Призраки не умеют лгать - читать онлайн книгу. Автор: Анна Сокол cтр.№ 33

Станин заварил чай, не решаясь предложить девушке что-либо покрепче. Неизвестно, как отреагирует организм на алкоголь в свете недавнего приёма медикаментов. Лена безучастно оглядела кухню, села на табуретку и остановила взгляд на темноте за окном. Она не задала ни одного вопроса, не удивилась, когда он привёз её в незнакомую квартиру.

Часы, которые он помнил с детства, оглушительно тикали.

— Мы найдём того, кто это сделал, — сказал Демон просто для того, чтобы нарушить тишину.

Алленария не повернула головы. Полная кружка чая продолжала одиноко остывать на покрытом клеёнкой столе.

— И узнаем, почему он это сделал, — весомо добавил он.

Девушка встала и, пряча глаза, тихо сказала:

— Пойду лягу… где-нибудь.

Наверное, это было бы самым логичным завершением дня. Уснуть и ни о чем не думать, Так просто и так плохо. Демон чувствовал, как что-то неведомое зреет в ней, что-то нехорошее, и когда оно будет готово, оно сломает Лену раз и навсегда. Раздавит, перекроит человека под себя, подгонит, словно рубашку под размер. Кто-то учится с этим жить, кто-то спивается, а кого-то потом находят с петлёй на шее.

И поэтому он не мог отпустить её.

— Лена, посмотри на меня.

Сколько длится взгляд — доли секунды, минуты, часы? Дмитрий не знал, но за мгновение прошли годы. То время, что украли у Алленарии, состарив эти большие лучистые глаза на десяток лет разом.

— Лена…

— Зачем? — отрешённо спросила она. — Зачем мне что-то знать? Бабушки больше нет, ей всё равно. Она даже не сможет вернуться. Никогда. Почему так? Почему для неё нет продолжения? Она всю жизнь положила на людей. На чужих людей. А теперь они живы или мертвы, а её просто не существует.

— Послушай…

— Родителей нет, — продолжала девушка, с такой тоской, что захотелось завыть, — Меня нет.

— Прекрати! — Дмитрий схватил её за плечи и встряхнул. — Это всё чушь! Ты знаешь это! — он приблизил её лицо к своему. — Ты здесь. Со мной.

Демон не собирался этого делать, всё случилось само. Её губы были холодны и неподвижны. Лёгкое соприкосновение, от которого они оба вздрогнули. Глаза девушки ошеломлённо раскрылись. Дыхание смешалось. Слишком долго Дмитрий думал о ней, чтобы отвернуться сейчас, отстраниться от дурманящего запаха волос, гладкой кожи и губ, повторяющих каждое его движение.

Возбуждение, сладкое, мучительное, дразнящее, растекалось по телу.

Лена вздрогнула, из горла вырвался полустон, полухрип, руки, до этого бессильно висевшие вдоль тела, взметнулись, крепким кольцом замкнувшись на его шее, повязка наждаком прошлась по обнажённой коже. Тело девушки ожило, шевельнулось, прижалось к нему.

Лена провела пальцами по его волосам, и сотни огненных точек впились ему в кожу, как волна распространяясь по позвоночнику дальше и дальше. Стараясь прильнуть как можно ближе, она потёрлась об него всем телом, и остатки благих намерений разлетелись вдребезги. Со своим желанием Дмитрий ещё справился бы, но с её не смог.

Её неловкие, осторожные прикосновения, широко распахнутые глаза, рот, от которого невозможно оторваться, и тело, отзывающееся на каждое движение, — всё, о чём он мечтал, и даже более, потому что происходит наяву.

Дмитрий приподнял девушку и усадил на стол. Её ноги, тут же обвились вокруг пояса, не позволяя отодвинуться ни на сантиметр и заставляя его изнывать от нетерпения. Ничего лишнего, никаких посторонних мыслей о кровати в спальне.

Одежда слетала с них, как шелуха, бесшумно падая на пол. Нетронутая чашка с чаем, задетая резким движением, полетела вниз, окрасив коричневыми брызгами и усеяв беловатыми фарфоровыми осколками пол.

Быстрее! Быстрее! Никогда раньше Дмитрий не замечал за собой такого нетерпения, такой жажды обладать кем-то.

Свет ламп высвечивал бледную кожу, по сравнению с которой его руки казались смуглыми. Каждый изгиб, каждая впадинка манили к себе, заставляя раз за разом склоняться над девушкой, гладить, целовать, покусывать. Лена выгибалась, металась, бормотала что-то неразборчивое. Она приподнималась, безжалостно впивалась в его плечи ногтями, а потом откидывалась обратно, предоставляя ему полную свободу. Их единение казалось эфемерным. Мир пропал, остались лишь он и она. Вдох следовал за выдохом, наполнение за пустотой, движение за покоем, стоны за немотой, на которую тоже не хватало дыхания. Ожидание и восторг, зарождение чего-то нового, объединяющего, стирающего из разума всё незначительное и ненужное.

Лена задрожала, и его имя безумным криком слетело с её губ, доставляя едва ли не большее удовлетворение, чем дарило тело. Ноги сжались на талии, не давая уйти и вернуться. Всё. Сил сдерживаться у Демона не осталось. Пульсирующая волна, шедшая из самой глубины, накрыла его с головой. А часы, как единственный свидетель произошедшего, всё так же монотонно тикали, доказывая мужчине и женщине постоянство этого мира.

Не было произнесено ни слова. Зачем? Их тела сказали друг другу всё, что могли. Дмитрий взял обессилевшую девушку на руки и отнёс в комнату, которую до сих пор считал своей. И плевать, что там полуторная кровать, как-нибудь поместятся.

И тогда пришли слёзы. Утирая и пряча от него лицо, Лена плакала. Долго, больно и безнадёжно. Всё, что он мог — это крепко прижимать её к себе и шептать глупые, пустые слова утешения. Пусть лучше выплеснет горе сейчас, разом, чем согнётся под его непосильной тяжестью.

А потом Лена повернулась и прижалась своими губами к его губам, на этот раз сама. Демон ощутил солёный вызывающий вкус слёз на её лице и снова потерял себя.

Я бежала под холодными струями дождя. Недоуменные взгляды людей, прячущихся от непогоды под зонтами, упирались мне в спину, словно подталкивая, заставляя спешить ещё больше.

Убежать, как можно дальше, уйти, пока он меня не хватился. Мой взгляд скользил по улице в поисках высокой фигуры. Людей в столице много, и все всегда куда-то спешат в этот ранний час.

За спиной осталось квартала четыре, прежде чем я смогла остановиться. Не люблю Заславль, большой город, и люди в нем, нет, не плохие, скорее, равнодушные. Как бабушка здесь живёт? Воспоминание резануло по ещё не закрывшейся ране. Жила. Надо привыкать говорить в прошедшем времени.

Что я натворила? Мы натворили.

Бессмысленно задавать вопросы, на которые некому отвечать.

Надо забыть. Запереть навсегда память о прошлой ночи. Я подняла руки к горячим, несмотря на ледяные капли, щекам. От воспоминаний по телу прошла дрожь. У меня нет права ни на что — ни на любовь, ни на жалость.