Остров Тайна - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Топилин cтр.№ 39

– А что же ты тогда недавно обещания им давала?

– Мало ли что говорила! – усмехнулась она. – Я и так… из своих запасов ради тебя выгребаю.

– Ну и тварь же ты! – горько усмехнулся Володька.

– Как хочешь, так и называй. Всякое на своём веку наслышалась. А только и с тобой так же будет! Будешь приходить сюда, когда я скажу – будешь сыт. А нет – пеняй на себя.

– Что же ты хочешь сказать, подыхать с голоду буду, а ты меня любить не будешь? Внимания не окажешь? – в удивлении вспыхнул Володька.

– Любовь?! – надменно засмеялась Авдотья. – Какая может быть любовь? Ты что, дурак? Нет никакой любви. Так просто…

– Неужели тебе своего мужа не хватает?

– Знать, не хватает, – весело засмеялась она, поглаживая его по голове властной ладонью. – Только тебе до этого дела нет. Твоё дело в другом заключается! Понимаешь, о чём я говорю?

– Понимаю, – глухо ответил он, опуская глаза.

– Ну а раз понимаешь, тогда молодец! – довольно ответила расчётливая баба, поднимаясь с места. – Пошла я, а то потеряют, – погладила Володькину щеку запястьем и довольно засмеялась, как будто только что выиграла в денежную лотерею. – Через два дня опять на этом месте!..

Она выбралась на дорогу, посмотрела по сторонам. Не заметив никого, неторопливо пошла к заставе, мурлыча под нос какую-то песню. Падшая. Самоуверенная.

Владимир ещё долго сидел под кедром, глядя себе под ноги. Противное чувство презрения к самому себе рвало его на части. Униженный и оскорбленный, он не знал, как ему поступать дальше. Авдотья просто воспользовались им, более того, в дальнейшем она желала брать от него то, что необходимо было только ей. И выразила своё отношение к нему так, будто он старый, истоптанный сапог, а она – его хозяйка: захочу – выкину, захочу – поношу ещё.

– Больше не приду, пусть хоть телегу с колбасой на себе притащит! – решил он и, твёрдый в своём намерении, быстро пошёл к домам.

Едва в густой чаще заглохли его торопливые шаги, от дальнего дерева отделилась тень человека. Осторожно, как будто черная лебедь, неслышно скользя по водной поверхности, тень проследовала к месту недавней встречи любовников, присела на корень сгорбленной корчагой, задохнулась сдавленным стоном. Хрупкая фигура. Постаревшее лицо. Детские глаза. Тонкие девичьи руки.

Прасковья. Она всё видела. Девушка следила за Владимиром от самого посёлка, хотела быть нужной, если потребуется чем-то помочь. Все эти дни после того, как он появился на острове, наивная, бегала за ним, как хвостик. И вот – выследила…

Размазывая по лицу горячие слезы, Прасковья долгое время не могла прийти в себя. Боль и обида душили сердце. Сознание выжигала ревность. Растоптанная, униженная ее любовь беспощадно раскиданным костром дотлевала в сумраке непроглядной тьмы. Собрать в единую кучу угли, казалось, теперь уже невозможно.

Собравшись с мыслями, Прасковья взяла себя в руки. Пора было идти к людям. Успокоившись, уголками платка вытерла мокрые глаза, восстановила дыхание. Бесцельно осматривая свои ноги, заметила, как на чунях ослабла подвязка. Наклонившись, чтобы её подвязать, девушка протянула руки и… вздрогнула от находки. Подхватила пальцами золотое, с тёмным, зелёным камушком, колечко. Авдотья потеряла.

Наутро четвёртого дня умер Илья Иванович Берестов. Тихо. Без единого звука. Ещё ночью по всему бараку слышалось его тяжёлое, прерывистое дыхание. Прасковья дважды поднималась к нему, давала воды, убирала туалет, накрывала голое тело тряпками. Поднявшись в третий раз, перед рассветом, прикоснулась к ещё тёплому, остывающему отцу, поняла, что всё кончено, присела рядом, негромко, чтобы не разбудить спящих, заплакала в ладошки.

Её услышала Матрёна Захаровна Мельникова, подняла голову и тут же всё поняла, встала, подошла, обняла девушку за плечи. Прасковья ткнулась ей в плечо, как к родной матушке, сжалась комочком: есть с кем разделить боль утраты. Их услышали другие женщины, окружили, поддержали. Слёз нет, давно все выплаканы. За ними раньше времени поднялись мужики, дети. На лицах ссыльных – чёрная печать, хотя все предвидели скорую смерть Ильи Ивановича.

Пока женщины обмывали и одевали усопшего, остальные находились на улице. Сонные дети грелись у костра. Негромко переговариваясь между собой, мужики передавали друг другу по кругу большую кружку обжигающего кипятка.

Светало. Над заболоченной равниной вытянулась зыбкая полоса зари. Чёрное болото дремало невозмутимым спокойствием. Поверхности водных отпарин покрылись корочкой тонкого льда. Чахлые деревья раскинули обреченные руки-ветки: зачем мы здесь? Заберите нас отсюда на твердую землю!

В морозном воздухе глубокая тишина. Чуткому уху слышно, как падает с исполинов отмершая хвоя, в глубине острова порхают мелкие птахи, скребут кору дерева коготки поползня. Где-то далеко, в невидимой темноте колется стекло: разбивая острыми копытами лёд, по болоту бредёт сохатый. Старожилы не обращают на звуки внимания, привыкли. Новички невольно поднимают головы, озираются по сторонам, но, глядя на остальных, успокаиваются.

Вдруг где-то там, на северной стороне, в полной темноте ударил тонкий металл. Будто далёкий, невидимый кузнец разбил кувалдой раскалённый пруток железа. Раз, второй, третий. Новички в удивлении озираются: не ослышались ли? Старожилы угрюмо покачали головами, подтвердили:

– Так и есть. Заутреня начинается. Сейчас петь будут.

– Кто?!

– А кто ж его знает… – пожал сухими плечами Тихон Булычев, самый старый из ссыльных. – Может, беглые, а может, и староверы.

– Так как же вы не знаете?.. Вроде как рядом… слышно хорошо! – воскликнул Гоша Подгорный.

– Как же, рядом… – покачал головой Тихон. – По такому тихому утру за десятки вёрст шишка с дерева упадёт, и то знаешь! А тут… может, они, старообрядцы, за болотом живут! А болото, оно, мил человек, сам видишь какое, на коне за лето не объедешь.

– Так что, и никто не пробовал к ним сходить?

– Как же – пробовали! – вступился в разговор Егор Зырянов. – Митька Ступаков в сторону бабки ходил. Сразу от лежнёвки вроде как сухое место было, полянки да бугорки. Пошёл он, – рассказчик растерянно опустил глаза. – Сначала ходко пошёл, как по писаному. Идёт себе, улыбается, а потом вдруг ни с того – раз, и тонуть начал. Двое наших: Иван Гаврилов да Гришка Суслов ему на помощь бросились, но только не успели пробежать и ста шагов, как оба на сухом островке провалились. Иван Гаврилов смог выбраться, приполз назад, Митька да Гришка так и захлебнулись… – Перекрестился: – Царствие Небесное! – И скорбно дополнил: – А Ванька же Гаврилов на третий день непонятно от чего сам помер. Вот такие у нас тут дела творятся. Мы с той поры на болото – ни ногой! Только лес чуть в стороне рубим, ягоду собираем недалеко. А к бабке больше никто не ходит.

– К какой бабке? – поинтересовался Степан Мельников.

– Да кто ж её знает, – посмотрев на своих напарников, в смятении ответил Егор Зырянов. – Является тут одна… То ли вправду живая, то ли видение.