США во Второй мировой войне. Мифы и реальность - читать онлайн книгу. Автор: Жак Р. Пауэлс cтр.№ 30

Что касается формулы о безоговорочной капитуляции, было такое мнение, что это требование было контрпродуктивным, потому что оно, кажется, продлило сопротивление немцев.

Кроме того, весной 1945 года, когда нацистская Германия была наконец готова сдаться, теорию Касабланской декларации оказалось нелегко воплотить на практике, как мы увидим позже.

Новый договор между Сталиным и Гитлером не материализовался. Тем не менее американцы и британцы теперь начали все больше беспокоиться о том, на какие награды «дядюшка Джо» может претендовать в конце войны за вклад Советского Союза в победу над фашизмом. У Сталина были определенные ожидания, в которых его союзники вряд ли могли ему отказать, хотя они явно неохотно одобряли их. Было очевидно, что, например, западные границы Советского Союза будут пересмотрены. Советские намерения в этом отношении были представлены уже летом 1941 год британскому секретарю внешнеполитического ведомства Энтони Идену. Гражданская война и иностранное вмешательство заставили в свое время новорожденный Советский Союз потерять огромные территории по сравнению с западной границей его предшественника, царской России, в пользу новых балтийских государств и Польши в начале 1920-х годов. Граница с Польшей «переехала» на значительное расстояние к востоку от так называемой линии Керзона, определенной после Первой мировой войны от имени западных держав министром иностранных дел Великобритании лордом Керзоном как этнически и лингвистически оптимальная граница между СССР и Польшей. (Польша, например, поглотила большую часть Западной Украины.) К сожалению, для Польши и прибалтийских государств после войны западная граница СССР неизбежно должна была вернуться дальше на запад. Польшу, однако, можно было компенсировать за счет немецкой территории к востоку от рек Одер и Нейсе. Эту договоренность вряд ли можно назвать справедливой, но она была совершенно рациональной с точки зрения «карательных принципов», которые усердно практиковались со всех сторон в Первой мировой войне, а также и во Второй, в том числе и самой Германией, пока она побеждала.

Сталин дал понять, что не потерпит злобных антисоветских режимов в соседних странах, таких, как Польша, где такой режим царил до 1939 года, против чего западные союзники вряд ли могли возражать185.

Ожидания Сталина были не более неразумными или экстравагантными, чем аналогичные ожидания со стороны западных союзников, что они рано или поздно восстановят самостоятельно потерянное ими «имперское имущество», такое, как Гонконг и Сингапур для Великобритании, французские колонии Индокитая, Индонезия для Голландии, а в случае Соединенных Штатов – Филиппины. (Когда американский генерал Макартур был изгнан из Филиппин японцами, он заявил, что «вернется туда», и это смелое «я вернусь» сделало его мгновенно известным в США. Но никто не удосужился спросить, а желали ли филиппинцы возвращения своих американских хозяев.) Но в отношении Советов англичанам и американцам было гораздо труднее одобрить для них такие же территориальные выгоды, на которые они считали совершенно имеющими право себя самих и своих западных имперских коллег. Хотя колониальные привилегии, которые они собирались себе вернуть, четко противоречили не только основным нормам западной демократии, но и знаменитой Атлантической хартии тем, что никакого внимания не уделялось мнению миллионов колониальных подданных, а выборы в колониях даже и не предполагались.

Если американцы и англичане и поняли, что они не могут позволить себе отказать Сталину в его ожиданиях, то это было не потому, что они осознали все это, а потому, что они хорошо понимали, что окончательная победа над нацистской Германией и Японией – предварительное условие для восстановления их собственных имперских владений – потребует гораздо больших жертв с советской стороны.

Рузвельт был в курсе, что такие многочисленные жертвы были необходимы для того, чтобы выиграть войну, не желая при этом проливать значительное количество американской крови. В этом контексте надо отметить, что во время Второй мировой войны на каждого американца, который «отдал свою жизнь», как говорится в таких случаях, приходилось не менее 53-х советских солдат; в общей сложности лишь 600 000 британцев и американцев были убиты на всех фронтах, в том числе в войне против Японии, когда более 13 миллионов советских солдат погибли на Восточном фронте. Один только Ленинград потерял больше людей, чем совокупные потери Соединенных Штатов и Великобритании во всей Второй мировой войне. Для того чтобы обеспечить поддержку Сталина, было действительно полезно на время забыть об интересах балтийских государств и Польши. Так что польские и прибалтийские интересы, можно сказать, были принесены вовсе не на алтарь советских амбиций, как внушали миру в годы «холодной войны», а на алтарь британских и американских интересов186.

Существует еще один, последний фактор, который помогает объяснить отношение западных союзников к территориальным целям Советского Союза: то, что было уже предрешено, что в конце военных действий рассматриваемые территории будут заняты Красной армией. Любая попытка отменить этот свершившийся факт была заранее обречена. Так что по всем этим причинам ни Лондон, ни Вашингтон не могли позволить себе отказать Сталину в его территориальных устремлениях, независимо от того, хотели они этого или нет. Англичане уже явно или неявно признали определенные советские ожидания в 1941 и 1942 годах, например, в англо-советском договоре от 26 марта 1942 года. Президент Рузвельт тоже продемонстрировал некоторое понимание советской точки зрения и затем последовал британскому примеру. Тем не менее для того, чтобы защитить себя от потенциально негативной политической реакции (от американцев польского происхождения, например), он сформулировал определенные возражения, а также маневрировал в максимально возможной степени, чтобы отложить окончательные договоренности до окончания военных действий, то есть до тех пор, когда Советы больше не будут необходимыми, и поэтому можно стало бы противодействовать им. В любом случае, практически все ожидания Сталина получили одобрение на момент первой встречи «Большой тройки», которая состоялась в столице Ирана Тегеране, с 28 ноября по 1 декабря 1943 года, на котором Рузвельт и Сталин очень хорошо поладили187.

Но что должно было произойти с Германией и с освобожденными странами? Здесь, по крайней мере, по некоторым пунктам царило единодушие. Во-первых, нацистский режим будет ликвидирован, и его «герои» и приспешники будут привлечены к суду как военные преступники; а в освободившихся странах пройдет чистка всех нацистов, фашистов и их коллаборантов.

Во-вторых, как и после Первой мировой войны, Германии придется возместить нанесенный войной ущерб и платить репарации. Какие режимы будут установлен в побежденной Германии и в освобожденных странах Европы?

Очевидно, американские и британские идеи по этому поводу резко отличалась от советских. Поэтому пока союзники разумно ограничивались самыми благочестивыми, но смутными декларациями, такими, как Атлантический устав, с которыми каждый мог согласиться. Все союзники, например, согласились, что позволят населению освобожденных стран и Германии восстановить «демократические» формы правления под руководством союзников. Для Рузвельта демократия означала демократию по-американски; Черчилль имел в виду «славные британские демократические традиции»; а для Сталина демократия представляла собой демократию большевиков для и с участием рабочих, крестьян и солдат, которая позднее стала известна в Восточной Европе как «народная демократия».