Тропа бабьих слез - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Топилин cтр.№ 45

Гришке не по себе: что происходит? Все же ожидая хорошего, он равнодушно смотрел во все стороны, на высокие горы, угрюмый лес, холодный чистый ручей. От нечего делать он толкнул ногой кирку, перевел взгляд на брошенный лоток… В голову будто кто плеснул кипящий свинец! Гришкины щеки опалили горячие языки пламени, а между лопаток приложили лед. Гришка узнал знакомый лоток для промывки золота!..

Когда-то давно, в пору познавательного отрочества, в тот год, когда Гришка добыл своего первого медведя, отец брал его с собой к далекому Искерки-таг. Много дней ушло на увлекательное путешествие. Сейчас он не помнит, сколько ночей им пришлось провести под открытым небом, какими долгими и крутыми казались первые перевалы и хребты и как болела спина и ноги юного мальчугана от спины коня без седла в долгой дороге. Отец показывал сыну дикую тайгу, ненастойчиво учил тонкостям и премудростям промысловой жизни, показывал гольцы и распадки, рассказывал, где и как лучше пройти в том или ином месте. Гришка трепетно воспринимал уроки мудрости, – «Внимательно смотри вокруг, и увидишь!» – сухим мхом впитывая в себя любой секрет, который мог оказаться во благо. Как прилежный ученик, он быстро научился разводить костер без спичек, находил вонь-траву, отпугивающую комаров и мошку, умело разбивал стан на открытой местности, знал, из чего лучше приготовить веревку, если порвалась лямка у котомки. Когда они возвращались домой, отец вдруг остановился перед старым, корявым, изогнутым ветрами, высотой и временем сухим кедром. Осмотрев умирающее дерево со всех сторон, довольно улыбнулся находке:

– Вот, Гришка! Смотри, какой хороший получится лоток песок промывать!

Он тогда был немало удивлен его словам, но, так как против отца не смел перечить даже бровью, стал беспрекословно помогать ему осуществить задуманную идею. Гришка хорошо помнит, как долго они пилили ствол в нужном месте, потом кололи сутунок на прогонистые отщепы, добираясь до болони. Сейчас он не может подсчитать точное количество рябиновых клиньев, вырубленных им для работы.

Прежде чем вбить в дерево очередной клин, отец долго изучал направление волокон, высматривая, куда пойдет направление раскола. Потом, осторожно забив рябинку в толщу, он бережно, осторожно попеременно подбивал один, другой, третий, пятый клин в свое время, давая задуманному одновременную трещину. И каковым удивительным был конечный результат, когда в последний момент, отделившись от основной массы кедра, у него в руках осталась тонкая, овальная, вогнутая пластина.

Лоток получился небольшой, продолговатый, размером с таз. Он был тонкий – с палец; глубокий – в него входило около ведра воды; прочный – за счет ненарушенных, целых волокон; и удивительно легкий – не тяжелее топора. Позже в работе при промывке песка Гришка был доволен качеству промытого золота. В заборах лотка, между волокон, вместе с самородками и «спичечными головками» отлично задерживались кропалики и шлихи, в то время как ненужная грязь и легкие присадки полностью вымывались водой. Такого лотка, как у отца, Гришка не видел ни у одного старателя. Все эти годы Гришка мечтал сделать себе такой же, но так и не мог найти подходящего дерева.

В тот год, когда отец потерялся в тайге, лоток был вместе с ним. Отца он так и не нашел. А лоток – вот он, перед его глазами!..

Трудно передать Гришкино состояние в ту минуту. Ему казалось, что чья-то безжалостная, коварная рука вырвала его сердце. Простые, обыкновенные люди, кого он знал, с кем жил рядом, доверял, оказались врагами, убийцами его отца. Подобное открытие – как шаг в ад, где нет пути назад.

В притупленном, шоковом состоянии Гришка опустился на колени, не своими, чужими руками взял лоток дрожащими пальцами, поднес к лицу. Взгляд Гришки выражал боль: как можно? Сознание разбивалось осколками льда: зачем?

Как долго и больно все продолжалось, он не знает. Из шокового состояния выбил резкий, жгучий удар хлыста в спину. За ним, через мгновение в уши ударил колкий грохот грома.

Гришка упал на землю, лицом на лоток, тут же пришел в себя. Метнувшийся по горам раскат выстрела отрезвил, вывел его из забытья. Он понял, что произошло.

Отточенное чувство самосохранения огненной стрелой пронзило разум. Пружиной сработавшего капкана Гришка вскочил на ноги, сорвался с места, побежал в спасительную тайгу. Он не обращал внимания на испуганных лошадей, на бежавшего за ним Кыргыза, на камни и сучья под босыми ногами, на хлеставшие по лицу ветки. Спасительная мысль, как можно быстрее скрыться от врагов, гнала его очерненное сознание прочь от цепких лап смерти. Он понял, что находится на краю гибели и продлить жизнь могло только бегство.

Гришка плохо помнит весь путь стремительного возвращения. Перед глазами мелькали деревья, кусты, коряги, камни. Используя всю свою силу, он прыгал через колодины маралом, ломился напрямую сквозь молодую подсаду медведем, метался от стволов пихт и кедров зайцем. Перед знакомым местом Гришка резко остановился, затаил дыхание, ожидая погоню. Стеклянная тишина влилась в уши. Притихшая тайга была угрожающим ответом. За ним никто не бежал, и это на какое-то время укрепляло положение.

Рядом привязанный к дереву стоит Рубин. Конь поднял уши, странно смотрит на него: что случилось? Только сейчас Гришка понял, что в подсознательном состоянии выбрал правильный путь, прибежал сюда, к коню. Неподалеку насторожился Кыргыз, смотрит назад, но не рычит, значит, погони пока нет. В Гришкиных руках лоток отца. Он так и не выпустил его из рук. Гришка быстро запихал его в котомку, отвязал Рубина, хотел вскочить на спину коня, однако заметил неладное. Правая нога непонятно тянется, плохо слушается. На бедре липкая мокрота. Григорий хватил ладонью по спине – кровь. Попали… Сняв с себя рубашку, Гришка изогнулся, стараясь рассмотреть рану. Справа, ниже лопаток, рваная дырка. Из нее сочится красная, густая масса. Вероятно, задета печень или даже почка. Понимая это, Гришка горько выдохнул: это конец!..

Стараясь продлить свою жизнь, Григорий взобрался на спину Рубина, направил его своим следом, откуда пришли. Чувствуя напряжение хозяина, конь осторожно пошел вперед, стараясь обходить густые заросли и чащу. Сзади, прикрывая движение, все еще оборачиваясь, бежал Кыргыз.

Не останавливая коня, Гришка достал из котомки чистую рубаху, разрезал ее ножом на ленты, как мог, перевязал рану. Повязка тут же намокла, пропиталась кровью. Гришка поморщился: до Тропы бабьих слез не доехать… Он потеряет силы, свалится с коня раньше, чем этого хотелось. С этим восприятием у него вдруг остро заболел бок, закружилась голова, онемела ступня правой ноги. Гришка хотел вставить ногу в стремя, но у него это не получилось. С кровью уходили силы. В добавление к этому, вероятно, пулей были задеты какие-то нервы, влияющие на движение нижних конечностей.

Проехав еще какое-то расстояние, Гришка опять пощупал повязку. Кажется, крови стало меньше. Но тогда почему так сильно кружится голова, а в руках все меньше силы? Он тут же усмехнулся себе: рана не сквозная, пуля сидит внутри него, а кровь разливается внутри. Гришка представил себе тяжелую, свинцовую пулю. Он много раз видел ее последствия рваного разрушения в теле убитого им зверя. Сейчас он сам оказался на месте раненого зверя и представлял, что творится в его плоти. Да, ему стоило торопиться. С подобной раной даже самый сильный медведь уходит не так далеко. Гришка не человек, много слабее любого зверя, умрет быстрее. Значит, стоило искать место.