Все под контролем - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Калугин cтр.№ 33

Векслер взмахнул рукой, и в баре мгновенно воцарилась тишина.

– Вернувшись в Департамент, я сдал руководству отчет, которым оно осталось вполне довольно. Славик тоже успешно отчитался перед своим начальством об экспедиции в 1906 год и даже заслужил какое-то поощрение. Вскоре я получил повышение по службе и теперь по большей части работал в департаменте, планируя операции, которые предстояло выполнять другим. Казалось бы, о каннской истории можно было забыть. Но какое-то странное чувство, похожее на зуд в том месте, которое никак не удается почесать, не давало мне покоя. Я не сомневался, что во время встречи в кафе «Морской конек» Марин сказал мне правду. Но при этом я был так же уверен в том, что он рассказал мне не всю правду. Кончилось это тем, что я послал запрос в Шотландскую национальную галерею, в которой по сей день хранится картина «Утро». Ответ, который я получил из Эдинбурга, наконец-то расставил все по своим местам. Мне сообщили, что все это время картина «Утро» кисти неизвестного художника хранилась в запасниках музея, поскольку, по мнению экспертов, она не представляла собой никакого интереса. Но месяц назад с дирекцией галереи связался некий человек по имени Гай Гутар, проживающий на одном из островов Новой Зеландии, и предъявил свои права на картину. У него имелись прошедшие экспертизу документы, из них следовало, что он является единственным законным наследником человека, который в свое время, как выяснилось, вовсе не продал, а лишь передал на хранение графу Витольди картину «Утро». В соответствии с не так давно принятым законом «О праве наследования предметов и изделий, представляющих собой историческую и культурную ценность» господин Гутар не мог заставить музей вернуть ему картину, но зато он имел полное право требовать материальную компенсацию. Картина «Утро» всего лишь раз, в 1977 году, была занесена в официальный выставочный каталог проходившей в Лувре международной художественной выставки. Но благодаря этому она подпадала под действие вышеупомянутого закона. Не случись этого, у господина Гутара не было бы никаких оснований требовать компенсацию за картину, некогда принадлежавшую его далекому предку.

Честно признаюсь, все мои попытки обнаружить связь между Гаем Гутаром и Мариным не увенчались успехом. Но Марин потому и носит титул короля контрабандистов с момента открытия временной спирали, что тщательнейшим образом планирует все свои операции и почти не оставляет следов. У меня нет никаких доказательств, но я убежден, что афера с картиной «Утро» была провернута Мариным не просто из чисто спортивного интереса. Если его и интересовал вопрос, насколько сильное воздействие оказывают на судьбу того или иного произведения искусства внешние условия, то за всем этим стоял еще и вполне конкретный материальный интерес, поскольку сумма компенсации, причитающейся владельцу картины, признанной культурным наследием человечества, может показаться весьма соблазнительной даже далеко не самому бедному человеку.

– В таком случае чего ради Марин решил рассказать вам о том, как он все это устроил? – поинтересовался совсем молоденький инспектор.

– Элементарно, друг мой, – опередив Векслера, ответил ему более старший, умудренный опытом коллега. – Если бы Федор Николаевич не был на все сто процентов уверен в том, что картина возвращена законному владельцу, он бы непременно доложил обо всем произошедшем руководству. А после приватной беседы с инспектором, в которой он вполне убедительно разъяснил ему свои мотивы, Марин мог не опасаться, что в компьютерной сети Департамента появится новый файл под именем «Павел Марин. Контрабанда и мошенничество».

– Совершенно верно, – согласился с выводами инспектора Векслер.

– Но какое все это имеет отношение к Пикассо? – непонимающе приподнял бровь инспектор Егоршин. – Помнится, собирались рассказать именно о нем.

Слушая историю, рассказанную Векслером, инспектор несколько приободрился и воспрял духом. Ситуация, в которой он оказался по вине неловкого стажера, уже не казалась ему настолько безвыходной, что хоть в петлю лезь или с моста вниз головой.

– Все верно, – не стал отказываться от заявленной в самом начале разговора темы Векслер. – Как я уже говорил, дело происходило в июле 1906 года в Каннах, – Векслер воздел вверх указательный палец. – Прошу обратить на это особое внимание! Как всем нам известно, именно в 1906 году закончился так называемый розовый период в творчестве Пикассо. Начиная со следующего года он уже всерьез берется за кубизм.

Итак, история, начавшаяся в 1906 году, нашла свое завершение только в наше время.

Славику, как оказалось, настолько понравилась наша совместная экскурсия в Канны, что он всерьез начал подумывать о том, чтобы перейти из Отдела экологии в Отдел искусств. Как-то раз, недели через две после нашего возвращения, Славик заскочил ко мне в кабинет, чтобы обсудить эту идею. Мне все это было не особенно интересно, но я, как вежливый человек, указал Славику на свободный стул, не забыв, однако, предупредить о том, что могу уделить ему всего пару минут.

Славик уселся на стул, закинул ногу на ногу и совсем уж было собрался приступить к изложению своих планов, как вдруг взгляд его упал на стену, на которой у меня висел голографический календарь.

– Это он, – только и произнес Славик, не сводя глаз с открытого листа календаря.

В голосе его было столько недоумения, что можно было подумать, будто он увидел у меня на стене портрет улыбающегося генерального инспектора Барциса.

– Черт! – Славик в растерянности быстро провел ладонью по лицу. – Точно! Это он! – произнес он еще раз, уже без каких-либо колебаний, да вдобавок еще и ткнул пальцем в календарь.

Календарь, между тем, был самый обыкновенный, точно такой же можно было увидеть едва ли не в каждом кабинете Отдела искусств, – нам их выдали в начале года вместе с чистыми мемори-чипами. Календарь был посвящен предстоящему юбилею Пабло Пикассо. На открытом листе был размещен портрет молодого Пикассо в возрасте двадцати пяти лет.

Я посмотрел на портрет художника и, не приметив в нем ничего необычного, перевел взгляд на Славика.

– И что с того?

Славик посмотрел на меня. Глаза его возбужденно поблескивали.

– Это, – он снова ткнул пальцем в календарь, – тот самый парень, который на пляже в Каннах стащил у меня майку!

В душе у меня зародилось недоброе предчувствие.

Я переключил стереоэкран компьютера на дублирование изображения в двух плоскостях, чтобы видно было как мне, так и Славику. Запустив каталог Картера, я открыл раздел, посвященный Пикассо.

– Посмотри внимательно на картины, – предложил я Славику. – Не попадется ли что-нибудь знакомое.

Славик недовольно наморщил нос, – несмотря на желание перейти в Отдел искусств, интереса к живописи он не проявлял. Но отказаться было неудобно. Взяв джойстик, он начал быстро перелистывать иллюстрации каталога.

Какое-то время взгляд его равнодушно соскальзывал с одной картины на другую. И вдруг застыл. Точно так же, как в тот момент, когда он увидел на стене портрет Пикассо.