США во Второй мировой войне. Мифы и реальность - читать онлайн книгу. Автор: Жак Р. Пауэлс cтр.№ 7

Страница

Обоснованно или неправомерно, но Соединенные Штаты уже давно считаются – и сами считают себя – колыбелью свободы и демократии. В силу этого понятно, почему традиционная историческая наука, как правило, предполагает, что в кризисе, кульминацией которого стала Вторая мировая война, Америка с самого начала была на стороне свободы, демократии и справедливости, противостояв фашистской диктатуре, хотя почему-то она не вступила в войну вплоть до довольно поздней ее стадии. И хотя бесчисленное множество людей по обе стороны Атлантический океан принимают эту точку зрения просто потому, что она вызывает у них такие приятные чувства, более внимательное рассмотрение проблемы показывает, что историческая реальность этому совершенно не соответствует.

Прежде всего, хотя американские власти всегда заявляли о своей любви к демократии в теории, они частенько проявляли предпочтение диктатуре на практике. В одной только Латинской Америке, задолго до Второй мировой Войны, смогли начать свою длительную карьеру благодаря активной поддержке, полученной ими от дяди Сэма, многочисленные диктаторы, такие, как Трухильо (в Доминиканской Республике) и Сомоса (Никарагуа). Более того, даже после Второй мировой войны и травмирующего опыта с фашистами вроде Гитлераи Муссолини, в то время, когда Америка стала лидером международного сообщества, с гордостью именующего себя «свободный мир», Вашингтон вполне терпимо относился к присутствию в этом сообществе таких жестоких гражданских и военных диктатур, как, например, в Испании, Португалии, Греции, Турции, Иране, на Тайване, в Индонезии, на Филиппинах, в Аргентине и Чили (а также в Южной Корее. – Прим. перев.). В действительности многие из этих диктаторских режимов были бы не состоянии выжить так долго, как им это удалось, без активной поддержки американского правительства и его «экспертов по борьбе с повстанцами»17.

Перейдем к делу немецких и итальянских фашистских диктатур в тридцатые годы, которые имеют гораздо большее отношение к теме данной работы. К сожалению, эти диктатуры пользовались гораздо большей симпатией и даже восхищением в Америке, чем обычно принято считать, причем не только в тридцатые годы, но и вплоть до самого момента провозглашения Гитлером войны против США в конце 1941 года. Вряд ли является секретом, что многие американцы немецкого или итальянского происхождения обожали фюрера и дуче. Гораздо меньше известно, однако, о том, что фашизмом была очень увлечена католическая часть американцев и, что более важно, американская верхушка.

На миллионы американских католиков – большинство из них ирландского, польского и итальянского происхождения, – несомненно, повлиял пример Рима. Уже в двадцатые годы Ватикан с энтузиазмом одобрил режим Муссолини. Приход дуче к власти произошел не в результате широко разрекламированного «марша на Рим», который на самом деле был фарсом, а с помощью активной поддержки Папы Римского, а также итальянского короля, армии, крупных землевладельцев и других столпов итальянской правящей элиты. Путем учреждения фашистской диктатуры эта элита пыталась подавить революционное движение, которое угрожало изменить коренным образом Италию и положить конец власти и привилегиям элиты страны. Благоприятное отношение Ватикана к фашизму также резко проявилось в конкордате, заключенном им с нацистской Германией еще 20 июля 1933, спустя лишь полгода после прихода Гитлера к власти. Это была инициатива кардинала Эудженио Пачелли, бывшего папского нунция в Германии, который позже стал Папой Пием XII. Этот конкордат стал первым крупным дипломатическим триумфом Гитлера, и это узаконило его режим в глазах католической части немцев; а также совершенно естественно было воспринято американскими католиками как своего рода Nihil obstat («зеленый свет») для национал-социализма и фашизма в целом. Кроме того, многие влиятельные американские прелаты последовали примеру Ватикана и открыто провозгласили свои симпатии к Муссолини и Гитлеру; так было в случае с Джорджем Мунделейном, архиепископом Чикаго, и с Фрэнсисом Спеллманом, помощником епископа Бостона начиная с 1932 года, который затем стал известным архиепископом Нью-Йорка. Если католические американцы, как правило, имели благоприятное мнение о фашистских диктаторах, то, безусловно, это было потому, что католической церковной элите нравился фашизм, и она поддерживала его. Гораздо более важным, с нашей точки зрения, однако, является тот факт, что многие члены социальной, экономической и политической элиты США также проявили себя поклонниками Муссолини и Гитлера18.

Как и их немецкие «собратья», богатые и консервативные американцы первоначально с подозрением отнеслись к Гитлеру, плебейской выскочке, чья идеология называлась «национал-социализмом», чья партия определила себя как Рабочая партия, и кто говорил грозно об осуществлении «революционных» перемен. Однако опять же, подобно своим немецким «собратьям», они скоро поняли, что фашизм «тевтонского типа» Гитлера, как и любая другая разновидность фашизма, является не революционным, а консервативным и даже реакционным по своей природе и, следовательно, потенциально может быть чрезвычайно полезен для их целей. Более того, после массивной финансовой и политической поддержки со стороны немецкого эстеблишмента, которая сделала возможным приход Гитлера к власти19, американская и международные элиты обнаружили, к своему большому удовлетворению, что Гитлер в самом деле повел себя крайне консервативно в социальном и экономическом отношениях. Так называемая нацисткая «революция» не сделала ничего угрожающего социальным и экономическим привилегиям немецких элит, а за потерю своей политической власти эти элиты получили более чем достаточную компенсацию в виде безжалостной ликвидации профсоюзов и всех левых политических партий. «Богемский Капрал», как президент Германии фон Гинденбург снисходительно называл Гитлера, прежде чем его полезность была открыта для себя немецким эстеблишментом, оказалось, не имеет ничего против принципа частной собственности – краеугольного камня капиталистической системы. Не случайно огромная надпись над главными воротами в концлагере Бухенвальд, где заключенные якобы «перевоспитывались» в духе доктрины национал-социализма, гласила: «Jedem Das Seine», то есть «каждому – свое».

Такой лозунг произвел бы хорошее впечатление на собственников, акционеров, и менеджеров бесчисленных фирм Америки, больших и малых. Большинство американских компаний переживали очень трудные времена в тридцатые годы, то есть во время тяжелого экономического кризиса, который вошел в историю как Великая депрессия. Вину за эти тяжелые времена часто возлагали на якобы «жадные» профсоюзы, на чернокожих, которые, как утверждалось, «крадут» рабочие места у белых, или на «алчных» евреев. Американцы, которые видели мир через такую призму, ощущали родственную душу в Гитлере, который так же обвинял «козлов отпущения» во всех бедах Германии, и, таким образом, они восхищались им как проницательным человеком, политиком, который осмелился говорить правду, и лидером, который, не колеблясь, прибегал к жестким мерам, необходимым в данной ситуации.

На американских бизнесменов особое впечатление произвели два «достижения» Гитлера. Во-первых, после прихода к власти в начале 1933 года он сразу же запретил социалистические и коммунистические партии и распустил профсоюзы. Во-вторых, в течение последующих лет он вывел Германию из пустыни Великой депрессии с помощью необычных, но казавшихся очень эффективными методов, таких, как строительство автомобильных дорог и другие общественные работы, и, прежде всего, крупное перевооружение страны. Немецкий диктатор и его фашистские идеи особенно нравились и вызывали восхищение у собственников, менеджеров и акционеров тех американских предприятий, которые уже сделали значительные инвестиции в Германии или вступили в совместные предприятия или стратегическое партнерство с немецкими фирмами в 1920-х годах. Их немецкие дочерние компании и (или) партнерские фирмы, например: завод по розливу кока-колы в Эссене, автомобильный завод Opel General Motors в Рюссельсхайме недалеко от Майнца, завод Форда Ford-Werke в Кельне, объекты IBM в Берлине или печально известной немецкий партнер Standard Oil, IG Farben, процветали в годы гитлеровского режима, уничтожившего профсоюзы и вызвавшего поток заказов своей программой перевооружения, с которым можно было заключать все виды высокоприбыльных сделок благодаря услугам таких коррумпированных нацистских бонз, как Герман Геринг, недобросовестных банкиров, таких, как печально известный Яльмар Шахт, и финансовых учреждений в самой Германии или в Швейцарии20. Немецкий филиал Coca-Cola, например, увеличил свои продажи с 243.000 ящиков в 1934 году до 4,5 миллиона ящиков к 1939. Этот успех во многом объяснялся тем, что, как объяснял любовавшийся Гитлером и подражавший ему национальный менеджер Макс Кит, безалкогольный напиток с кофеином показал себя функциональной альтернативой пиву для освежения рабочих в Германии, от которых требовалось, чтобы они «работали все упорнее и быстрее». В гитлеровском Третьем рейхе, где профсоюзы и политические партии рабочего класса были запрещены, рабочие «немногим отличались от крепостных, было запрещено не только бастовать, но и менять работу, и их заработная плата была преднамеренно довольно низкой». Это, как пишет Марк Пендерграст, в сочетании с увеличением объема продаж значительно повысило рентабельность Coca Cola, как и в случае со всеми корпорациями, которые действовали в Германии21.

Страница