Записки Ивана Степановича Жиркевича. 1789-1848 - читать онлайн книгу. Автор: Иван Жиркевич cтр.№ 47

Не взирая на крутость этой свадьбы, на бедность наших средств, ибо, чтобы заплатить священнику и причетникам за венец, я взял у Фролова 30 рублей, а за невестой три старых платья, вот уже тридцать два года, как я пользуюсь совершенным семейным счастьем и моим детям не желаю лучшей участи.

Возвращение в Петербург. – Происшествие в бригаде. – Столкновение полковника Демидова с бригадным командиром Таубе. – Дуэль. – Донос на офицеров бригады. – Аресты. – Гнев императора Александра I на артиллеристов. – Перевод мой в полевую артиллерию.

…В 1815 г., вскоре после свадьбы моей, я получил из Петербурга предписание, как можно скорее возвратиться к бригаде, которая выступила уже в поход в Вильну по случаю побега Наполеона с острова Эльбы. [303] Не желая продолжать службу мою вместе с Таубе, я не спешил исполнить его предписание, а подал рапорт к бывшему тогда инспектору артиллерии барону Меллеру-Закомельскому, прося перечислить меня в резервные роты гвардейской артиллерийской бригады, оставшейся в Петербурге. Ответ от Меллера я получил в конце июля самый удовлетворительный и в первых числах сентября с женой выехал из Смоленска в столицу. На пути под самым Петербургом я обогнал бригаду, возвращающуюся уже назад, ибо расчет с Наполеоном вторично был кончен. [304] Тут мне привелось выслушать рассказ о довольно необыкновенном происшествии по бригаде, давно уже начатом, но еще не вполне оконченном.

Я говорил уже, что полковник Таубе за сражение под Парижем Ярошевицкому из младших штабс-капитанов доставил чин капитана. Несправедливость эта сильно огорчила целый корпус офицеров, а более всего тронула штабс-капитана Столыпина, заслуженного и раненого офицера. За несколько дней до вступления гвардии в Вильну все офицеры отправились к Ярошевицкому и объявили ему, чтоб он оставил бригаду. Не бывши трусом, что он в особенности доказал под Лейпцигом, он сначала уперся в отказе, но наконец, видя сильное настояние, понял, что оного не одолеет, стал просить дать ему приискать удобный случай проситься вон, на что офицеры по убеждению капитана Коробьина согласились. Прошло более трех месяцев, Ярошевицкий забыл и не спешил выполнить данное обещание. Все офицеры, кроме Ярошевицкого, решительно ненавидели Таубе, но полковник Демидов с эгоистическим духом один соблюдал все утонченные приличия к нему, как к своему начальнику. Таубе же это принимал как за искательство с его стороны, ибо знал, что Демидов хотя уважаем, но не особенно любим офицерами.

Во время обратного похода бригады, около Острова, Псковской губернии, Демидов подал рапорт Таубе, что в его роте вся коломазь, отпущенная для смазки колес под тяжестями, почти вышла и просит распоряжения его об отпуске таковой или денег для покупки. Таубе вместо точного объяснения с Демидовым отдал приказ по бригаде, в котором он указывает ему, что он не обращает внимания на выгоды казны, ибо для его роты коломази отпущено в равной пропорции, как и для других рот; а как казна дает коломази с избытком, то при экономии, подобно другим ротам, не мог он ее всю употребить. Демидов выговором этим чувствительно огорчился.

На другой день после отдания упомянутого приказа во время похода, когда роты все шли вместе, Таубе, обгоняя их, поравнявшись с Демидовым, приветствовал ею словами:

– Bon jour, colonel!

Вдруг, к удивлению всех, Демидов, подняв нагайку на Таубе, отвечал ему:

– Слушай, шмерц! Я не colonel, а русский полковник и научу тебя, как нужно обращаться с ним.

Таубе едва успел ускакать от Демидова. Расконфуженный и взбешенный, переехав к голове бригады, он тотчас приказал полковнику Базилевичу ехать арестовать Демидова и отправить его под караул в арьергард, а вслед за тем стал рассказывать о дерзком поступке ехавшим двум братьям князьям Горчаковым, Столыпину и др. офицерам. Столыпин спросил у Таубе, что же он думает сделать с Демидовым.

– Непременно отдам под суд, – отвечал тот, – только что придем на место, сейчас пошлю донесение.

Тогда князь Петр Горчаков, [305] усмехнувшись, заметил ему:

– Все это хорошо, Карл Карлович, отдавайте Демидова под суд сколько вам угодно, а вы вот что нам скажите: ведь он на вас поднял нагайку. После этого вряд ли кто пожелает служить под вашим начальством.

– Что же я должен, господа, по вашему сделать? – спросил Таубе.

На это ему возразили, что в подобных случаях никто, кроме самого себя, не может давать советов, и все, как бы сговорившись, отъехали прочь, оставив Таубе одного размышлять о будущем своем поведении.

Между тем Базилевич возвратился с донесением о выполнении данного ему приказания; Таубе обратился и к нему за советом, от которого получил почти в таком же смысле ответ, как и от прочих офицеров; так что Таубе решился вызвать Демидова на дуэль, отказавшись от первого своего предположения – отдать Демидова под суд.

Когда дошли до места стоянки и стали устанавливать парк, Таубе отправил с Базилевичем шпагу к Демидову и ему же поручил сделать вызов. Демидов согласился, но отвечал, что он иначе не станет драться, как на пистолетах, на что Таубе долго колебался, но потом изъявил свое согласие. Демидов пригласил к себе секундантами Столыпина и князя Михаила Горчакова, а Таубе взял Базилевича и князя Петра Горчакова. Столыпину поручили выбор места и другие приуготовления.

Не въезжая еще в город, бойцы и секунданты отправились на место. По пути Таубе стал расспрашивать о порядке и условиях дуэли, объявив, что ему ни разу не приходилось в такой передряге участвовать, а потому вовсе не знает, какие существуют для сего правила. Столыпин ему объяснил, что в настоящем деле последовала тяжкая обида, то и дуэль непременно должна кончиться смертью которого-либо из противников и для этого короче всего стреляться по платку, взявшись за концы оного. Но другие секунданты решительно воспротивились этому предложению и постановили: стреляться на дистанции десяти шагов, через барьер, отступя от оного еще на 10 шагов далее, предоставляя первый выстрел на произвол самих противников.

Когда отмерили расстояние, Демидов снял мундир, с шеи платок, и у него остался на груди только один орденский знак Св. Анны 2-й степени с бриллиантами, то и секунданты Таубе предложили ему снять сюртук, а если он не желает снять платок с шеи, то чтобы снял свои ордена, которых у него было навешено во множестве. У него висели: Георгий 3-й степени, Св. Владимира 3-й степени, Анна 2-й степени, Красного Орла и «Pour le merite». Таубе мундир снял, а платка и орденов снимать не захотел, тогда его секунданты висевшие на шее кресты перенесли на спину. Зарядив пистолеты и отойдя на условленную дистанцию от барьера, противники стали сходиться, и, подойдя к барьеру, никто не сделал выстрела. Тогда Столыпин, ближе всех стоявший к ним, сказал: