Балтийские славяне. От Рерика до Старигарда - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Пауль cтр.№ 38

в город хижан, и осаждал его в течение пяти недель» (Гельмольд, 1-48).

Из чего выходит, что расположенная на Варнове крепость Вурле находилась не в варнских, а в ободритских землях и ободритские земли прямо граничили с землями хижан. Это же косвенно подтверждается и в отрывке I 87, где Гельмольд упоминает Вурле в одном ряду с другими крепостями ободритов – Илово, Мекленбургом, Зверином, Добином, замечая, что Никлот из всех этих крепостей оставил себе одну лишь «Вурле, расположенную на реке Варне, возле земли хижан». Варнавы не упоминаются. Несколькими строками ниже в числе ободритских земель упоминается и Миликов, очевидно, тождественный Мальхову и находящийся, таким образом, на крайнем восточном пределе подконтрольных ободритам земель. Та же ситуация наблюдается у Гельмольда и в отрывке I, 52. После смерти Кнуда Лаварда ободритские князья «Прибислав и Никлот, разделив государство на две части и управляя: один землей ваирнов и полабов, другой землей ободритов». Под «ваирнами» имеются в виду вагры, так как во владение Прибиславу, по хронике Гельмольда, достался Старигард. Варнавы не упоминаются, в то время как под «землёй ободритов» понимаются все земли к востоку от вагров и полабов.

Любопытно, что не упоминают варнавов в числе владений Никлота и его сына Прибислава и генеалогии Доберанского монастыря (Lisch 1846). Вместо этого титул ободритских князей по ним звучит как «король вагров, чрезпенян, полабов, ободритов, хижан и всех славян», что соответствует не восходящим к Адаму описаниям Гельмольда, где земли ободритов на востоке доходили до крепости Вурле и Мальхова и граничили где-то в этой области с племенем хижан и лютичей.

Аналогичная ситуация прослеживается в отрывках Гельмольда I 6 и I 36, где за ободритами сразу следуют хижане или кессины:

I 6. Winithos, eos scilicet qui dicuntur Wagiri, Obotriti, Kycini, Circipani, et usque ad flumen Panim et urbem Dimin.

I 36. Wagiri, Polabi, Obotriti, Kycini, Cyrcipani, Lutici, Pomerani et universae Slavorum naciones.

Первый отрывок (I, 6) похож на компиляцию из двух отрывков Адама (III, 19) «Chizzini et Circipani, usque ad Panem fluvium» + (II, 18) «Chizzini et Circipani, quos a Tholosantibus et Retheris separat flumen Panis, et civitas Dimine».

Итак, анализ источников показывает, что, несмотря на упоминание вскользь неких варнабов Адамом Бременским и перенявшим позже его слова Гельмольдом, никаких варнавов в XI–XII веках, получается, и не было, а были только ободриты. Само же имя ободритов, в то же время, было учёным анахронизмом и не соответствовало реальному самоназванию племени уже в XI веке.

Привлечение топонимики в качестве дополнительного источника показывает, что если кто и оставил в ней следы, то именно варнавы, вары или варны, а не ободриты. Топонимика на «вар» достаточно распространена на южной Балтике. Показательно, что вся эта топонимика на «вар» выказывает черты славянского словообразования (за единственным исключением Hwerеnofeldа/Werinofelde), то есть передаёт не сохранившийся в источниках живой язык мекленбургских славян, а не «учёные» немецкие термины. С одной стороны, настолько широкое распространение «варнской» топонимики в славянских землях, говорит, скорее, за то, что такие топонимы восходят к севернолехитскому «варна» – «ворона», так как эта топонимика известна в землях разных племён. Собственно, именно так и трактует большинство южнобалтийских «Варновов» немецкая лингвистика (Trautmann 1949, S. 63, 64). Кроме возможно имеющего связь с названием племени варинов, названия реки Варнов, протекавшей как раз через земли ободритов и частично бывшей их границей, можно указать и на топоним Варин, находящийся как раз в центре расселения племени ободритов в узком смысле. Этот топоним не может происходить от названия варны-вороны, так как имеет основу Вар-, а не Варн-. Занимавшаяся топонимикой Мекленбурга Корнелия Виллих предлагала для объяснение происхождение Варина от основы «вар», возможную связь его со славянским глаголом «варить» или личным именем «Вар» (Donat/Reimann/Wülich 1999, S.99). Однако в таком случае чисто лингвистически не менее вероятна и связь его с названием племени «вар», «варь» или «вары». Можно обратить внимание на соответствие в этом случае со словообразованием и латинской передачей этнонима Wari с этнонимом русских, известным по немецким латинским средневековым текстам в форме Rusi, славянским прототипом для которого было не «русы», а «русь». Схожим же образом можно предположить словообразование и латинскую транскрипцию в этнониме Wari (множественное число), которому соответствовало бы славянское «War-in», подобно Rusi Rusin. Достаточно обильная «варинская», «варская» или «варнавская» топонимика в интересующем нас регионе, даже несмотря на возможное восхождение большинства из них к названию «вороны», крайне показательна на фоне полного отсутствия топонимики, указывающей на «ободритов» где бы то ни было.

Далее, можно отметить, что не находит каких-либо подтверждений существование отдельного славянского племени, селившегося большей частью по реке Варнов, так чтобы название его могло происходить от названия реки, и в археологии. Археологически более-менее плотная концентрация славянских находок фиксируется в западной области «земли ободритов в узком смысле» – в районе города Висмар и от него далее на север, к современному городу Рерик и на юг, к Шверинскому озеру, на востоке не доходя до реки Варнов. В непосредственной близости от реки Варнов плотная концентрация славянских находок известны из бассейна реки Небель, восточного притока Варнова. Однако странно было бы предполагать, что жившая по реке Небель группа славян называлась по названию реки Варнов, а не той, по которой жила, и была племен варнавов. Можно бы было предположить, что в славянские времена река Небель также могла называться Варновом, но выведение лингвистами названия реки Небель из дославянского языка (Donat/Fischer 1994, S. 27) южной Балтики полностью исключает этот вариант.

Гораздо менее значительная концентрация находок известна в самом верхнем течении реки Варнов, в районе его истока и Штернбергского озера и представлена остатками валов трёх славянских крепостей разных периодов и несколькими, связанными с ними открытыми поселениями. Наиболее хорошо изучена одна из этих крепостей возле деревни Гросс Раден (Schuld 1985), где в настоящее время располагается реконструированное древнеславянское поселение и музей. Несмотря на большое число и хорошую документацию находок из этой крепости, практически полное отсутствие в ней импорта и предметов роскоши, следов дальней межрегиональной торговли или богатых захоронений, как и прочих указаний на постоянное проживания богатых и знатных лиц, не дают оснований предположить здесь княжескую резиденцию, бывшую племенной столицей, подобно Старигарду, Мекленбургу или Любеку. Так же и полное отсутствие письменных упоминаний этого места в непосредственно славянский период до второй половины XII века указывает скорее на то, что крепость эта была малозначительной, возможно, приграничной, но никак не значительным культурным и политическим центром целого племени. Первые упоминания этого населённого пункта относятся к второй половине XIII века, когда здесь была построена первая церковь. Крепость же не упоминается здесь и вовсе. Кроме того, река Варнов, берущая начало недалеко от этих мест, в районе Штернбергского озера представляет из себя очень мелкую и неглубокую речушку, перейти которую во многих местах возможно и вброд. Учитывая то, что «ободриты в узком смысле» жили в среднем, гораздо более широком и судоходном месте течения реки Варнов в районе крепости Верле, а хижане в её нижнем течении, где Варнов и вовсе разливается до ширины многих метров, выделение маленькой группы славян, живших в районе едва ли даже судоходных верховьев Варнова, и связь с рекой именно их, в то время как жизнь ободритов и хижан должна была быть связана с Варновом намного больше, казались бы не менее странным.