Глубоковы бросились к перилам и почти одновременно
воскликнули:
— Твоя подруга — Лютикова?!
— Людмила, — пролепетала Ася. — Вон она, с
собакой…
Мила только теперь поняла, что в руках у человека в черном
находились вовсе не оружие, а видеокамера. Недоумению ее не было предела.
«Может быть, это какое-то совпадение? И этот тип собирался лезть вовсе не ко
мне?» Однако когда милиционеры повернули его на спину, Мила поняла, что это
все-таки к ней.
— Едрена вошь! — выругалась она, пытаясь зажать
разлаявшейся Мухе пасть двумя руками. — Это ведь Шпатциков!
Алюминиевый бидон, к счастью, не сломал ему шею, поэтому
Леопольд Вельяминович довольно быстро пришел в себя.
— Сегодня полнолуние, — объяснил он всем желающим,
продолжая лежать на полу со скрещенными на груди руками. — Скоро два часа
ночи. Вот я и подумал, что подсмотрю секрет — как она ее варит.
— Кого? — не поняли милиционеры.
— Да мазь же, мазь! Вороны уже не каркают.
— Псих, — констатировал Витягин, обнимая жену Мусю
за плечи. — Самый типичный помешанный.
— Скажите им! — потребовал облаченный в черное
Шпатциков, обращаясь непосредственно к Миле.
— Он не псих, — охотно подтвердила она.
— Почему же тогда он полез ночью на чужой балкон с
видеокамерой? — ехидно спросила Муся.
— Потому что у него геморрой, — всплеснула руками
Мила. — Неужели так трудно понять? Геморрой.
— Ужасное заболевание, — прокомментировал
Шпатциков. — Вы перестаете интересоваться жизнью и думаете только о стуле.
Милиционеры изумленно переглянулись, не зная, по всей
видимости, что предпринять.
— Кто будет писать заявление? — спросил Витягин у
Милы. — Вы или я?
— О чем? — живо поинтересовался Шпатциков. —
О том, что у меня было защемление и я полез на стенку?
— Людмила Николаевна! — крикнул с балкона
Константин. — Может быть, вас все-таки отвезти к сестре?
— Да-да, отлично, мы с собакой поедем к сестре! —
согласилась Мила, усиленно кивая головой. — Это ничего, что третий час
ночи, думаю, она не рассердится!
Глава 21
Ольга действительно не стала сердиться. Она быстро уложила
Милу в кровать и убежала согревать постель Николаю. Да и утром, раскрыв глаза,
Мила увидела сначала не ее, а маму, которая уже соорудила на голове сложную
прическу и накрасила губы.
— Милочка! — сообщила она. — У нас в доме
кто-то гавкает. Ты не знаешь, кто бы это мог быть?
— Да, мамочка, это овчарка, она поживет у меня
несколько дней. Ее зовут Муха, и с ней, наверное, надо погулять, чтобы она
перестала лаять.
— Ладно, я скажу папе, — кивнула мама, ни капли не
обеспокоившись. — Надеюсь, она не кидается на прохожих?
— Если честно, мамочка, я просто не знаю. Но на
тумбочке лежит поводок, поэтому папа может пристегнуть Муху и не давать ей ни
на кого кидаться.
Вслед за мамой в спальне наконец появилась Ольга в шикарном
пеньюаре.
— Извини, — сказала она, — что я ночью не
смогла тебя расспросить: накануне мы с Николаем были в гостях и очень устали. Поваляемся
еще минут сорок. Если хочешь, подожди нас завтракать.
Мила слышала, как родители посюсюкали над Мухой и,
пристегнув ее к поводку, куда-то ушли. Понежившись минут десять, Мила вылезла
из постели и, прихватив полотенце, отправилась в ванную. Из-за того, что она
шла босиком, шагов ее слышно не было. Вероятно, именно поэтому торчавший в
коридоре Николай ничего не услышал. Прежде чем сделать поворот, Мила
остановилась поправить волосы, и тут увидела спину Ольгиного мужа. По его
поведению она сразу поняла, что он занят чем-то особенным. Чем-то, что он хотел
бы скрыть от других.
Мила тут же спряталась за угол и осторожно высунула голову.
Николай открыл встроенный шкаф, в котором хранилась старая верхняя одежда,
вышедшие из употребления зонты и сумки. После этого встал на цыпочки, пошарил
рукой по полке справа и вытащил из-за шерстяного шарфа пузырек. Открутил
крышку, достал оттуда что-то неразличимое глазу и, закинув в рот, быстро
проглотил. Потом спрятал пузырек обратно и хотел было уже закрыть шкаф, когда
шарф неожиданно упал на пол. Причем упал с глухим стуком, как будто в нем было
что-то тяжелое. Николай наклонился, чтобы водворить его на место, потянул за
один конец, шарф развернулся, и из него на пол выпала Ольгина сумочка. Та самая
сумочка, которую у нее украли при нападении. Та самая, о которой она так
сожалела, — с замком-поцелуйчиком.
Николай повертел головой по сторонам, и Мила была вынуждена
на какое-то время убрать свой нос, чтобы тот не попал в поле его зрения. От
избытка чувств она закусила косточку указательного пальца. Когда Николай
удалился и дверь спальни захлопнулась за ним, Мила рванула к шкафу и убедилась,
что ей ничего не почудилось. Сумочка была там, но Мила не стала громко кричать
и требовать правосудия. Надо сначала все рассказать сестре, чтобы можно было
схватить негодяя на месте преступления. Неужели он в сговоре с бандитами? А
пузырек? Может быть, именно там находится тот наркотик, поисками которого так
озабочены братья-обманщики? Мила уже не сомневалась, что никакие они не Глубоководные.
Только теперь она ощутила, что от этой фамилии за версту несет водевилем.
Откопав на полке пузырек, Мила с превеликой осторожностью
открыла его и, заглянув внутрь, увидела, что он доверху наполнен большими
белыми таблетками без запаха. Подозрительным казалось то, что сам пузырек был
без опознавательных знаков — на нем не было ни маркировки, ни этикетки, ничего.
Мила осторожно вытряхнула одну таблетку на ладонь и опустила ее в карман
халата. Потом возвратила пузырек на место и отправилась в душ. Через пятнадцать
минут свежая, но мрачная, она уселась за кухонный стол и принялась шумно
отхлебывать кофе из кружки.
Ольга с Николаем появились гораздо позже. Ольга была
румяная, томная и пахла маслом для растираний. Впрочем, она тотчас же
потянулась за сигаретами, и приятный аромат был задушен на корню.
— Сначала бы тебе стоило поесть, дорогая, — не
слишком настойчиво посоветовал Николай. В отличие от жены он выглядел бледным и
нервным.
Мила уставилась на него вприщур, не в силах сдержать эмоций.
Ольга стукнула ее ногой под столом и прошипела:
— Опять начинаешь? Прекрати!
— Нет-нет, что ты! Просто мне показалось, Николай
чем-то страшно расстроен.
— Она права, — неожиданно ответил Николай, глядя
куда-то в сторону. — Я расстроен.
— Еще час назад я бы сказала, что у тебя отличное
настроение, проворчала Ольга.
— С тех пор кое-что произошло.
— Что же? — хихикнула глупая Ольга. — Ты
отлучился из спальни всего на пять минут…