Эти удивительные животные. Самые неожиданные факты о братьях наших... разумных - читать онлайн книгу. Автор: Вирджиния Морелл

Посвящается моей матери и Майклу, которые любят собак, кошек и всех диких животных, а также нашим домашним любимцам – Баку и Нини, которые были рядом со мной, пока я писала эту книгу

Конечно, наиболее важной частью животного является его душа, его жизненный дух, которым определяется его характер и все особенности, интересующие нас. Однако большинство научных книг упускают этот момент и описывают животных как мертвую материю.

Генри Дэвид Торо

Наш мыслительный орган, возможно, более совершенен, и мы можем использовать его лучше, но не стоит полагать, что другие обладатели подобного инструмента не пользуются им вовсе.

Стивен Уолкер

У животных есть разум. У них есть мозг, и они используют его так же, как и мы: они познают этот мир, думают и чувствуют, а также решают проблемы, с которыми сталкиваются. Как и у нас, у них есть характер, настроение и чувства; они смеются и играют. Некоторые из них грустят и сопереживают, ведь они обладают самосознанием и, скорее всего, осознают свои поступки и намерения.

Не так давно я бы засомневалась касательно справедливости данных утверждений, ведь раньше считалось, что животные скорее похожи на зомби или роботов, способных только на простое, рефлекторное поведение. И действительно, до сих пор встречаются исследователи, которые утверждают, что животные – это бездушные машины. Но такое мнение культивировалось в… 1950-е годы. Новые исследования в области эволюционной и экологической биологии, сравнительной психологии, когнитивной этологии и нейробиологии опровергают старые взгляды, которые препятствуют исследованию разума животных. Сейчас вопрос заключается не в том, умеют ли животные думать, а в том, как они думают и о чем.

Практически каждую неделю появляется новая информация, которая подтверждает наличие разума у животных: «Киты разговаривают с акцентом и на региональных диалектах», «Рыбы используют орудия труда», «Белки усыновляют сирот», «Медоносные пчелы занимаются планированием», «Овцы запоминают лица», «Крысы чувствуют боль друг друга», «Слоны узнают себя в зеркале», «Вороны способны изобретать орудия труда» и (моя самая любимая статья) «Словарный запас собаки состоит из 1022 слов».

Откуда ученым известно, что у собаки такой внушительный словарный запас? Или что бабочки помнят о том, что когда-то были гусеницами? Или что голубая сойка считает остальных соек воровками? Или что не только у китов, но и у коров есть региональные диалекты? Как доказать, что животные умеют думать? И как изменятся наши отношения с ними, да и мы сами, когда мы это докажем?

Многие из нас имеют опыт общения с животными: кто-то играет с ними, а кто-то просто наблюдает. В любом случае мы замечаем, когда животное что-то планирует, или радуется, или грустит. Я, как и все хозяева, у кого есть домашние животные, нутром чувствую, что мои собаки и кошки ведут умственную и эмоциональную жизнь, но я никогда не пыталась доказать этот факт, так как я научный журналист, а не ученый. Единственным «доказательством» в пользу моего предположения является поведение моих домашних питомцев, которое может подтвердить наличие у них мыслей и эмоций. Разве не по этой причине мы заводим домашних животных? Мы испытываем потребность в компании живых, занимательных существ, которые могут быть веселыми и любящими, сердитыми и скучными и которые относятся к нам так, как может относиться только другое живое существо. Иными словами, мы хотим большего, чем просто наличие рядом какого-то бесчувственного робота.

Я еще никогда не встречала человека, у которого не нашлось бы занимательной истории из жизни его находчивой собаки или умной кошки. Возможно, нам нравится думать, что наши животные умные, потому что с ними, как и с умными людьми, всегда интересно и весело. А иногда наши умные животные даже заставляют нас задуматься.

Написать эту книгу меня вдохновила наша первая собака по кличке Квинси. Еще будучи щенком, она всегда любила гулять с сосновой шишкой в зубах. Я не знаю, почему ей это нравилось, но каждый раз, когда мы отправлялись на прогулку в горы, она искала под деревом шишку, которую потом забирала с собой. Однажды, когда мы поднимались вверх по крутому склону, она вдруг остановилась, положила шишку на землю и толкнула ее носом вниз. Пока сосновая шишка катилась по склону, Квинси внимательно наблюдала за ней, но как только та чуть приостанавливалась, она бросалась следом, как будто гналась за кроликом. Вероятно, ей изначально показалось, что это игра, и эту игру она придумала сама. И каждый раз, когда мы поднимались по этой тропинке, она устраивала эту игру.

«У нее есть воображение!» – сказала я своему мужу, когда Квинси сделала это в первый раз. Я была удивлена, хотя, конечно, она и до этого играла с нами в воображаемые игры, как и большинство других собак; она лаяла и притворялась «злой», когда мы гонялись за ней, но при этом продолжала вилять хвостом и всячески давала понять, что ей это нравится. Кстати, мои кошки тоже обожают гоняться за шариками, мышками из ткани, перьями или кусочками картона на веревочке, вообще за любым предметом, который им напоминает живую добычу. Но их привлекает не движение игрушки. На самом деле они хотят, чтобы именно я поиграла с ними, и у них есть свои способы намекнуть мне об этом – например, определенный звук или взгляд в мою сторону.

Так почему же я удивилась, когда наш щенок сам придумал игру? Я думаю, потому что тогда, в конце 1980-х годов, ученые все еще пытались ответить на вопрос «Есть ли у животных разум?». Ответ они искали очень осторожно, и эта осторожность проникла и в общество. Если бы тогда вы предположили, что у собак есть воображение или что крысы могут не только смеяться, но и сочувствовать чужой боли, некоторые люди (и не только ученые), скорее всего, начали бы обвинять вас в излишней сентиментальности и антропоморфизме – наделении животных человеческими качествами. Мой рассказ о Квинси так и остался занимательной историей, которой я поделилась только с близкими друзьями, такими же собачниками, как и я. Хоть я и была удивлена изобретательностью Квинси, однако так и не смогла интерпретировать ее игру с сосновой шишкой, ведь я не знала, стоит ли это обсуждать с учеными, у которых часто брала интервью о животных и их поведении.

Незадолго до того, как Квинси придумал свою игру, у меня уже был опыт общения с другим разумным животным, на этот раз диким, – осиротевшим шимпанзе. Тогда я работала вместе с Джейн Гудолл, самым известным этологом в мире, которая изучала поведение животных в естественной среде.

Я познакомилась с Гудолл, когда приехала к ней в Национальный парк Гомбе-Стрим в Танзании, чтобы взять интервью для своей книги (тогда я работала над биографией ее наставника Луиса Лики, известного антрополога и археолога). При этом я втайне надеялась понаблюдать за шимпанзе, и Гудолл оказалась не против. Она предложила мне присоединиться к одному из ее ведущих исследователей, танзанийцу Дэвиду Гиладжайза, который в то время изучал отношения между матерями и детенышами приматов. Его внимание всецело было поглощено Фифи, самой уважаемой самкой в так называемой Е-семье, ее крошкой Фанни и малышкой Флосси.