Заговор - читать онлайн книгу. Автор: Май Цзя cтр.№ 11

– Тук-тук-так, тук-тук-тук-так-так, тук-тук-тук-так…

После того как он закончил набивать код, мы все уставились на А Бина, который сидел с бесстрастным лицом, казалось, что он спит.

Начальник в растерянности взглянул на меня, потом на А Бина, его губы дрогнули, словно он хотел что-то сказать. Я поспешно подал знак молчать. И в этот момент А Бин, как будто встревоженный моим безмолвным жестом, очнулся, вздохнул и звонким голосом продекламировал код из восьми групп.

Тридцать две цифры.

Не упустил ни одной группы.

Не ошибся ни в одном знаке.

Все точно, как в изначальном сообщении!

Обычно писать код получается намного медленнее, чем его слушать, так как надо записывать и одновременно слушать, не успевая при этом записывать, поэтому часть надо запоминать, в нашей профессии это называется «сжатие информационных данных». Во время соревнования первоклассных радистов, записывающих коды, на самом деле они состязаются в том, у кого лучше техника «сжатия информационных данных». Кто может запомнить больше, тот и побеждает. Я помню, что тогда на соревнованиях Линь могла запомнить восемь групп. Хотя из-за разной скорости обе стороны не могли быть полностью одинаковы, но из увиденного нетрудно было сделать вывод, какого уровня достиг уже А Бин в освоении кода Морзе. В общем, хотя время, отпущенное на обучение, еще не дошло до половины, А Бин уже в совершенстве освоил все, что надо было выучить, и сделал это идеально. Настолько идеально, что казалось нереальным.

Через час я вместе с А Бином пришел во двор организации, в небольшом европейском здании политаппарата должна была проводиться церемония приведения к присяге А Бина, добровольно вступающего в особое подразделение 701. Сама церемония была торжественной, а для него еще и загадочной. Перед лицом всех этих «требований» и «обещаний» А Бин решил, что его в ближайшем будущем отправят на затянутое пороховым дымом поле боя, возбуждение смешалось в его душе с ужасом, которые достигли наивысшей степени. В конце начальник отдела, отвечавшего за присягу, спросил его, есть ли у него какие-либо требования к организации, и А Бин «мужественно» выдвинул два.

Первое – если он больше не сможет вернуться домой (в Луцзяянь), пусть организация надлежащим образом решит вопрос «доставки хвороста» его матери.

Второе – если он погибнет (сражаясь на поле боя), ни в коем случае не отрезать его уши для исследования.

И смех и грех!

Но это, будучи требованием волонтера подразделения 701, составляло часть церемонии, организация должна была дать ему торжественное обещание и сделать соответствующую запись в протокол.

После присяги стороны должны были подписать три документа. Учитывая тот факт, что А Бин не умел писать, было решено, что он поставит отпечаток пальца, а я за него распишусь. Только в этот момент я вспомнил, что надо спросить его настоящее имя и фамилию. Ответ был: «Нету».

– Меня зовут А Бин, – сказал он, – нет другого имени.

Но я точно знал: невозможно, чтобы его реальным именем было А Бин, потому что это было имя известного слепца, того, который играл на эрху [11] , «словно плакал», и который известен мелодией «Луна над источником» [12] . Благодаря ему имя А Бин стало нарицательным для всех слепых и никак не могло быть чьим-нибудь реальным именем.

Не стоит и говорить, что это тоже был и смех и грех! В итоге мы придумали ему временное имя Лу Цзябин, так как фамилия его матери была Лу, а название родной деревни Луцзяянь. Сразу же вписали это имя в три секретных документа, которые следовало передать в вышестоящие органы и сдать в архив.

13

Ранним утром следующего дня, когда чуть забрезжил рассвет, я повел А Бина в святая святых нашего отдела радиоперехвата, находившегося за высоким забором. Перед воротами висели две таблички – большая и маленькая, на которых было написано: «Такой-то Институт изучения оружия сухопутных войск», «Военный пункт: без пропуска не входить».

Естественно, это все было для прикрытия.

Честно говоря, это была территория, недоступная для глаз людей и для прохода, даже некоторые сотрудники внутренних служб нашего подразделения 701, такие, как охранники, врачи, водители, повара, даже и думать не могли, чтобы попасть сюда. Здесь все было так же, как и вчера. Это место было вне пространства и времени. Оно было покрыто тайной и абсолютной секретностью. Каждый, кто попадал сюда, навсегда становился частью этой тайны и секретности, принадлежал стране и народу и уже никогда не мог существовать как отдельная личность.

Все описанное ниже выдумано, но, пожалуйста, не вините меня за это. Я не могу рассказать вам ни о чем – ни о самом здании, растениях, сооружениях, оборудовании, ни даже о птицах в небе и насекомых на земле. Потому что любое слово будет исследоваться, изучаться при ярком свете софитов. Другими словами, любое слово об этом месте может выдать меня. Вы можете наказать меня, даже запугивать смертью или красивыми речами завлекать меня – ничто не в силах заставить меня открыть мой запечатанный молчанием рот. Потому что я давал клятву, потому что это единственное убеждение в моей жизни.

Не слышно выстрелов.

Нет запаха пороха.

А Бин спросил меня, где мы находимся.

Я ответил, что это поле боя без порохового дыма…

На самом деле полем боя была аппаратная с деревянным полом и огромными окнами. При входе надо было снимать обувь, потому что аппаратура была дорогой и хрупкой, намного чище человека и к тому же не переносила пыли. Когда мы вошли, я устроил А Бина на диване. Справа от него сидел самый компетентный сотрудник отдела радиоперехвата – начальник отдела по фамилии Чэнь, слева стоял чайный столик с чашкой чая на нем, пачкой сигарет, коробком спичек и пепельницей. Я представил начальника Чэня А Бину и сказал:

– А Бин, начиная с этого момента он – твоя рука, надеюсь, вы сработаетесь.

Согласно оговоренному заранее плану, Чэнь подал А Бину сигарету, поднес зажженную спичку и угодливо сказал, что он очень рад быть его помощником. Из этого А Бин сделал вывод, что Чэнь, как и я, – хороший человек. Для развития его таланта это было очень важно. Рядом с людьми, которые ему не нравились, А Бин волновался и дрожал, мог легко прийти в бешенство, и в такие моменты его интеллект уменьшался стремительными темпами. Мне этого не хотелось, к тому же я опасался, что, раз снизившись, интеллект уже никогда не восстановится, как сгоревшая вольфрамовая нить. От такого удивительного человека, как А Бин, мы всегда можем ожидать, что с ним могут произойти самые удивительные и абсурдные вещи. Поэтому, говоря по правде, его талант было трудно использовать. От момента его обнаружения и до настоящего момента в том, что он сейчас радостно сидел перед аппаратом, была моя заслуга и удача.