Клан душегубов - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Петрухин cтр.№ 33

Смешное образовывается положение фигур на доске. В деле, которым сейчас занимаюсь, мне все не нравится. Зато в личном блоге – красота, сам с неба упал прекрасный собеседник, требующий исповедальной искренности уже в третьем разговоре. Пожалуй, сегодня я еще не удалю свой блог.

Должно же быть что-нибудь, что мне нравится и не связано с пресечением наркотрафика. И вообще, пошли они все! Я стал мыслить, как Вершинин. Способность перенимать образ мыслей другого человека – во время обучения меня хвалили за это. А вот какие у такого умения могут быть последствия для его обладателя? Об этом предупредить забыли.

Значит, напишу ей так:

Охотник to Настенька

Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, о чем думаю? Пожалуйста. Как Вселенная отличает «зря» от «не зря»? Никак не могу разобраться, может, ты поможешь, не-студентка, ненавидящая текилу?

* * *

Вершинин обнаружил ее посередине комнаты сразу, как только вошел в квартиру. Она была без сознания. Все очень просто. Он не принес денег, ей не дали «лекарства», значит, она не приняла «дозу», потом у нее началась «ломка», и, в завершение всего, она потеряла сознание. Развитие сценария было знакомо от и до. С той только разницей, что Вершинин никогда не тревожил жену, то есть всегда оставлял ее там, где обнаруживал, будь то балкон, прихожая или ванная. Если же была зима или холодная ветреная погода, он ограничивался тем, что укрывал ее теплым одеялом, по-прежнему не беспокоя и оставляя ее на том же месте, пока она сама не приходила в себя.

Сегодня же он, никак это себе не объясняя, решил нарушить правило. Подошел к ней, осторожно взял на руки и понес на кровать. Но потом началось...

Не надо было этого делать. Эта нежность никому, во всяком случае, тому, на кого была направлена, не была нужна. Все-таки есть вещи, которые нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах.

Она пришла в себя и тут же заорала на него, отпуская проклятия:

– Что? Боишься, да? Боишься признаться, что меня сбили машиной из-за тебя, из-за твоего упрямства, из-за твоей твердолобости! Ты все равно ни хрена не можешь сделать и никогда не мог! Только строишь из себя героя! Посмотри на себя в зеркало. Ты хуже их! Да ты просто кретин с пистолетом! За что ты надо мной издеваешься? Хочешь моей смерти?! Вы оба хотите моей смерти! Даже эта маленькая тварь... Она ничего не принесла мне! Говорит, что ты не дал ей денег. Но я знаю, ты даешь ей деньги, она покупает наркоту и колется сама, а мне не дает. – И тихо зарыдала.

Нельзя сказать, что все, что она бросала ему в лицо, было правдой. Но доля правды присутствовала. Это Вершинин знал. По его вине случилось это ДТП, в котором сам он не пострадал только чудом, а она пострадала, попала в больницу, а потом, при весьма странных обстоятельствах, пристрастилась к наркотикам. И с тем, что он кретин с пистолетом, тоже нельзя было не согласиться.

Но такие приступы ярости, такие потоки проклятий и обвинений ему приходилось видеть и слышать раньше. И он со временем стал равнодушен к ним – так происходит со всеми, кто вынужден жить рядом с героиновым наркоманом. Каждый, кто видел такие припадки три, пять и более раз, начинает относиться к ним спокойнее, понимая, что несчастный, или несчастная, в такие минуты адской пытки просто не понимает, что говорит, и не ведает, что творит.

По-настоящему же сейчас его беспокоило только одно – где дочь? Он прошелся по комнатам и почувствовал, что его что-то неприятно отвлекает. По всей квартире были разбросаны маленькие меховые брелки – новомодное увлечение подростков, цепляющих их на свои рюкзачки. Все бы ничего, но их здесь было слишком много. В спальне их тоже было много. Его жена ползала на четвереньках по комнате, что-то бормоча себе под нос, и методически выворачивала каждый из них. После осмотра очередного брелка в сердцах отшвыривала его от себя.

– Где дочь? – тихо спросил Вершинин.

– Она сказала, что нам отказали в лекарстве. Но я-то знаю, она его спрятала.

Жена залезла под кровать, выудила оттуда еще охапку брелков и, замкнувшись в себе, продолжала их осмотр.

Вершинин больше не мог этого видеть. Он вышел в гостиную, достал телефон и набрал Суворовцева.

– Далеко уехал?

– Нет, не далеко.

– Нам нужно срочно прокатиться в одно место. Заодно посмотришь ночную Москву.

– Ночную Москву? Спасибо, сейчас буду, – ответила трубка спокойным голосом Суворовцева.

Вершинин оглядел комнату, для чего-то взял со стула брелок – розового зайку – и вышел из дома.

* * *

Настенька to Охотник

Ты серьезно? Ну, пожалуй, удивил. А ты мне начинаешь нравиться, Охотник. Ну не то чтобы нравиться – как может нравиться экран монитора? Но мне нравится, что ты думаешь о Вселенной. Я уже несколько лет не встречала человека, который думал бы о Вселенной. Раньше знала одного, вернее, знаю его и сейчас. Но общаться, в общем, мы с ним не можем, он далеко. Жизнь, сам понимаешь, темный лес.

Как Вселенная различает «зря» от «не зря» – думаю, очень просто. Все, что сделал для себя, – зря. Все, что сделал для других, – не зря.

Вселенная слишком дорожит тобой – ты ведь об этом? Ну если тебя заботит кто-то, кроме себя любимого, и пополнения счетов, тогда тебе нечего бояться. Тогда, думаю, Вселенная о тебе позаботится. Кстати, не обольщайся. Позаботится не значит – не даст пропасть. Но – не даст пропасть зря. Надеюсь, мои ответы помогли тебе найти тропинку в лесу. Впрочем, судя по всему, лес ты и вправду знаешь неплохо, Охотник. Пока.

Успокоила, нечего сказать. Нет, если предложенная ею система координат верна, мне на самом деле нечего бояться. Если пропаду, то не зря. Звучит оптимистично.

Есть только одно «но» – пропадать я не собираюсь.

У меня совершенно другое задание.

* * *

– Слушай меня сюда, – заговорщицки прошипел бармен. – Верблюжонок – пропишутся тормоза. Понимаешь? Ни времени, ни пространства. Лошадка – будешь скакать всю ночь.

Бармен скабрезно хохотнул. Девушка, его собеседница, тоже улыбнулась. Бинт, обмотанный вокруг головы бармена, смешно оттопыривал ему уши.

– Как скакать? – уточнила она.

– Как, как... Галопом! А тебе советую сделать качели: сначала быстрее, потом медленный вариант добавить, потом вдогонку еще один быстрый, и все. Караул. Благодарить меня будешь неделю.

Суворовцев сделал последний кадр, и бармен был присовокуплен к делу, в разных ракурсах. Затем убрал свой портативный фотоаппарат в боковой карман и вышел из-за стола, прихватив с тарелки кусочек черного хлеба. Ему опять не удалось поужинать, он ехал любоваться ночной Москвой.

Занимался новый день. «Поливалки» уже освежили улицы, а лица ранних редких прохожих еще не разгладились от ночного сна.

Машина Суворовцева лениво въехала на стоянку перед Управлением. За рулем теперь сидел он, как человек, проводящий эту, прямо скажем, странную ночную экскурсию.