Остров надежды - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Хабаров cтр.№ 33

– Выходит, так ставите вопрос?

Софи и Жан принялись доказывать, что душ всего-то по паре минут, а потом купание с сохранением воды. Ведь всё, закаченное в бак, не пропадает. Уговорили в конце концов. Потом, делились впечатлениями и пришли к выводу, что душ – название условное, вода иначе здесь ведёт себя: не хочет струиться и плавает вокруг крупными каплями.

– Вода тебя не обволакивает, и капли в разных направлениях летят, но всё-таки приятно. Почувствовал вдруг, как побежала по тебе вода, такая теплая. Выходить не хочется. А мыло жжёт.

– Вода шуршит, идёт себе по гибким шлангам, но сначала воздух пошёл через отверстия вверху и стоишь, как в аэродинамической трубе, а зачем этот воздух?

– Он увлекает капельки воды и засасывается внизу, у днища. Там внизу, в водосборнике воздух отделяется от воды и поступает в станцию.

– А бассейн, правда, чудо. Молодец. Придумал Жан.

В заключение Жан включил музыку и выпустил на свободу шар. Водяной шар был огромный, около метра в диаметре. Замечательное зрелище: шар танцевал под музыку. На поверхности его переливалась мыльная плёнка, а сам он грациозно колебался, убирая и выпячивая зализанные бугры. А они хохотали и подбадривали:

– Ну, шар. Ну, ты даёшь. Шар ещё…

Не только Стокс и Релей, и Томсон, и Жуковский, и Левич и многие другие учёные, занимавшиеся водой, могли им позавидовать. Происходило всё это в «Кванте – 2», где окон не было, но по дороге в рабочий отсек Софи взглянула в иллюминатор ПхО и ахнула:

– Светопреставление.

Они летели над тёмной стороной Земли, перед близким восходом. Под ними сверкали сполохи молний, и от самой Земли тянулись дрожащими колоннами лучи: синие, голубые, зеленые, красные. В стороне белесой короной светилось полярное сияние горели иллюминаторы. Фонтаны света били рядом со станцией, и проходя сквозь неё, протягивались к звёздам. Подобно лазерам обороны они били с Земли, и по вершинам их чиркала станция. Зеленоватые и малиновые световые нити то сплетались, то расходились и танцевали рядом по-современному, не касаясь. Каждый из них предложил бы свой музыкальный аккомпанемент этому цветопредставлению. Для Сергея он звучал фантазией-экспромтом до-диез-минор Шопена, для Софи скорее Вагнером, Жану «Прелюдами» Листа. Все сошлись в одном потрясающему явлению созвучна классика прошлого.

Они неслись сквозь пространство на этот раз не пустое, а полное сменяющихся световых волн, чистых красок, развлекающее и грозное. И о чём-то предупреждающее. Вспышка на Солнце породила свечение атмосферы и нужно было прятаться. Обычно защитой служила обмазка спускаемого аппарата, но в этот раз впервые в космической практике у причала станции отсутствовал корабль и самой экранированной частью комплекса была переходная камера жилого блока ПрК.

Усмирить, заставить спрятаться веселившийся экипаж было непросто. Сергей понимал, что даже здесь, за толстой оболочкой комплекса разлетаются частицы – «осколки» из стен.

Они проносятся сквозь тебя словно пули через каркас здания, и это опасно особенно для несложившегося организма подростка и для женщины, у которой теперь своя и ещё другая, будущая жизнь.

Внимательный глаз Софи различил массу деталей. По земле, казалось, ползли змеи, множество зелёных змей, и из них били тысячи прожекторов; а сама станция летела сквозь разноцветный, светящийся лес. Если в самом низу «деревья» выглядели естественно – зелёными, то выше красными с переходом в интенсивный бордовый цвет.

Зелёный свет излучает атомарный кислород под ударами слабых частиц, а выше неослабленный их поток заставлял светиться кислород в красной и фиолетовой областях. Эффекты свечения подтверждали состав верхней атмосферы: до 200 километров молекулярный азот, над ним – атомарный кислород, а на высоте около тысячи километров кислород заменяют ионы гелия, а дальше с тысячи-двух тысяч километров – царство водорода.

Потоки заряженных электронов и протонов рождали в атмосфере дуги, волокнистые полосы, диффузионные облака. Если «залпы» мощны – дуга распадается на лучи, и на Земле нарушается радиосвязь, в телефоно-телеграфных сетях возникают шумы, они искрят из-за наведённых токов.

Жана радовало положение очевидца «пожара небес». Так называли сияния античные авторы. Джеймс Кук описал картину интенсивного сияния в южной части Индийского океана. Но в отличие от всех им теперь предоставлялась возможность изучать явление изнутри. Под воздействием солнечного ветра у Земли появился вытянутый магнитный шлейф, и теперь они будто оказались внутри него, в неоновой трубке.

Вначале Жана поразило свечение солнечных батарей. Пристально вглядываясь, он отметил мерцание отдельных сгущений – клочков сияния. Он стал смотреть на горизонт, надеясь увидеть высотный разрез. На горизонте бушевало багровое пламя, световые столбы, словно жадные пальцы, шевелились и переливались всеми цветами радуги. Самый низкий слой был желтовато-бурым с переходом в малиновый: жесткие электроны возбуждали молекулярный азот, а на нижних высотах (ниже 80 километров) его красноватая линия преобладала над зеленой, кислородной.

Затем резкий переход к желтому, потом к зеленому и багрово-красному. Столбы-выбросы сияния меняли цвет. На глазах удивленных наблюдателей творилась трансформация – являлись гирлянды, брызги, волны в цветовой пене. Окраска верхушек свидетельствовала о разогреве плазмы, о вторжении интенсивных потоков электронов, возбуждающих красную кислородную линию.

– Чудесно быть очевидцем и всё разглядеть, – радовался Жан, – наука требует жертв.

Сергея поразили прежде всего рубиновые иллюминаторы. Наверное, на Земле сказали бы – «кошмарная магнитная буря», где для судов, самолётов и, сухопутных экспедиций в такие дни теряется связь. А здесь – фантастическая художественная выставка. ПхО – всё красное, в дрожащем свечении; а в иллюминаторах – словно летишь над полями спелой ржи. Сияние с зарей не исчезало и вытеснялось только полным приходом Солнца. Жан всё рвался взглянуть «под разным углом», хотя бы одним глазочком, и не мог усидеть в ПрК. Потом он подумал: «Зачем копья ломать? Он встанет завтра пораньше, насмотрится и зарисует». Но на следующий день сияние исчезло. Лишь на горизонте в северном и южном полушарии наблюдалась размытая туманность желтовато-зелёных тонов.

Наблюдения ещё и потому нельзя было откладывать, что портились иллюминаторы. На шестом и двенадцатом появились пятна, как напыление. На семнадцатом – полоса шириной в пять и длиной в тридцать миллиметров. Прямо на глазах возникли новые кратеры. Ухудшение прозрачности выглядело предупреждением: нужно спешить.

«Пассажиры», обвыкая делались непрогнозируемыми: то шпангоут выпилят, то просверлят чуть ли не насквозь дыру. Кончилось тем, что Сергей спрятал весь инструмент и подобные работы запретил.

Однако ежедневно рождалась необходимость ремонта и восстановления. Прошла, например, несанкционированная команда на отделение «Кванта», и можно представить, чем это могло закончиться. Приходилось разбирать, расстыковывать, прозванивать. Винты, как правило, были посажены на краску, работы велись в неудобном месте, и выходило, как в сказке: один держал другого, который орудовал гаечным ключом. Фиксации с помощью ворсовки было недостаточно. Третий, словно в операционной, ассистировал – подавал инструмент. При этом приходилось соблюдать разные технологические тонкости. Например, перед тем как отпилить или рассверлить приходилось обмазывать место работы пастой, чтобы связать возникающие стружки, которые неизвестно что были способны здесь натворить.