Русский космос - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Ночкин, Илья Новак cтр.№ 3

А потом прямо перед собой он увидел здоровенного африкана, чернокожего дылду с палкой в руках. Не успел ударить кнутом – страхолюдный африканский брат перегнулся через щит и съездил палкой по шлему, да так сильно, что та сломалась.

…В отличие от шлема, который, ясное дело, удар выдержал, хотя в голове под ним загудело. Все-таки костюмы у них слабенькие, куда им до супермонстров, которые носят иеросолдаты из межсфирного пространства, те, что оберегают родную Землю от космических безбожников. Тим пришел в себя через мгновение, стоя на коленях. Он выпустил стержень, тот валялся на мостовой под ногами, лепестки свернулись. Африкан надвинулся, навис, замахиваясь обломком палки, собираясь во второй раз засандалить по шлему…

Сбоку вынырнула Настька-десантница и точным движением вонзила электрокнут ему под мышку поднятой руки. И демонстрант, качнувшись, будто подорванная у основания башня, рухнул на Тимура, опрокинул того на спину. Бравый кадет-послушник, уже почти пришедший в себя, увидел черную физиономию перед лицом, уперся в широченные плечи и попробовал спихнуть с себя тело, но африкан тяжеленек оказался, не поднять. Тим лежал, беспомощно дергаясь, под францем, который тоже дергался – последствие электрошока, – лежал, пытаясь его как-то сдвинуть, видя краем глаза героические действия братьев по оружию, видя даже кучу ящиков и то, как Роман Паплюх, стянув с нее за пятку бородача-оратора, накрыл того белой сеткой липкого полимера из баллончика пеленалки.

* * *

Демонстранты – обычные обыватели-миряне, разговаривали они на местном диалекте гражданского широкоруса. Но вот бородач-оратор, как оказалось, высоким языком владел. И был он, судя по всему, заправилой, организатором всего этого непотребства. Когда Карен его по чипу пробил, выяснилось, что это учитель из местного интерната, где обслуживающий персонал монорельсовых дорог пестовали.

Блинная догорела, запеленутых демонстрантов увозили местные милицейские силы, прибывшие сразу после того, как закончилась битва (Тимур, впрочем, подозревал, что они получили команду не вмешиваться раньше времени и дожидались за углом конца великого сражения воинств добра и зла.) А братья-послушники издевались над Тимом, так как Настька, кто б сомневался, тут же все разболтала.

– Тимчик! И как оно?

– Как тебе под африканом-то?

– Дергался на нем мирянин, видали, страстно как?

– Горяч чернокожий брат, а?

Сальности неслись из наушников красного от стыда Тимура, пока Карен не велел всем заткнуться. И тут же голос временного командира объявил: «Отбой ситуации-гамма. Ситуация-тета». Тогда все принялись снимать шлемы и пристегивать их к фиксаторам у левого бедра.

Тимур тоже свой стянул, вдохнул полной грудью, по сторонам огляделся, делая вид, что ничуть не смущен. Из окон домов вокруг площади выглядывали лица. Появились две амфибии пожарных, встали рядом с машиной милицейских, сноровисто принялись заливать пеной остатки блинной. Роман Паплюх и Настька проволокли оратора. Руки-ноги у того были стянуты полимером, он вращал глазами и что-то рычал сквозь бороду. Роман – самый упитанный в их дружине, веснушчатый рыжеватый блондин невысокого роста – на ходу Тиму ехидно подмигнул, и тут неслышно подошедший Шахтар сказал:

– Стоп. А ну-ка, допросите этого, потренируйтесь, вам допросы надобно уметь учинять. Паплюх, Жилин, Тюрина, я вам говорю. Жилин, палатку тащи.

– Есть! – гаркнул Тимур, обрадованный возможности хоть как-то загладить конфуз с африканом, и бросился к челну.

Походная палатка – то есть запаянный желтый пакет тридцать на сорок – лежала в нише позади сиденья отца-командира. Тимур быстро ее притащил, дернул шнур, и она развернулась, втянув воздух между двумя слоями прорезиненной ткани, надулась куполом. Тем временем на бородатого побрызгали растворителем – сжимавшие тело волокна с сухими хлопками полопались. На краю площади уже появились миряне Парижского района, так что Карен приказал всем присоединиться к живому ограждению, организованному местными милицейскими, пока пожарные не дотушат блинную и не расчистят место. Можно было, конечно, установить вокруг линию электрозащиты, но – чего возиться? Тем паче мирные францы и сами не очень-то сюда рвались, лишь издалека с любопытством глазели, ни один человек так и не попытался подойти.

– Пять минут у вас, – негромко сказал отец-командир Роману. – Стандартный допрос.

Паплюх кивнул. Настька, несильно толкнув бородача в грудь, заставила его усесться на надувной табурет посреди палатки, встала за левым плечом. Карен опустил полог, включил лампу на своем посохе. Тимур, не совсем понимая, что ему делать, остановился в трех шагах перед табуретом, сцепив пальцы в перчатках за спиной и вперив в задержанного грозный – во всяком случае, он на это надеялся – взгляд. Франц с вызовом и испугом смотрел на обступивших его вооруженных людей в боевых костюмах.

– Имя? Фамилия? – спросил Роман, хотя Карен уже сбросил ему полученные через позиционный чип задержанного данные, и Тимур видел, как Паплюх читает их с экранчика на тыльной стороне запястья.

Бородач молчал, и тогда Настька положила руку ему на плечо. Не ударила и сильно пальцы не сжимала, но как-то так это у нее основательно получилось, что он, вздрогнув, хрипло сказал:

– Анатоль Балаян.

– Место проживания? – продолжал Паплюх. – Где работаете? Возраст, семья?

Выяснилось, что проживает Анатоль Балаян по такому-то адресу в Парижском районе Французского округа Европейского края, преподает в интернате механику, а семьи у него, невзирая на сорокалетний возраст, нет и никогда не было. Тимур, поймав взгляд Романа, слегка насупил брови, показывая, что разумеет: уже хотя бы это – настораживающий факт. Нет, ясное дело, никто не обязывает человека жениться или замуж выходить, но ежели мужчина до тридцати пяти семьей с детишками не обзавелся, если женщина до двадцати пяти замуж не вышла и не родила, и ежели при том они не в монастыре, не военные или ученые, а обычную мирскую жизнь ведут – значит, что-то не так с ними, какая-то присутствует червоточинка.

Пока Тимур о том глубокомысленно размышлял, франц попытался встать, но Настька, надавив ладонью на плечо, легко его обратно усадила, и тогда он воскликнул, от волнения говоря с сильным акцентом:

– У вас же есть электроника! Вы опутали нас цепями слежки, так к чему это лицемерие, к чему вопросы задавать?!

Хорошо хоть сатрапами не обозвал. Как по писаному говорит, видно, что привык звучные речи толкать.

– К чему? – со значением повторил Роман, обошел Балаяна, наклонился, заглядывая ему в глаза, и вдруг заговорил так резко, таким требовательным голосом, что франц вжался в табурет, глубоко продавив мягкую поверхность.

– Да к тому, брат, что я понять хочу! Вот я гляжу: человек как человек. Так что ж тебя на все это подвигло? Ведь мог бы работать и жить, для пользы окружающих, в свое удовольствие и для славы Отца Небесного, что взирает на всех нас, а ты… Борода у тебя, взрослый мужчина – а ни жены, ни детей. Ну скажи мне, нам всем скажи: почему ты этим занялся? Не понимаю я…