– Ни одно из них не похоже на нее, – заявила Роуз.
– Они найдены путем случайного отбора, – объяснил Том. – Они и не должны быть похожими на нее. Вот чего я хочу: выберите мышкой шесть из них, которые больше всего напоминают ее. Вы должны сделать это быстро, особенно не задумываясь. Не волнуйтесь. Здесь нет правильных и неправильных ответов. Это не тест.
– Какой в этом смысл?
– Это просто упражнение, – вмешалась Фрида. – Я хочу видеть, что в результате получится.
Роуз вздохнула, словно неохотно уступая просьбам. Положила ладонь на мышку и передвинула курсор.
– Ни один из портретов на нее не похож, – повторила она.
– Выберите те, которые больше всего напоминают ее, – предложил Том. – Или те, которые меньше всего отличаются от нее.
– Ладно. – Она кликнула на одном лице, самом узком, затем на другом, потом еще на одном, пока все шесть портретов не вышли на первый план. – Вот так?
– Теперь щелкните «готово», – ответил Том.
Она послушалась, и экран заполнился восемнадцатью новыми лицами.
– А это что? – недоуменно спросила Роуз.
– Компьютер генерировал их из тех шести, которые вы выбрали, – объяснил Том. – Теперь выберите еще шесть.
Она повторила весь процесс сначала, затем еще раз, и еще, и еще много раз. Время от времени она останавливалась и закрывала глаза, прежде чем сделать выбор. Глядя ей через плечо, Фрида отмечала, как постепенно менялся тип предлагаемых лиц. Безликая толпа постепенно превращалась в группу родственников, и сходство между ее членами постоянно усиливалось. Лицо стало более вытянутым, скулы – четче, миндальная форма глаз – очевиднее. После двенадцати поколений лица походили не просто на семью, а на родных сестер, а еще два поколения спустя они стали почти идентичны.
– Выберите одно, – предложил Том.
– Они же почти одинаковые! – Роуз задумалась. Курсор пересек весь экран и наконец остановился на одном лице. – Вот это.
– Это то лицо, которое вы видели? – уточнила Фрида.
– Я его не видела. Это то лицо, которое я придумала, представила себе.
Карлссон подошел к монитору и посмотрел на изображение.
– А как же волосы? – спросил он.
– Я не видела волос. Лицо, которое я придумала, было обернуто шарфом.
– Я могу сделать шарф.
Том открыл меню, и лицо появилось восемнадцать раз, каждый раз – с разным видом шарфа. Роуз указала на один из них.
– Это он? – спросила Фрида.
– Просто похож, – ответила Роуз. – Думаю, он очень похож на тот, который я придумала.
– Очень хорошо, Роуз, – похвалила Фрида. – Вы прекрасно выполнили задание. Большое спасибо.
– Что вы имеете в виду? В чем заключалось задание?
– Я знаю, что вам было тяжело вернуться туда. Для этого нужна храбрость.
– Я не возвращалась туда. Я ничего не помню. Я просто придумала лицо, а затем вы попытались воссоздать его. Это интересно и сложно, но я не понимаю, чем это поможет.
– Посмотрим. Вы не могли бы подождать за дверью?
Карлссон дождался, пока Роуз выйдет и закроет за собой дверь.
– Что все это означает?
– Разве вы не доверяете собственной системе распознавания лиц?
– Я сейчас не о системе распознавания лиц. Я привел вас сюда, потому что думал, что вы сумеете загипнотизировать ее или что-то в этом роде. Помашете иглой у нее перед глазами. Я думал, вы используете свои психологические штучки и вытащите из нее скрытые воспоминания. Вместо этого вы заставили ее придумать лицо.
– Несколько лет назад я проводила одно исследование, – начала Фрида. – Я работала с людьми, страдавшими от слепых пятен в поле зрения. Мы показывали им набор точек, расположенных в той области их поля зрения, которая не функционировала. Они не могли их увидеть, но мы просили пациентов угадать, сколько там точек. В большинстве случаев они угадывали. Поступление информации миновало область сознания, но все равно происходило. Не было никакого смысла снова обрабатывать сознательные воспоминания Роуз. Она всю жизнь снова и снова прокручивает их в уме. К настоящему времени они безнадежно испорчены, даже если она действительно что-то видела. Я подумала, что, возможно, таким образом мы сможем обойти все эти трудности.
Карлссон перевел взгляд на Тома Гаррета.
– А вы что думаете? Это все ерунда, верно?
– Вы ведь говорите о «слепозрении»? – спросил Том у Фриды.
– Да, – кивнула Фрида.
– Ерунда, – повторил Карлссон. Он явно очень рассердился.
– Я не слышал, чтобы его использовали в отношении памяти, – заметил Том.
– Я подумала, что стоит попытаться.
Карлссон сел в кресло и уставился на экран: на него смотрела женщина средних лет в шарфе.
– Правда? – Его голос сочился сарказмом. – Вы просто играли в чертовы дурацкие игры. Слепозрение, надо же!
– Можно это распечатать? – спросила Фрида у Тома, подчеркнуто игнорируя Карлссона.
Но как только листок с портретом вылез из принтера, он схватил его и помахал у нее перед носом.
– Это все глупости! Роуз, скорее всего, просто придумала лицо. Чтобы помочь нам. Она явно из тех, кто старается всем помочь. Не хочет разочаровать нас.
– Конечно, – кивнула Фрида. – Это наиболее вероятно.
– А если она и не придумала лицо, если вы действительно сумели выудить из нее какие-то воспоминания о том дне, то, возможно, это лицо женщины, которая вышла из дома, чтобы просто пройтись по магазинам.
– Разумеется.
– А если – и это, черт возьми, самое большое «если» за всю мою карьеру! – если эта женщина все-таки замешана в похищении, то что мы имеем? Портрет человека двадцатидвухлетней давности, при полном отсутствии подозреваемых, с которыми его можно было бы сравнить, и ни единого свидетеля, у которого можно было бы уточнить.
– Вы могли бы показать портрет другим людям, которые находились поблизости от места преступления в то время, и проверить, не вспомнят ли они что-нибудь.
– И что? Если они видели ее – а они ее не видели! – какая нам от этого польза? Вы притащите их сюда, введете в транс и заставите представить себе адрес?
– Это ваша работа, – возразила Фрида. – Вы ведь детектив.
– Вот что я об этом думаю!
Карлссон смял распечатку и швырнул ее в металлическую корзину для мусора, но промахнулся.
– Что ж, по крайней мере, теперь все ясно, – прокомментировала его поступок Фрида.
– Вы впустую тратите мое время.
– Нет. Это вы тратите впустую мое время, главный инспектор Карлссон. И делаете это очень грубо.