравилось – да и мне здорово помогло. К концу года они стали настоящими монстрами – никто не мог их остановить». Клэр наблюдала, как ее сын месяц за месяцем упорно осваивает биту – и затем, взяв себя в руки, создала команду, в которой ему хотелось играть. «Я узнаю о мастерстве, о поражениях и борьбе не меньше, чем дети, – и, нужно сказать, это для меня очень важно».

Патти Солис Дойл поняла, что выгоды, связанные с готовностью рисковать и терпеть поражения, можно получить и будучи взрослым. Семь лет назад она сделала самую большую ставку в своей жизни. Она много лет работала с Хиллари Клинтон – и вот теперь согласилась возглавить ее предвыборную кампанию. Она знала, что эта работа будет трудной, неблагодарной и, вполне возможно, как это часто бывает с политическими кампаниями, закончится сокрушительным поражением. При этом она становилась одной из первых, кому довелось руководить предвыборной кампанией женщины, и первой американкой испанского происхождения, вставшей во главе президентской гонки. Словом, ставки были высоки.

Год спустя ее уволили: цифры в бюллетенях для голосования оказались далеки от идеала. Для Патти это был настоящий удар. Много месяцев она была уверена, что больше вообще не будет работать, но все же постепенно ей удалось смириться с происходящим.

«Сейчас я рада, что рискнула», – призналась она. Потом рассмеялась, покачала головой и продолжила: «Теперь я бы ни за что не сказала, что после всего этого потеряла работу. Нет-нет, ни за что!» Патти Дойл вторит Элейн Чао: «Я поняла: то, что не убивает нас, делает нас сильнее. Я многому научилась. Теперь я знаю, как переживать неприятности, знаю, что можно проиграть и двигаться дальше».