Секретный террор Сталина. Исповедь резидента - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Агабеков cтр.№ 87

Следующий тоже должен был ехать на нелегальную работу в Париж. Прекрасный парень, хороший товарищ. Все его любили. С юношеского возраста был в рядах Красной Армии, откуда перешел в ОГПУ. При проверке оказалось, что его отец был чиновником департамента царской полиции. Напрасно он старался доказать, что его отец был всего лишь мелким чиновником, что в конце концов дети не отвечают за грехи отцов. Он умолял комиссию, просил поддержать товарищей. Напрасно. Комиссия дело его отложила в сторону. Товарищи старались не встретиться с его умоляющим взглядом. Через несколько дней он был исключен из партии и в ту же ночь вместе с женой застрелился…

Вызвали некоего Штейнберга. Молодой парень, еврей из Бессарабии. Он только недавно появился в иностранном отделе и заведовал разведкой в Румынии.

– Где вы были в тысяча девятьсот двадцать шестом году? – задал вопрос председатель, заглядывая в его личное дело.

– В Румынии, – коротко ответил Штейнберг.

– Затем?

– Затем поехал в Бельгию и работал там шесть месяцев на заводе и оттуда поехал во Францию.

– Для чего вы раскатывались по этим странам? Ведь вы в ОГПУ работаете всего с прошлого года? – недоумевающе спросил Филлер.

Штейнберг, опустив голову, молчал.

– Что же, вы не желаете отвечать комиссии? – упорствовал Филлер.

– Да, не желаю, – ответил Штейнберг.

– Можешь говорить, теперь уже дело прошлое, – подбодрил его с места Горб. – Он был в этих странах по нашему поручению секретным агентом, – ответил Горб комиссии.

И так по очереди длинной вереницей прошли перед комиссией около двухсот сотрудников. Большинство из них – недоучившиеся интеллигенты, много выходцев из других партий: левых эсеров, бундовцев. У многих темные подозрительные провалы в биографии. Но что особенно поражало, так это то, что большинство оказалось политически безграмотными или в лучшем случае полуграмотными. И невольно, слушая их автобиографии, я задавался мыслью, неужели это работники ВЧК-ОГПУ, которая нагоняет ужас своими делами, методами, своей хитростью на весь СССР? То ОГПУ, которого так остерегаются иностранные правительства? Ведь тут собрана не железная когорта партии, как когда-то назвал ОГПУ в погоне за трескучей фразой Троцкий, а гниль, отбросы, невыясненные личности партии. Тут если в прошлом не провокатор или авантюрист, то минимум простой чиновник-обыватель, ничего общего с коммунизмом не имеющий. А ведь в иностранный отдел набирали работников с особым подбором, с особой подготовкой. Это отряд, призванный бороться на передовых позициях, среди вражеского стана, в капиталистических странах, в тылу. В этом отделе должны были быть наиболее подготовленные и стойкие, и если вместо этого оказались на самом деле помимо всего даже неграмотные, то что же могли представлять сотрудники других отделов? Наконец, каков уровень коммунистов в других советских учреждениях, на которых чекисты смотрят свысока?

Отсюда возникал логически другой вопрос. Если такой неудовлетворительный состав человеческого материала, то на чем и на ком держится советская власть? И почему такие прекрасные результаты в работе нашего учреждения? Вот вопросы, которые стали занимать меня, да, наверное, и не одного меня, после результатов чистки партии.

И я думал, думал долго и молча, ибо делиться мыслями, сомнениями в СССР при моем положении значило спуститься несколькими этажами ниже, то есть в подвал, во внутреннюю тюрьму. Даже и эту роскошь едва ли бы мне позволили. Я слишком много знал, чтобы мне дали жить хотя бы в тюрьме. Едва ли мне позволили бы сидеть в тюрьме и, как выражается сталинский ЦК, разводить оппозиционную демагогию. Со мной поступили бы по чекистской формуле: «Чекист должен умереть или от руки врага, или от руки ОГПУ. Естественная смерть для чекиста исключена».

Но позволю себе вернуться к рассказу о нашем отделе.

Работой на Дальнем Востоке руководил соседний с нами дальневосточный сектор. Начальником его был доктор Фортунатов. В ведении сектора находились: Китай, Япония, Корея, Монголия и Западный Китай.

Фортунатов, старый революционер, бежал из России при царизме, проживал на берегах Тихого океана и потому считался знатоком Дальнего Востока. По профессии он был врачом, однако практики, видимо, не имел. Под его начальством в ОГПУ работал его сын, прекрасно владевший китайским и английским языками.

Одним из главных помощников доктора Фортунатова был Илья Герт. Герт работал до 1925 года в Мешеде, в качестве представителя военной разведки и был отозван за склоку с секретарем ячейки партии (Герт хотел его убить, подговорив на убийство одного из своих секретных агентов). После этой истории он некоторое время слонялся без дела, затем в 1927 году был принят в ОГПУ и потом назначен резидентом в Ангору. В Ангоре он пробыл девять месяцев и в середине 1929 года был отозван, вследствие сокращения финансовой сметы иностранного отдела ОГПУ. Между прочим, благодаря тому же сокращению расходов, пришлось отозвать резидентов ОГПУ в Греции, Западном Китае и отказаться от услуг многих второстепенных секретных агентов. Очень важно помнить, что работа иностранного отдела зависит главным образом от количества валюты, которая ему отпускается советской казной.

Приехавшего из Ангоры Герта перевели в дальневосточный сектор ОГПУ и поручили вести разведку в Монголии. Помня о старой связи с нашим сектором, Герт часто заходил к нам и рассказывал о дальневосточных делах.

Весной 1929 года пришла телеграмма из Харбина от резидента ОГПУ Этингона с извещением, что китайская полиция совершила внезапный налет на советское генеральное консульство в Харбине, захватила важные документы у военного атташе и арестовала представителей подпольной коммунистической партии в Харбине, собравшихся в советском консульстве для обсуждения вопросов о китайской революции. Телеграмма страшно взволновала ОГПУ. О захваченных у военного атташе документах особенно не беспокоились, так как после знаменитого письма Зиновьева вообще всякий документ можно было объявить фальшивым, но негодовали на военного представителя, не успевшего своевременно уничтожить бумаги. Главную же тревогу вызывала судьба арестованных крупных деятелей подпольной коммунистической организации в Китае.

Вслед за тем мукденские власти захватили Восточно-Китайскую железную дорогу. Образовалось нечто вроде военного фронта без объявления войны.

Прежде чем начались военные действия, начала действовать наша агентура в Китае. Почти ежедневно эшелоны, направляемые с китайскими войсками на границу, сходили с рельсов и рушились под откосы, взрывались склады с оружием и снарядами. По рассказам Герта, особенно много секретных сотрудников ОГПУ было среди харбинских эмигрантов. Ловкие агенты заводили порученные им воинские части в засаду, где их уничтожала Красная Армия. Насколько велики и многообразны были возможности ОГПУ в Китае, можно судить по разговору, который начальник иностранного отдела Трилиссер имел с заведующим дальневосточным сектором. Разговор происходил при мне в конце августа 1929 года. Доктор Фортунатов просил разрешения послать резиденту в Китае пять тысяч долларов на приобретение радиостанции и взрывчатых веществ. Трилиссер спросил, сколько места могут занять нужные материалы. Оказалось, не больше трех-четырех чемоданов. Тогда Трилиссер заявил, что ввиду необходимости экономить валюту нужные материалы (радиостанция и взрывчатые вещества) будут переброшены в Китай из СССР в готовом виде. Благодаря наличной связи тайная доставка четырех чемоданов через границу в зону военных действий была сущим пустяком.