Варварская любовь - читать онлайн книгу. Автор: Дэни И. Бехард cтр.№ 48

И все же, несмотря на все усилия, он не мог накопить ни на дом, ни на коммерческую раскрутку. В морозные вечера, когда он ходил через задний двор с новым рулоном туалетной бумаги под мышкой, жизнь, от которой он отрекся, казалась не такой уж далекой. Сидя на толчке в деревянной уборной, он не имел никаких амбиций – только земля и высокие воды, давным-давно освоенные индейцами, и огромные, не видимые в ночи горы.

Всю ту зиму и все следующие четыре года Франсуа учился. Он завел себе скромную библиотеку и принялся изучать налоговые лазейки и зонирование, читал книги по бизнесу, покупал биржевые журналы. Он вел игру более или менее законно, с малыми издержками. Он завел друзей и профинансировал поездку для закупки гватемальского хлопка. У него были палатки в центре, торговавшие пиротехникой, свежевыжатыми соками, экзотическими коктейлями, авокадо и бананами. Он поддерживал одного парня, который нашел возможность скупить дизайнерские этикетки и теперь продавал их с рук – дело прибыльное, этак ведь любой масс-маркет можно было выдать за бренды. Франсуа даже нанимал школьников, чтобы продавать таблички и стикеры «Нет вымогательству» в жилых кварталах. Людям нравилась ирония. У него была целая дистрибьютерская сеть.

Но в дни неудач он боялся, что никогда не добьется успеха. В его душу заползло одиночество и угнездилось так глубоко, что при выходе он чувствовал, как зачерствели его легкие. Смысл и счастье, о которых он мечтал, казались такими далекими – и он вспоминал старую, нежную природу или пикники с Эрнестин у реки, как небоскребы светились, словно лепестки, отражая закат, как она смотрела на небо, как улыбалась, показывая передние зубы. Но он не хотел страдать из-за уродливой проститутки. Вместо этого он боролся с трудностями, просто чтобы понять, на что способен. Он тренировался, набирал мышечную массу. Он даже купил широкий пояс, который с помощью повторяющихся электроимпульсов подкачивал мышцы живота. Результат был прекрасен. Чтобы испытать себя, он носил пояс и днем, и ночью, тренировки держали его в тонусе. Однажды вечером Эдуардо увидел вибрирующую талию Франсуа и сказал: я бы на вашем месте не пользовался этим поясом. Тело человека обладает собственным электричеством, правда, довольно нестабильным.

Январь принес с собой туманы и влажные шквалы, сутками лил холодный дождь, который никак не мог превратиться в снег. Уличный бизнес шел плохо, так что однажды, возвращаясь после сбора выручки, Франсуа снова почувствовал, что не лежит у него сердце ко всему этому. Ему захотелось согреться и обсохнуть, и он заскочил выпить в какое-то заведение. Но витрина ввела его в заблуждение. Внутри было очень элегантно – стеклянные столики и стулья, полумрак в баре, персонал в пиджаках. Какая-то женщина повернулась и потянула его к себе – она сидела одна с бокалом мартини в руке.

У тебя продрогший вид, сказала она. Присаживайся. Я куплю тебе выпить.

Он мог представить себя в таком месте в оторванном от реальности будущем, в пору успеха на грани скучающего декаданса. Теперь же ему было немного не по себе. Он избегал женского общества, «расставив приоритеты», как советовали умные книги по бизнесу, и не хотел, чтобы кто-нибудь становился свидетелем его эволюционного развития. Но эта женщина, миниатюрная и пышногрудая, затягивалась сигаретой так, словно перенеслась сюда с тенистой улочки какого-то воображаемого Парижа. Вне всякого сомнения, это был спектакль, но он очень уважал спектакли.

Ты ждешь кого-нибудь? – спросила она.

Нет, ответил он, подавляя свой акцент.

Тогда давай уйдем из этой забегаловки, есть места получше.

Они поймали такси и поехали в ресторан, он глянул в меню, лежавшее на столике, а она сказала: не беспокойся, я угощаю.

И только потом, уже в своем пентхаусе с видом на бухту и с лучшим баром, чем все те, за посещение которых он многое бы отдал, она сказала, что ее зовут Элейн. Впоследствии он провел у нее еще много вечеров и ночей. Она была совершенством, слишком постоянным для юности – эта линия подбородка, эти неутомимо острые лезвия скул и чуть раскосые, как у китаянки, глаза. Туго натянутые края губ создавали впечатление улыбки. В ее чувственности, в ее заторможенной походке было что-то болезненное. Она слегка кренилась на ходу, будто сгибаясь от желания – всегда влево.

Наконец-то мужчина моего размера, сказала она, сбросив бретельки с плеч. Но прошу тебя, будь нежен.

Соски у нее были маленькие, темные, упругие.

Не хватай, прошептала она, когда он разгорелся страстью, помедленнее…

Несколько последующих месяцев они встречались раз или два раза в неделю. Ему все чаще приходило в голову, что она могла бы финансировать его начинания, хоть это и было бы предательством идеи независимого и самостоятельного человека, каким он себя в идеале видел. О собственном состоянии она почти не говорила, предпочитая отмалчиваться и таскать его туда, где музыка сопровождала трапезу, словно закуска или аперитив, – чаще всего в джаз-клубы. Он знал, что она вдова, еврейка, рано вышедшая замуж за старика и рано оставшаяся одна. Он прикинул ее возраст и решил, что ей уже около сорока.

Она рассказала, что приехала в Ванкувер из Нью-Йорка, сбежав от высшего света, где каждый тебя знает и меряет по своим меркам.

Идиоты, добавила она мимоходом.

Помимо этого, ничто ее не интересовало.

О, говорила она со вздохом, слегка затянувшись длинной тонкой сигареткой, оставим прошлое в прошлом.

Лишь однажды, когда пауза в музыке слишком затянулась, возникла необходимость в разговоре – поначалу явственная, затем критическая и, наконец, просто вежливости ради. Из ее глаз исчезло понимание. В них вспыхнул страх. Щеки разгорелись. Она поджала губы, будто хотела плюнуть, но сглотнула.

Ты не думал о том, чтобы принять инвестиции? – спросила она.

Потому что я тебя люблю, прибавила она позже, уже ночью, в своей обычной манере, и у него возникло чувство, что она может тянуть разговор, цедя по слову в час, по два предложения в день. Да, и потому что я тебя люблю, никаких дополнительных условий не будет. Сколько тебе нужно?

Она сняла со стены картину с раздевающейся гейшей. В сейфе лежали стопки крупных купюр.

Франсуа жалел лишь о том, что его замысел не столь элегантен, как джаз-клубы с пальмами в горшках, с фортепиано на помосте и аквариумом во всю стену. Он купил заброшенный гараж из красного кирпича на окраине Гастауна и превратил его в кафе-музей, где посетителям подавали еду на хромированных колпаках, а вместо столов усаживали в переоборудованные полированные кабины старинных «Родстеров». Полки, уставленные винтажными автопричиндалами, хороший свинг и длинноногие официантки. Бизнесмены валили валом, приходили и с коллегами, и с сыновьями. Их привлекала ностальгическая атмосфера и отличная, обильная и недорогая, еда. Интерьер погружал в обстановку былого расцвета Америки, затрагивая чувствительные струнки в душах большинства канадцев среднего класса.

В первый безоблачный день весны «Ванкувер сан» напечатала отзыв о ресторане Франсуа. Он поспешил к Элейн. Франсуа теперь снимал собственные апартаменты и завел полный шкаф стильной одежды; наконец-то он стал чем-то большим, нежели уличный барыга. Когда они с Элейн виделись в последний раз и он рассказал ей о бешеной популярности ресторана, она как-то не проявила особого интереса. Теперь, зажав в кулаке букет цветов, он шел и думал, тронет ли ее новость. Ну и не важно. В лифте он мурлыкал последний хит, а в пентхаусе встретил женщину, заметно похожую на Элейн.