Смерть Запада - читать онлайн книгу. Автор: Патрик Бьюкенен cтр.№ 60

Разительный контраст с этим «моральным избиением» кандидатов-консерваторов представляет избрание членами Верховного суда кандидатов Клинтона Стивена Брейера и Рут Бадер Гинсберг. К обоим отнеслись уважительно и одобрили их кандидатуры без малейших проволочек. Демократическая партия, надо признать, поняла и приняла условия культурной войны, тогда как многие республиканцы по-прежнему не хотят видеть, что вокруг рвутся снаряды…

«Политика остановилась у кромки воды», «партизанство заканчивается с закатом» — таковы политические клише вчерашнего дня. Культурная война есть то самое явление, которое Мао называл «перманентной революцией». Со спуском боевого знамени конфедератов в Южной Каролине, Джорджии и Флориде фронт передвинулся в Миссисипи. Когда будут спущены все флаги, придет черед статуй и портретов, затем названий школ, и так далее, пока не будут устранены и искоренены все напоминания о доблести южан.

В-четвертых, тридцать лет сражений значительно ослабили христианскую мораль. В отличие от эпохи «Колоколов святой Марии» и «Песни Бернадетты» священников и проповедников сегодня в кинематографе и на телевидении чаще всего изображают лицемерами, распутниками и глупцами. Кто захочет выступать в защиту семейных ценностей, зная наверняка, что его подвергнут публичному осмеянию? Как и прочие общественные институты, церковь находится под постоянным огнем — и выказывает явные признаки утомления. Осаждаемая схизмами и выступлениями в защиту абортов и гомосексуалистов, раздираемая внутренними скандалами (женщины-проповедницы, священники-педофилы и пр.), церковь сегодня значительно отличается от той, какой она была вчера. Подобно мышцам, моральный авторитет без регулярных «тренировок» атрофируется. Тот факт, что сенаторы-католики, не получив санкции своих епископов, поддержали вето Билла Клинтона на закон о запрете абортов на поздних стадиях беременности — это «откровенное убийство», по словам сенатора Мойнигана, — показывает, насколько низко пали церковь и вера с благословенных времен Пия Двенадцатого.

Постоянные обвинения в расизме, шовинизме, гомофобии и фанатизме не могли не подорвать боевой дух традиционалистов. Цена продолжения борьбы не могла не показаться чрезмерно высокой. Многие впали в пораженческое настроение и в отчаяние, подобно голливудским звездам и звездочкам, которые грозят покинуть страну, поскольку не желают жить в Америке Джорджа Буша. Христиане сегодня выражают свои чувства только на выборах, но те, кого они выбирают, оказываются не в состоянии сражаться.

Судья Кларенс Томас рассуждал о цене сопротивления на торжественном обеде в Американском институте предпринимательства в 2001 году: «Политически активные граждане часто подвергаются злобным нападкам, их называют расистами, гомофобами, шовинистами, дают другие, не менее неблагозвучные прозвища»20. Под шквалом нападок, прибавил судья, «мы приучаемся сдерживать себя. Но это отнюдь не проявление вежливости, это обыкновенная трусость»21. В качестве члена Верховного суда Томас сделал официальный запрос о целесообразности «позитивной политики» и создания преимуществ по расовому признаку. Лидеры этнических организаций незамедлительно обвинили его в измене своему народу; их целью, по словам Томаса, было запугивание22.

Кларенса Томаса запугать не удалось, зато его последователи оказались людьми менее стойкими. Они всего лишь хотели, чтобы их оставили в покое. Но в условиях культурной войны покой — непозволительная роскошь, нужно непрерывно делать выбор и принимать решения, хуже того, постоянно пятиться и отступать…

В-пятых, народ «Божьей страны» привык уважать своих лидеров и подчиняться им. Революционеры вроде Уоррена, Дугласа или Бреннана опирались на «врожденный консерватизм» молчаливого большинства, внося свои радикальные предложения. У многих американцев эти предложения вызвали негодование, однако они все же подчинились решениям Верховного суда, уступив авторитету властного органа. До тех пор пока американцы верят, что правительство действует в строгом соответствии с конституцией, они будут подчиняться. Консерваторы по определению не мятежники. Впрочем, таковыми не были и отцы-основатели — пока их, что называется, не приперли к стене.

Наконец, выросло новое поколение, для которого культурная революция вовсе и не революция, а культура, с каковой они родились и взрослели. Гомосексуализм, порнография, грубая брань с телеэкранов и в кинофильмах, матерщина в текстах песен — все это окружало их с колыбелей. Неудивительно, что многие представители этого поколения пребывают в полной уверенности: прежняя Америка была средоточием зла. Традиционная культура им попросту непонятна. Они окончили школы и колледжи, усвоили все, что им внушали, и поверили в теории, опошляющие и оскверняющие наше прошлое. «Мы похитим ваших детей!» — кричали экстремисты шестидесятых. Так и случилось.

А при нетерпимости нынешней культурной элиты главный недостаток консерваторов состоит именно в том, что они — консерваторы. В 1770-х годах люди консервативных убеждений, наподобие Вашингтона и Джона Хэнкока, осознали, что они должны стать мятежниками, как Патрик Генри или Сэм Адамс. В разгар Французской революции, когда к власти пришли Робеспьеры и Бонапарты, оппозицию им составил не только Эдмунд Берк, но и Нельсон с Железным Герцогом [19] . Доктор Сэм Френсис, политический обозреватель и автор книги «Революция из глубинки», пишет:23

«Первое, что нужно усвоить, чтобы одержать победы в культурной войне, это то, что мы сражаемся не ради сохранения чего бы то ни было, а ради свержения нового порядка. Мы должны понять, должны отдавать себе отчет в том, что власть — государственные органы, масс-медиа, школы, университеты, значительная часть организованной культуры, включая искусства и развлечения — не только не предпринимает никаких шагов для сохранения того, что считается наследием нации, но и стремится к уничтожению этого наследия — либо безучастна к его исчезновению. Если мы хотим сохранить культуру, мы должны избавиться от угрожающей ей власти»24.

Традиционалисты, любящие культуру и страну, в которой выросли, должны ответить себе на такой вопрос: мы просто хотим сберечь уцелевшие остатки прежней культуры — или собираемся восстановить ее во всей полноте? Останемся ли мы консерваторами — или станем контрреволюционерами и свергнем доминирующую культуру?

Американцы, воспринимающие культурную революцию как продолжение «обычной политики», не понимают сути этого явления, которое намерено уничтожить нашу страну, какой мы ее знали. С революцией невозможно достичь компромисса. Безоглядное и безапелляционное употребление ярлыков «экстремист», «расист», «шовинист», «гомофоб», «националист», «ксенофоб», «фашист», «нацист» показывает, насколько серьезно революция настроена и как она относится к тем, кто ей сопротивляется. Для истинных адептов революции правые не просто люди, закосневшие в ошибочном мнении; правые для них — абсолютное зло.

Вот что сказал Джесси Джексон, лидер чернокожей Америки, после победы республиканцев в 1994 году: «Ненависть и боль распространяются по Америке. Если бы то, что происходит здесь, случилось бы в Южной Африке, все заговорили бы об апартеиде. Если бы это случилось в Германии, все вспомнили бы нацистов, в Италии — фашистов. А мы прикрываемся красивым словом «консерватизм»»25. Когда шел повторный подсчет голосов на президентских выборах во Флориде, Джексон заметил: «Если Джордж Буш победит, это будет победа нацистов… Пора выходить на улицы. Мы должны выступить против Буша, дискредитировать его, сделать все, чтобы он не стал президентом»26.