Челюсти пираньи - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Гурвич cтр.№ 41

Мы положили Эрнеста на постеленный мой пиджак. Эрнест был в сознании, хотя от потери крови оно вот-вот готово было померкнуть. Он непрерывно стонал. Внезапно стоны прекратились, и он посмотрел сначала как-то бегло на меня, затем его взгляд обратился к жене.

— Саша, я умираю, все для меня закончено. Я прошу, похорони меня здесь. Не хочу лежать в Москве, не хочу.

Это были его последние слова, судорожная волна прокатилось по его телу после чего оно уже обрело полное спокойствие. Ланина смотрела на мужа, не понимая, что происходит, почему он вдруг замолчал.

— Эрнест, — позвала она его.

— Не надо, он умер, — сказал я.

Ланина изумленно, словно не веря, моим словам, взглянула на меня.

— Нет, этого не может быть. — И внезапно оглушительный крик разорвал тишину.

Мои уши слышали немало звуков, которые издавало человеческое горе, но таких громких отчаянных воплей при мне еще никогда не звучало. Я даже испугался: выдержит ли ее сердце такую нагрузку. Ланина стала покрывать мертвое лицо мужа поцелуями, словно таким образом надеялась его оживить. Но, увы, все старания ее были тщетны, поцелую даже самой красивой женщины не способны заставить смерть вернуть жизни свои права на тело.

Только минут через пятнадцать Ланина снова обрела способность к восприятию реальной действительности. Мне удалось ей втолковать, что я отправлюсь на комбинат за людьми, чтобы отнести тело, а ее прошу пока оставаться тут. Ланина кивнула головой и вдруг тихо попросила меня, чтобы я вернулся как можно скорей.

Следующие два дня напоминали картину, выполненную художником — сюрреалистом. Я добровольно возложил на себя не самые приятные обязанности по организации похорон Эрнеста. Правда, вскоре заботы по проведению этой печальной процедуры разделил со мной Яблоков. Ланина ни секунды не колебалась в выборе места захоронения; раз Эрнест попросил похоронить его тут, значит, тут ему и вечно лежать. Но самое поразительное заключалось в том, что все это время Ланина энергично работала, как будто бы ничего не случилось. Утром она заходила в комнату, где лежал Эрнест, прощалась с ним, как с живым, и уезжала до вечера на комбинат. Вечером сцена повторялась: она заходила к покойному, здоровалась с ним и шла ужинать. Во время трапез мы обсуждали текущие дела, я докладывал обо всем, о чем необходимо было доложить, она отдавала мне распоряжения. При этом она выглядела абсолютно спокойной, только очень хмурой; на ее лице не появлялась и тени улыбки.

Настал день похорон. Ланина оделась вся в черном, и хотя было не время и не место, я не мог удержаться от того, чтобы то и дело не бросать на нее украдкой свои взоры. Траурное одеяние невероятно шло ей, оно эффектно контрастировала с бледностью ее лица. Я был далек от мысли, что она одело его, зная об этом обстоятельстве, но в любом случае выглядела она потрясающе.

Народу проводить Эрнеста в последний путь пришло совсем немного. Ненадолго появился директор комбината Курбатов. Однако Ланина даже ни разу не посмотрела в его сторону, и он, постояв у гроба, незаметно исчез, как будто его тут и не было. Затем приехал Гарцев. Он подошел к Ланиной и стал произносить положенные в такой ситуации слова соболезнования. Но она не обращала на них ровно никакого внимания, она смотрела мимо гиганта, словно он и не находился рядом. Я видел, как в ответ на такое обращение снова начинают просыпаться в нем далеко не самые лучшие чувства. Однако ситуация требовала сдержанности в проявлении эмоций и ему пришлось оставить их внутри своего огромного тела, что судя по его жестам далось ему это совсем нелегко.

Гроб погрузили в катафалк, и процессия направилась к кладбищу. Когда я занимался похоронами, то к удивлению обнаружил, что оно находится совсем недалеко от нашего дома, всего в километрах трех. Я смотрел на то, как опускается деревянный ящик с телом Эрнеста и думал о том, сколь тонка грань между жизнью и смертью. На его месте вполне мог бы находиться и я, но почему-то небытие в этот раз выбрало его. Является ли это мне наградой за какие-то мои поступки или таким образом наказаны грехи Эрнеста, я не знал.

Поминки оказались тоже короткими. За весь день Ланина не произнесла ни слова, и за поминальным столом также хранила молчание. Люди разошлись, Ланина тоже ушла в свою комнату. Мы остались вдвоем с Яблоковым.

Внезапно он налил в рюмки водку, и одну протянул мне.

— Выпьем, Александр Александрович, за то, чтобы мы все остались живы, — предложил он весьма необычный, но весьма актуальный тост. Впрочем, в той ситуации, в какой находились мы, он не казался чересчур экстравагантным или надуманным. Поэтому я не колеблясь выпил.

— Умоляю вас, — вдруг проговорил Яблоков, — уговорите ее немедленно отсюда уехать. Я очень боюсь, что Эрнестом все не кончится. Я пытался ей это втолковать, но она только смотрела на меня и ничего не говорила. За весь наш разговор, если его так можно назвать, слова не вымолвила. Такого еще не бывало.

— Вы что-то знаете?

— Неужели вы думаете: если бы я что-то знал, то не сказал бы вам или ей? Но я знаю людей, я вижу выражение их лиц. А, согласитесь, по ним можно многое прочитать.

— Я согласен, только скажите мне, по каким лицам и что вы прочитали? Это крайне важно.

Яблоков вместо ответа безнадежно махнул рукой. Несколько минут он молчал.

— Да как вы не понимаете, разве это сейчас важно. Важно одно: уцелеть! Я собираюсь лететь в Москву.

— И бросить ее на растерзание местным шакалам.

— Вот и уговорите ее лететь со мной. Я не могу ей ничем тут помочь, не у нас в этом городе власть, мы все здесь абсолютно беззащитны.

В этом Яблоков был почти прав. И все же его решение — отчалить отсюда мне совсем не нравилось.

— Я могу с ней поговорить, но не уверен, выслушает ли она меня.

— Да, она стала другой, — согласился Яблоков, — такой упрямый я ее раньше не видел. Вот только на пользу ли это упрямство? Меня это очень пугает.

Идея уехать из этих мест пока еще было можно по добру по здоровому, все больше казалось мне своевременной и привлекательной. Но вот как отнесется к ней Ланина, я не знал. Я вообще не представлял, что у нее на уме и на душе. После поминок я ее не видел, она заперлась в своей комнате и не выходила. Несколько раз я подкрадывался к двери, но ничего не мог услышать; за ней царила мертвая тишина. Я даже испугался: не сделала ли она что-нибудь с собой? Но все же нарушить ее покой так и не решился.

Я снова сидел в своей любимой комнате с камином, в котором очередной свой сольный танцевальный номер исполнял неугомонный огонь. И как он не устает полыхать без малейшего перерыва? Мне нравился и этот дом и это место, и если бы не печальные обстоятельства, которые сопровождали нашу поездку, я бы с удовольствием продлил свое тут пребывание. Я почти не сомневался: если мы тут проведем еще некоторое время, то нынешние события получат продолжение. Курбатов и его команда настроена весьма решительно, он не для того потратил столько сил и денег на то, чтобы завоевать здесь все и всех, чтобы отдать это какой-то девчонке по первому ее требованию. Он будет драться до конца. А силы у Курбатова немалые, эти дни я украдкой знакомился с его службой безопасности и пришел к выводу, что это весьма странная структура. Ее численность и возможности намного превышали необходимый уровень для обеспечения порядка на комбинате. И в последнее время я все чаще раздумывал над тем, что необходимо предпринять ряд мер на случай чего-либо уж слишком непредвиденного.