Международное тайное правительство - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Шмаков cтр.№ 114

Где уж при таких условиях пострадавшим думать о вознаграждении за убытки! Им под стать разве скрыться, куда глаза глядят от диких проклятий, которыми «угнетенное» еврейство преследует своих жертв.

Закидывая «счастливую тоню», еврейский банкир приспособляет и свои гешефтмахерские ресурсы, и биржевую оркестрировку. Весьма нередко задача сводится не к действительному осуществлению предприятия сплошь и рядом заведомо дутого, а лишь к увлекательному замыслу, рассчитанному на осмеяние и ограбление гоев.

Каково изобилие стратегических ресурсов, да и само проворство в захвате обманом раньше, чем появиться свет? Каков гений орудования рекламой? Какова сноровка «раздвигать» само время скоропостижностью операций? Какова обдуманность подготовки набега через разврат и шпионство и каков навык разрушения? Как обильно текут серебро и золото в победоносные руки? Какие удивления, печаль и страх царят среди всего окружающего?!..

Увы, спуск вниз и «выпуск газа» из шара последуют еще быстрее!..

VII. Являясь строго организованными компаниями охотников за гоями, еврейские сообщества разработаны в Талмуде принципиально и систематически. Коренным их началом служит правило, что еврей не смеет обманывать еврея, отвечая в противном случае перед иудейским судом, как государственный преступник, а это звание не обещает виновному ничего хорошего. Скрыться от евреев некуда. Они разыщут кого надо и на другом полушарии, а затем накажут его через силы и средства тамошней иудейской общины. Если же, с другой стороны, принять во внимание, что по отношению к гоям любому еврею дозволено все, то нельзя не уразуметь, каковы бывают результаты охоты.

Общества, учреждаемые иудейскими банкирами напоминают знаменитый эпизод римской истории – битву при Тразименском озере (217 г. до Р. Х.). Консул Фламиний не понимал Ганнибала. Ему, как видно, и в голову не приходила характеристика этого образцового семита, данная впоследствии Титом Левием: «perfidia plusquam punica, nihil veri, nihil sancti!» Возможно ли удивляться, что римская армия, увлеченная Ганнибалом, попала в западню – ущелье, выходы из которого лукавый карфагенянин закрыл, а затем вырезал несчастных солдат республики поголовно…

Евреи – ближайшие родственники и преемники карфагенян, выходцев из Финикии, проделывают по сути то же самое, когда горемычных акционеров заманивают в ущелья биржи, сулят горы золота и чудеса в решете, не прочь даже уверить, что и уплаты денег не потребуется… Увы, «резня» не заставляет себя ожидать. И если не новый Ганнибал, то конкурсное управление либо «администрация» из адвокатов-шаббесгоев, а то в большинстве и из самих же евреев явится палачом!

Таким образом, идет ли речь об армиях и военных предприятиях или об иудейских капиталах и спекуляциях, проделки семитизма всегда одни и те же. Над потоком столетий грандиозная эпопея второй пунической войны («bellum maxime memorabile», – называет ее Тит Ливии) протягивает руку современным грабительствам.

«Министерство, где правит еврей, дом, в котором он держит ключи от денежного сундучка и хозяйства, администрация или интендантство, где какой-нибудь отдел вверен евреям, университет, где евреи терпимы, хотя бы как факторы или как заимодавцы денег студентам, являются, без всякого сомнения, столькими же Понтийскими болотами, которые необходимо осушить. Ибо по старинной пословице ястребы слетаются туда, где есть мертвечина, и лишь там, где происходит гниение, извиваются черви». (Herder. – Ideen zur Geschichte der Menschenheit).

Консорциумы, синдикаты, картели и тресты новы лишь по нынешним названиям. В действительности же они известны сынам Иуды давным-давно. С научной тщательностью разработаны в Талмуде хазака или хазука и мааруфия. Первая – монополия имущественная, вторая, – так сказать, политическая. Мааруфия даже идет дальше того, что заключают указанные современные термины. Это слово халдейское и выражает отношение кошки к мышке. Монополия заигрываний, мааруфия (наравне с хазукой), приобретается в кагале и дает купившему ее право плясать с данным представителем власти гривуазный кекуок [102] на славу и веселье Израилю.

«Я знаю страну, где еврейское население многочисленно, но, где, наряду с этим, крестьяне на собственной земле, ничего не называют своим. Начиная с постели и кончая ухватом, вся движимость принадлежит еврею. Скот в стойле принадлежит ему же, и крестьянин за каждую собственную вещь вносит наемную плату тому же еврею. Крестьянский хлеб на поле и в овине – собственность опять-таки еврея, который и продает мужику его же хлеб, семена и корм для скота осьминами…» (Бисмарк).

Такое положение вещей является прообразом для всякой страны, которая позволит еврейству захватить власть и укорениться. В том или ином виде мы уже и наблюдаем это повсюду.

Налагая руку на грозное могущество денег, евреи оставались доныне терпимыми хотя и крайне опасными гостями народов. Шаг за шагом они успели обездолить своих благодетелей, стать на их место, присвоить себе их вольности и обосноваться везде, где есть нажива или влияние. На развалинах древней аристократии, которая, по крайней мере, была национальной, они создали бродячий феодализм железной кассы. Но аристократия этого последнего рода, не имея за собой, как прежняя, ни блеска и заслуг, ни пролитой за отечество крови, отметила себя лишь финансовым пиратством, «набегами конкурсов» и художественными плутнями биржи…

Видоизменения иудейских мероприятий по форме либо размеру не влияют на существо. Так или иначе, применяется Талмуд, для жертвы безразлично, потому что в итоге наступает рабство либо самая погибель гоев…

Теряет ли человек силы на жизненной борьбе, в это же мгновение близь него оказывается жид подобно тому, как в равнинах южной Америки невидимый дотоле кондор внезапно бросается на раненого коня прежде, чем он испустит последний вздох… Закутит ли маменькин сынок – еврейские ростовщики, сводники и бриллиантщики тотчас же сбегутся со всех концов, чтобы помочу ему разориться, как можно скорее. С каким соревнованием и с какой «любовью» к юноше поведут они свой предумышленный, кагальный гандель, делая вид, будто друг о друге понятия не имеют?!..

Надо ли устроить застрахование – «со своим поджогом» или потопить корабль в открытом море, дабы воспользоваться страховой премией за товары, которых на нем никогда не было, сыны Иуды оборудуют и эти гешефты. При «благоприятном» ветре через пропойцу-шаббесгоя, страховой же агент-еврей пустит красного петуха с соседней, нигде не застрахованной усадьбы… От таможенных чиновников в Бразилии либо в Мексике «талантливые» израильтяне добудут подложные грузовые документы, все устроят так гладко, исчезновение корабля, пожалуй, со всем экипажем произойдет столь естественно, что страховому обществу ничего не останется, как уплатить за все убытки, в том числе и за те слитки золота, которые остались… в волнах океана.

Ястребиным взором наметив «дельце», которое можно пустить в ход, еврей быстро организует комбинацию и завершает выбор союзников. Из этих последних одни являются прямыми «доверенными», другие же – только влиятельные люди, но для «операции» нужны их имя и поддержка. С первыми толковать нечего, известная часть добычи определяется в их «законную» пользу без дальних слов. Наоборот, по отношению ко вторым необходима сноровка и дипломатия. Как, например, заручиться герцогом X., генералом Y., либо крупным взяточником Z?.. Но талмид-хохим знать не хочет препятствий. Справки из-под руки уже доставили ему кое-какие сведения, так что в самом омуте житейских невзгод своего «простофили», он твердо рассчитывает найти преданного соучастника. Однако это только начало. Зайдет ли вопрос о том, чтобы ослепить или усыпить, обольстить или совратить – извивы змеи ему одинаково присущи. Он сумеет и заманить и увлечь. Преодолевая опасения как самой жертвы, так и предостережения ее близких, он способен достигать такого господства над человеком, когда обманываемый видит и слышит глазами и ушами только своего «псковича». Да, иудейский банкир знает, как проделывать и это дельце. Поэтический жар речей, симуляция дружбы, энтузиазм высшего гешефтмахерства, воззвания глубокими переливами голоса к самым жгучим страстям, немедленные посулы денег, все эти средства вводит он с невероятным цинизмом и превосходством. На пути развития данного явления приходится наблюдать, что целый круг лиц испытывает потребность пасть ниц перед могущественным представителем «Haute Banque». Встречая его, так сказать, в состоянии концентрации, когда он сверкает уверенностью и невиданным полетом замыслов, кидает своим поклонникам и врагам обиды с такой же ловкостью, как профессор фехтования наносит удары шпагой, обязательно импровизирует ложь, плутует и увлекает, издевается и мистифицирует, одним словом, воссоздает знаменитый тип халдея былых времен, общество, а то и целая страна принимает его за существо необыкновенное, чуть не за полубога.