Рандеву и другие рассказы - читать онлайн книгу. Автор: Дафна дю Морье cтр.№ 33

Как правило Роберт Скривенер был не прочь обсуждать достоинства своих книг на встречах с читателями. Поводы для обсуждения – избранные отрывки из «Мадригала», философская основа «Созвездия Быка», даже не слишком, быть может, актуальная тема «Любимцев Фортуны» – способствовали укреплению его контактов с просвещенной частью читательской аудитории. Сегодня, однако, по непонятной ему самому причине контакт установить не удавалось. Было неинтересно, попросту скучно. С какой стати он должен рассыпа́ться в благодарностях, если некая дама в пенсне, сидящая справа от него, без запинки цитирует наизусть длиннейший пассаж из «Ясона»? И какой ему прок от того, что ученый господин, сидящий слева, раз двадцать прочел «Созвездие Быка» и сам намерен зимой выступить с лекцией об этом выдающемся произведении в Базельском университете – если, конечно, автор не имеет ничего против? Скривенер слышал собственный голос, отвечал комплиментом на комплимент, банальностью на банальность, через силу глотал тяжелую, чересчур жирную еду, но его мысли и чувства витали далеко. Где-то сейчас прелестная Аннетта и ее загорелый красавец? На фоне какого горного пейзажа они предаются любовным утехам? Какими лесными ягодами освежают губы, уставшие от поцелуев?..

– Да, несомненно, – говорил он между тем соседке справа, – мы, писатели, обязаны обличать пошлость во всех ее проявлениях, мы должны вести постоянный бой с посредственностью, с мещанством, которое хочет низвести нас до собственного уровня. Я надеюсь затронуть эту тему в сегодняшней лекции.

Он жестом отклонил попытку официанта положить ему на тарелку еще кусок жареной свинины (как можно подавать это на ланч в июне месяце?!) и повернулся к соседу слева: тот как раз утверждал, что кинематограф губителен для западной цивилизации.

– Подумайте: здесь, в Женеве, – вещал он, – в городе, где мы имеем честь и счастье общаться с лучшими умами Европы, приходится отменять вашу лекцию, потому что билеты на нее не распроданы. А в то же время за два квартала отсюда люди ломятся в кинотеатр, чтобы посмотреть очередную голливудскую чушь. Это крах интеллекта – другого слова я не подберу!

– Совершенно с вами согласен, – произнес Скривенер и украдкой взглянул на часы. Стрелки показывали половину третьего; прием затягивался.

Спастись от радушных хозяев ему удалось лишь в шестом часу вечера. После утомительного застолья его повели в центр Международного общества литераторов и продемонстрировали редчайшее собрание рукописей; обычно они хранились под стеклом, но сейчас в его честь были извлечены на свет и разложены на столе. Ему пришлось также лицезреть портреты других именитых членов Общества, которые почему-либо не смогли лично приветствовать Скривенера, но прислали письма с извинениями и сожалениями, и письма эти были зачитаны вслух. В четыре подали чай, хотя обильный ланч еще не успел забыться и перевариться, и вместе с чаем явилась новая группа литераторов калибром помельче, которые не удостоились приглашения на официальный прием, но тем не менее жаждали пожать руку Роберту Скривенеру. В «Мирабель» он вернулся только в полшестого; до лекции, назначенной на семь тридцать, оставалось ровно два часа.

Первый сюрприз ожидал его внизу. Когда Скривенер попросил ключ от номера, портье объяснил, что ключ примерно час назад взяла мадмуазель Лимож, и так как ключ она пока не возвращала, то, по-видимому, она все еще там. Скривенер вызвал лифт, поспешно прошел к себе в номер и обнаружил Аннетту на балконе. Она нежилась в шезлонге – вместо брюк на ней теперь были шортики в обтяжку, а на глазах большие солнцезащитные очки.

– О, привет! – прощебетала она, заслышав его шаги. – Мы потрясающе провели день! Альберто только что ушел.

Действительно, вид номера свидетельствовал о том, что в нем недавно побывали посторонние. Чужой свитер на кровати. Поднос с бокалами на столе. Его книги в беспорядке. И совсем уж нестерпимо – на полу в ванной мокрое полотенце.

– Вы же вроде собирались отправиться в горы? – спросил Скривенер. Он так опешил, что не сразу смог прореагировать на столь бесцеремонное вторжение.

– Горы мы отменили. Поехали перекусить в ближний пригород, а потом решили, что в такую жару лучше просто выкупаться. Альберто велел шоферу отвезти нас в одно дивное местечко на озере, милях в пятнадцати отсюда. Мы там роскошно отдохнули, а потом вернулись в «Мирабель». Я не могла пригласить Альберто к себе, это вызвало бы толки, и я подумала, что вы не будете против, если мы воспользуемся вашим ключом, пока вас нет. Альберто принял душ и ушел переодеться перед лекцией, а потом обещал зайти за мной.

Она сняла темные очки и улыбнулась.

– Если память мне не изменяет, – заметил Скривенер, – вы опасались приглашать своего приятеля в отель, чтобы у него не возникли неприятности по службе?

– К себе в номер я его и не приглашала, – объяснила Аннетта. – Это и правда могло бы ему навредить. А вы – совсем другое дело! Роберт Скривенер вне подозрений! Вестибюль весь увешан объявлениями о вашей лекции. Мы с Альберто ждем ее с нетерпением.

С нетерпением, значит, буркнул про себя Скривенер. С таким нетерпением, что не удосужились подобрать с полу полотенце и поставить сохнуть пробковый коврик – на нем еще темнели мокрые следы. А мыло – дорогое английское мыло, которое он привез с собой, – вообще осталось на дне ванны; оно застряло в сливном отверстии и уже наполовину размокло.

На Скривенера накатила бешеная злоба. У него свело горло и перехватило дыхание. Он с грохотом захлопнул дверь в ванную, вышел на балкон и молча воззрился на Аннетту, которая старательно красила ногти на ногах.

– Я тут подумала… – начала она, окуная кисточку в пузырек с пахучим ядовито-красным лаком. – Не поехать ли нам всем после лекции куда-нибудь потанцевать? Альберто знает отличный ресторанчик на той стороне озера, там можно и поужинать на открытом воздухе, и потанцевать, а заодно посмотреть вечернюю иллюминацию и знаменитый фонтан с подсветкой!

– Вы закапали лаком балкон, – сказал Скривенер.

– Неужели? Ничего, femme de chambre [18] вытрет. Ну, как вам моя идея? Вам ведь тоже надо немного развеяться, особенно после умственной перегрузки.

– Умственной перегрузки? – непроизвольно повторил Скривенер. – Умственной перегрузки… – У него вырвался нервный смешок, в котором сквозила истерическая нотка.

Аннетта удивленно вскинула на него глаза:

– Что такое? Вы чем-то недовольны?

И даже сейчас, в этот самый момент, думал Скривенер, согласись она хоть на день распрощаться со своим пляжным красавцем, он все забыл бы: и свой внезапный гнев, и ее неслыханную наглость и самонадеянность, забыл бы гордость, бесконечную цепь унижений и готов был бы начать все сначала, вычеркнув из памяти тот злосчастный момент, после которого все пошло наперекосяк.

– Наверно, волнуетесь перед лекцией? – участливо спросила Аннетта. – Право, не стоит! Вас все равно услышат только первые шесть рядов. В лектории отвратительная акустика. У Альберто есть знакомый, который там делает уборку, он рассказывал.