Я все равно тебя дождусь! - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Перова cтр.№ 10

– Как ты себя чувствуешь?

– Да все нормально.

– Ты знаешь… Я подумал… Может, мне отпуск взять?

– Зачем?!

– Ну… я бы помогал тебе.

– Да не надо мне помогать! Как ты меня достал! Я прекрасно жила тридцать лет без тебя и еще… столько же… проживу…

Лида замолчала. Марк сидел, опустив голову, на щеках горели красные пятна, а костяшки сжатых в кулаки пальцев побелели от напряжения. Он встал, кашлянул и, не глядя на Лиду, произнес:

– Ну ладно. Спасибо за чай.

Лида посмотрела: Марк ни к чему не притронулся.

– Я, пожалуй, пойду. Мне еще надо заехать тут в одно место. Я просто хотел узнать, как ты. Так что… я пошел.

– Куда? – Лида встала у него на пути.

– Мне надо… к знакомым.

– Да нет у тебя никаких знакомых!

– Нет, есть! – упрямо, совершенно по-детски, ответил Марк, и они оба вдруг невольно прыснули со смеху.

Лида обняла его:

– Прости меня! Прости! Я такая стерва.

– Замучилась?

– Ужасно! Скорей бы…

– Бедная моя!

Марк поцеловал ее, погладил по голове, потом по спине. Лида вздохнула:

– Понимаешь, я просто никак не привыкну к тому, что ты есть.

– Привыкай. Потому что это – на всю жизнь.

Марк серьезно смотрел ей в глаза, и Лида несмело улыбнулась: может, ничего страшного, если Марк ей немножко поможет?

– Какой ужас! На всю жизнь! – И сама его поцеловала. – Пожалуйста, погуляй со мной. Мне так хочется на улицу.

И они погуляли в дальнем сквере, и Марк купил ей у бабки какие-то необыкновенные тюльпаны в оборочках, и Лида ничего не боялась – ни подвернуть ногу, ни застрять в лифте. Марк остался на ночь и лег было в кухне на диване, но Лида позвала его к себе:

– Полежи со мной!

Марк обнял ее и осторожно погладил живот:

– Ты его чувствуешь?

– Еще как! Признавайся – ты уже взял отпуск?

– Ну да. На всякий случай.

– Как хорошо, что ты приехал. Ты такой милый. – Голос у Лиды был совсем сонный. – Но я ужасно боюсь…

– Конечно! Как не бояться? Имеешь полное право побояться.

– Не родов – я тебя боюсь.

– Меня?!

– Марк, я всю жизнь была одна. Я все решала сама, я не умею… не умею принимать помощь.

– Это гордыня.

– Ты думаешь?..

– Ты же сама помогаешь кому-то?

– Да…

– И тебе это нравится? Так позволь и другим помогать тебе.

Лида вздохнула:

– Плохо получается, ты же видишь.

– Послушай, я же не претендую ни на что. Просто так получилось, что я… я тоже часть твоей жизни.

– Я, наверно, привыкну… со временем, – вздохнула она, засыпая.

В пять утра Лида разбудила Марка – уже одетая и собранная:

– Марк, началось!

Спросонок он никак не мог понять, что началось, а потом вскочил как ошпаренный:

– Ты же говорила – через неделю!

– Немножко раньше, ничего страшного. Не дергайся, у нас полно времени!

Но он дергался, и волновался, и суетился, а Лида казалась на удивление спокойной, только морщилась, стискивая зубы, при схватках. Марк просидел в больнице всю ночь и даже прорвался посмотреть на малыша – Лида лежала в отдельной палате. Через пять дней он забрал ее из роддома, а потом две недели спал у них на кухне и помогал – на самом деле помогал!

Люсик при Марке не выступала, хотя нашла минутку, чтобы высказать Лиде свою смертельную обиду: «Коне-ечно, ты это специально подстроила! Не могла мне прямо сказать, что ждешь Марка!» Шохин очень хорошо умел с ней обращаться – почтительно, но слегка посмеиваясь про себя, чего Люсик, к счастью, не замечала. А однажды, не веря своим глазам, Лида заметила, что мать кокетничает с Марком. Наткнувшись на изумленный взгляд дочери, Люсик покраснела и смешалась, а Лида почувствовала что-то такое странное – неужели… ревность?! Марк, который прекрасно все видел, поцеловал Лиду и прошептал: «Не обращай внимания! Пусть ее!»

Лида была страшно благодарна Шохину за помощь, но никак, никак не могла дождаться, когда он уедет: ей страстно хотелось остаться с малышом наедине, выплеснуть на него свою безумную любовь, отдаться своему счастью полностью! Рассмотреть как следует, какие у Ильки глазки, ушки, носик и ротик, какие пальчики с крошечными ноготочками, какие волосики… Они ей мешали, оба – и мать, и Марк.

Но когда Марк на самом деле собрался уезжать, Лида слегка опомнилась и уже в дверях, прощаясь, стала так целовать его, так заглядывать в глаза, что Шохин растрогался.

– Марк! Я… Ты… Я так тебе благодарна! До неба, до звезд! Нет, не благодарна! Это больше, чем благодарность! Я не знаю, как сказать, такого слова нет, чтобы передать, что я чувствую, я… Господи, Марк! Ты подарил мне такое счастье, ты… Ты звони, ладно? И приезжай! Как только сможешь, хорошо? Спасибо тебе, спасибо!

А Марк обнимал Лиду, слушал ее сбивчивое бормотанье и думал: достаточно было бы всего одного слова, которое даже не пришло ей в голову. Всего одного! Эх, Артемида…

На первый Илюшкин день рождения – на годик – Шохин привез корзину цветов: тюльпаны и нарциссы заполонили всю квартиру. Марк долго уговаривал Лиду поехать с малышом в Трубеж: «Ну что ты будешь мучиться в городе – у нас воздух, природа, чистота! А тут у вас стройка под окном!» Неожиданно его поддержала Люсик, и Марк обрадовался:

– Вот! Людмила Владимировна, мы и вас приглашаем!

Лида подозревала, что Людмилу Владимировну одолевает любопытство, и с тоской представляла, как мать будет потом развлекать своих подруг рассказами. Лида нехотя согласилась, не ожидая для себя ничего хорошего от этой поездки. Но получилось совсем не так плохо: Люсик держалась тихо и скромно, не выступала, а когда изрекала какую-нибудь очередную глупость, деликатные Шохины пропускали мимо ушей, хотя Лида все равно переживала.

Мать Марка потрясла Лиду своей красотой, над которой не властвовало безжалостное время. «Мадам Шохиной», как тут же окрестила ее Лида, было под семьдесят – высокая, худощавая, с короткой элегантной стрижкой и балетной осанкой: как потом выяснилось, она действительно когда-то в юности занималась балетом, но потом повредила связки, так что с мечтой танцевать Одетту в «Лебедином озере» пришлось распрощаться.

Лиду удивил шохинский дом – не каким-то особенным богатством или антиквариатом, которого и в помине не было, а удивительным уютом и поразительной красотой, живущей в каждом его уголке. Ничего не делалось специально, но само присутствие Ольги Аркадьевны словно преображало мир и мгновенно превращало неубранную грязную посуду, забытую на кухонном столе, в изысканный натюрморт. Участок был большой, запущенный, но тоже красивый – с несколькими соснами и березами, под которыми, как уверял Марк, по осени можно было собирать подберезовики и даже белые. Лида покосилась на него с сомнением, но он сказал, улыбаясь: