Охотник - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Щепетнов cтр.№ 25

Постояв, посмотрела по сторонам, уцепила Нинуху за толстопалую руку и, пятясь – как муравей здоровенную гусеницу – потащила женщину во двор. Старые мышцы натянулись, суставы трещали, в глазах плыло, но туша пьяницы медленно, но верно вползла во двор и устроилась на траве-подорожнике, укрывавшей площадку перед летней кухней.

Надиена нарочно не бетонировала эту площадку, несмотря на то, что Матвей зудел об этом регулярно, раз в месяц – это точно: «Мам, давай забетонирую! Мам, грязища! И машину поставить некуда! Ноги все пачкать!»

Не понимают – нельзя заковывать землю. Нужно подпитываться от нее Силой! Ходить по ней босиком! Глупенькие… не зря она выбрала это место, не зря. Здесь – место Силы. Если бы не оно… конечно, в старом доме пятно больше, энергии больше, но чтобы построить новый, не сносить же старый дом, в котором было так хорошо, в котором выросли дети? И в котором лежал муж… такой красивый… даже в гробу.

Надиена разулась, встала босыми ногами на прохладную, щекочущую ступни траву, подвигала пальцами, чувствуя, как по ступне пробежал муравей, торопящийся по своим делам, закрыла глаза и мгновенно подключилась к ручейку Силы, помчавшейся в нее живительным потоком. Вздрогнула, захлебнулась от наслаждения, от переполнившего ее восторга, распиравшего душу! И закрыла поток. Хватит! Иначе можно потеряться в этом ручье энергии. Слаба стала. Душа едва держится в ветхом теле. А ведь когда-то она могла и без подзарядки! Восстанавливалась за минуты! Эх, где они, ее двадцать лет?! Как давно это было, как давно…

Отбросив лишние мысли, снова наклонилась над Нинухой, возложив на нее обе руки – ладонями по вискам. Секунда – женщина вздрогнула, дернулась, открыла глаза и тут же закатила их под набровные дуги, уставившись на лекарку красными прожилками белков. Тело Нинухи затряслось, ноги мелко задрожали, забились в судороге так, что заскрипели сухожилия, напряженные до предела. Затем женщина обмякла, безвольная, как кукла.

– Ты забыла про сына, ты забыла, зачем приходила ко мне, про Самсоновку, про инвалида, про участкового. Когда очнешься – пойдешь домой. Ты никогда не приходила ко мне. И ты больше никогда не будешь пить спиртного. Если ты выпьешь хоть каплю – тебя вырвет и будет нести три дня. Запрет на спиртное! Навсегда! Навсегда! Навсегда!

Надиена оторвала руки от головы Нинухи, опустилась на траву и снова подключилась к источнику Силы. Минута, две – она снова была полна, но физических сил хватило только на то, чтобы сидеть прямо, на падая на бок.

– Оххх… – Нинуха встала, покачиваясь, схватившись рукой за голову, непонимающе оглядываясь по сторонам. Увидела открытую калитку и тихо, как зомби, вставший из могилы, побрела к выходу. Надиена проводила ее взглядом, а когда та вышла и пошла по пустынной улице, поднялась и закрыла дверь. Теперь нужно было что-нибудь съесть и отдохнуть. Физические силы на исходе.

Уже засыпая на кровати в спальне, услышала звонок сотового телефона – судя по мелодии, звонил Матвей. Но сил подняться не было. «Потом, все потом!» – промелькнуло в голове, и Надиена уснула.

Чтобы никогда уже не проснуться.

Ей было не восемьдесят. Ей было сто четырнадцать лет. Вернее – этому телу.

А прожила она от «рождения» в новом мире девятьсот пятьдесят три года.

Надиена Голударк, урожденная Сиамаг, Высшая клана Уард, потомственная магиня, лекарка, дочь великого ученого, лекаря милостью Создателя, Амароля Сиамаг.

Да покоится ее тело с миром!

Да найдет ее душа новое, благородное, молодое тело!

* * *

Сергар проснулся от ощущения того, что левая нога немилосердно чесалась. Так чесалась, что терпеть не было никакой возможности. Он пошевелил пальцами, подтянул ногу поближе к руке и… окончательно проснулся. Проснулся и… едва не завопил от радости! Ноги двигались! Он мог сгибать в коленях, шевелить пальцами ног, он чувствовал прикосновение руки, когда касался колена, бедра, лодыжки!

Ура! Ура! Славься! Славься, великая лекарка, бабка Надя!

Сергар быстро оделся и поскорее переместился в кресло – ноги еще не годились для хождения, не держали. Мышцы атрофировались, «усохли». Нужно было заново учиться ходить, на костылях – благо что костыли дома были, у дяди Пети. Остались от кого-то из соседей. Деревянные, но крепкие – он показывал, в сарае лежат.

«Вот как встанешь на ноги, пацанчик, я тебе их и подгоню! Будешь на клюшках шкандыбать, а как навостришься – вернешь!»

Переместился в зал, привычно перебирая руками по держателям на колесах, осмотрелся – никого. Тишина, все будто вымерло. Тихо журчит холодильник, где-то жужжит муха…

– Ау! Бабка Надя! Эгей!

Тишина. Спит?

Проехал в спальню, усмехнулся – ага, спит. Хотел оставить на месте, не трогать, но очень уж хотелось есть. Обновленные, ожившие ноги требовали питания, мускулы наращивать!

Тронул лекарку за руку – рука была холодной, как у… мертвой?! Подкатился к голове, протянул руку, пощупал пульс… нет! Нет!

– Бабка Надя! Надя! – закричал он, навалился на нее, схватил за плечи, тряхнул обеими руками. – Надя! Как же так?! Надя!

– Убил! – женский голос за спиной оглушил, рванулся в уши. – Убил! Мама! Мама!

Обернулся, попытался что-то сказать, но не успел – удар по голове, и темнота. Не успел заметить – кто ударил. Просто – бац! И все. Готов.

Очнулся лежа на полу, лицом вниз. Было очень плохо – руки болели, голова трещала, тошнило. Голоса – мужские, возбужденные, грубые. Женские голоса – кто-то вдалеке причитает, воет, как по мертвому. По мертвому? Вспомнил! Бабка Надя!

О боги… за что?! Единственный человек в этом мире, который мог помочь, единственный, кому мог довериться до конца, и вот!

– Очнулся. Матвей, ты чем его приложил?

– Чем-чем… поленом!

– Инвалида? Ну на хрена?

– Интересное дело! Он убил мою мать, а я что, церемониться с ним?! Да я его, суку, сейчас задушу, и пусть судят!

Удар в бок, боль, внутренности хлюпнули, протестуя против.

– Прекратить! Вон отсюда! Это дело полиции, никакого самосуда! Еще не известно, отчего бабка Надя умерла! Откуда ты знаешь, что это он сделал?!

– Да чего тут знать?! Маша видела, как он ее душил! И я видел – он держал ее за горло! И она мертвая! Ты чего, за убийцу, да?! Тварь ты, Игорь! И пошел ты на хрен, я его щас прибью, гада!

– Назад! Стрелять буду! Суд разберется, экспертиза – он или не он! Пошли все отсюда, я его допрошу! Вон, сказал!

Сильные руки подняли Сергара, усадили в коляску – легко, как ребенка. Поднял голову – перед глазами широкое, толстогубое лицо участкового. Хмурое, с прищуренными глазами, расстроенное.

– Это ты?!

Сразу не понял – в глазах двоилось, Сергара тошнило, едва не вырвало. Сглотнул, подождал, пока комната перестанет вертеться, ответил: