Убийство на виадуке. Три вентиля - читать онлайн книгу. Автор: Рональд Нокс cтр.№ 57

– Я, знаете ли, из Бесподобной. Миссис Дэвис наверняка вам говорила. Ну а чтобы у вас не было никаких сомнений, взгляните, вот моя карточка. Когда случаются подобные вещи, Компания посылает меня посмотреть, что к чему. Ясное дело, береженых Бог бережет. («Пусть этот Бринкман, – сказал Майлз Анджеле, – думает, что я тупица и болван; чем ниже он меня оценит, тем лучше».)

– Я не совсем понимаю… – начал Бринкман.

– Да тут и понимать нечего – самоубийство, сами знаете. И они, между прочим, не то чтобы принимают его совершенно в штыки. Случалось, и платили, когда клиент явно был не в себе. Но это идет вразрез с ихними принципами. Я к тому, что, если у человека хватает духу наложить на себя руки, он должен считаться с риском. Хотя для вас это, наверно, большая неприятность, мистер Брикман…

– Бринкман.

– Простите, у меня ужасная память на имена. В общем, я имею в виду, вам не очень-то приятно, что тут столько народу шастает-вынюхивает, но ничего не попишешь, разбираться все равно надо, и, похоже, говорить стоит именно с вами. Как по-вашему, с головой у него было все в порядке?

– Он был совершенно нормальный, не хуже нас с вами. В жизни не встречал более трезвого и рассудительного человека.

– Н-да, это важно. Вы не против, если я возьму кое-что на карандаш? Память у меня хреновая. A-а, вот еще что: наш приятель ни на что в последнее время не жаловался? На здоровье, к примеру?

Крохотная заминка, продолжительностью в ту самую роковую долю секунды, которая показывает, что собеседник обдумывает ответ. Затем Бринкман сказал:

– О, тут нет ни малейшего сомнения. Мне казалось, он был у ваших и говорил с ними об этом. Он ездил в Лондон к врачу и узнал, что жить ему осталось всего два года.

– Видимо, у него…

– Мне он ни слова не сказал. У него всегда был пунктик по части здоровья – из-за любой ерунды в панику впадал, даже из-за чирья на шее. Нет, ипохондриком его не назовешь, просто он из тех, кто всерьез никогда не хворал, поэтому всякая мелочь была способна привести его в ужас. От лондонского специалиста он вернулся вконец пришибленный, и у меня духу не хватило расспрашивать. Да, в общем, мне это и не по чину. Но думаю, он никому ничего не сказал.

– Можно, наверное, спросить у врача. Хотя эти парни чертовски неразговорчивы, правда?

– Сперва надо имя узнать. Моттрам держал его в секрете; если он и писал врачу, чтобы договориться о консультации, то через мои руки такое письмо не проходило. А опрашивать всю Харли-стрит – занятие весьма хлопотное.

– Тем не менее пулфордский врач, вероятно, в курсе. Скорее всего, он и порекомендовал специалиста.

– Что вы! Какой пулфордский врач?! Не думаю, чтобы за последние пять лет Моттрам хоть раз ходил к врачу. А уж последние несколько месяцев у меня просто язык отсох его уговаривать, ведь он твердил, что обеспокоен своим здоровьем, правда, о симптомах умалчивал. Для тех, кто не знал его, такая скрытность труднообъяснима. Но уверяю вас, если вы склонны думать, что история про визит к специалисту плод его фантазии, вы глубоко заблуждаетесь.

– Вот как?

– Да. Судите сами. Будь Моттрам жив, через два года вашей Компании надлежало выплачивать ему огромную ренту. Он готов был отказаться от своих прав, если ему вернут половину взносов. Надеюсь, это вам известно? Ну а зачем бы ему затевать такое, если на самом деле он не верил, что смертельно болен?

– Значит, вы не видите для его самоубийства иной причины? Просто устал от жизни, верно? И так далее.

– Давайте серьезно, мистер Бридон. Вы не хуже меня знаете, что люди обыкновенно кончают с собой из-за денежных затруднений, или от несчастной любви, или от заурядной меланхолии. Денежных затруднений тут в помине не было, его адвокаты подтвердят. Безумная любовь человеку его возраста, и тем более холостому, как правило, не грозит, а имя Моттрама вообще никогда не связывали с именем женщины. Ну а что до меланхолии, его знакомые ничего подобного за ним не замечали.

– Я смотрю, вы совершенно уверены, что он покончил самоубийством. По-вашему, и несчастный случай, и преступление здесь исключаются? У богачей ведь бывают враги, а?

– В книжках. Но я сомневаюсь, чтобы кто-то надумал убрать Моттрама. А несчастный случай… как его увязать с историей про врача-специалиста? И почему, когда он умер, дверь его комнаты была заперта? Спросите пулфордскую прислугу – они вам скажут, что дома он никогда не запирался, а здешний коридорный сообщит, что ему было велено первым делом принести с утра воду для бритья.

– Значит, дверь была на замке? По правде говоря, я толком не слыхал, как все обнаружилось. А вы, наверно, видели все собственными глазами.

– Видел. И, должно быть, никогда не забуду. Хотя в принципе я не противник самоубийств. На мой взгляд, зачастую в них нет ничего дурного, а то, что христианство их не приемлет, есть попросту отголосок частной распри между Блаженным Августином и кем-то из тогдашних еретиков. И все равно, когда находишь человека, которому накануне вечером пожелал «доброй ночи», мертвым, отравленным газом, это как удар обухом по голове, напрочь выбивает из колеи… Впрочем, вы хотите узнать подробности. Так вот, коридорный принес воду для бритья и обнаружил, что дверь заперта, он попробовал заглянуть в замочную скважину, однако безуспешно; тогда он пришел ко мне посоветоваться, как быть. Я заподозрил неладное, и ломать дверь вдвоем с коридорным, без свидетелей, мне как-то не очень улыбалось. Но тут я случайно посмотрел в окно и увидел Феррерса, здешнего доктора, он, как всегда по утрам, шел купаться. Коридорный привел его в гостиницу, и он тоже согласился, что другого выхода нет, надо ломать дверь. Сделать это оказалось легче, чем мы думали. Газом, конечно, воняло по-страшному, даже в коридоре. Доктор сразу же проверил вентили и выяснил, что газ перекрыт. Не знаю, как это получилось; вентиль, так или иначе, до крайности разболтан, и не исключено, что доктор ненароком сам его и закрутил. Потом он подошел к кровати и мигом установил, что бедняга Моттрам мертв и умер от газа. Ключ торчал в замке изнутри и действительно запирал дверь. Между нами говоря, Лейланд, по-моему, очень заинтригован этим злосчастным вентилем. Но в комнату явно никто не заходил, а мертвецы вентили не закручивают. Я уж и так и этак прикидывал – выходит только самоубийство. Да, чего доброго, придется давать вашей Компании свидетельские показания.

– Конечно, ситуация весьма затруднительная. Не то чтобы они жалели денег, нет, дело в принципе, понимаете? Им не хочется поощрять самоубийства. Кстати, вы не скажете, кто наследники? Я имею в виду, когда человек страхует свою жизнь, а потом сводит с нею счеты, он же наверняка должен заранее знать, кому достанется золотишко.

– Наследники, как я уже говорил за ужином, здешние обитатели. Точнее, наследник один, если не ошибаюсь, племянник покойного… Я не стал тогда вдаваться в подробности, поскольку мистер Поултни, между нами будь сказано, проявляет к этой истории, на мой взгляд, чрезмерный интерес. Но, видите ли, Моттрам почему-то не ладил с племянником, – кстати, у него здесь большой магазин, – и я больше чем уверен, в завещании он не упомянут.