Вавилон. Расцвет и гибель города Чудес - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Веллард cтр.№ 28

Моя жена в храме (букв, «во внешнем святилище»);

Моя мать внизу у реки (возможно, выполняет

религиозный ритуал);

А я здесь умираю с голода.

(С.Н. Крамер)

Моя жена благодарит богов за все, что они дали ей,

Моя мать простерлась ниц у священной реки,

А я сижу здесь, надеясь на ужин.

(Найджел Деннис)

и

Еда пустыни – жизнь человека,

Обувь – глаз человека,

Жена – будущее человека,

Сын – убежище человека,

Дочь – спасение человека,

Невестка – злой дух человека.

(Крамер)

Пустыня делает мужчину,

Сапог указывает путь,

Жена определяет его судьбу,

Дочь утешает его в старости.

Сын служит ему щитом,

А жена сына разбивает его сердце.

(Деннис)

И все же следует еще раз напомнить, что трудности, связанные с приобщением «широкого читателя» к шумерской литературе, чудовищны. В любом случае прочитать глиняные таблички могут не более нескольких десятков специалистов, и мы должны быть благодарны им за невероятное терпение, а также за эрудицию, ведь именно они познакомили нас со столь странными и в то же время привлекательными людьми. Но нам до сих пор хочется узнать о них нечто большее, чем официальные записи, посвященные делам богов и подвигам царей. Вот почему такое важное значение приобретает их «собственно литература» [23] – не столько из-за филологических загадок, сколько из-за философии выражаемой ею жизни.

В наиболее удачных переводах с шумерского можно встретить некоторые намеки относительно этой философии. Несмотря на фатализм, на убеждение в преходящем характере всего сущего, на печальную картину загробной жизни («дом, где люди сидят в темноте, с пылью у ног»), шумеры смотрели на жизнь спокойным, благожелательным взором. Вся ее сущность словно бы сконцентрирована в совете, который одна старая женщина дает Гильгамешу, пришедшему в отчаяние от неизбежности старости и смерти:

«Наполни свой желудок хорошей едой. День и ночь, ночь и день, танцуй и веселись, празднуй и радуйся. Пусть твои одежды будут свежими, искупайся в воде, приласкай ребенка, держащего тебя за руку, и осчастливь свою жену объятьями».

Философия в известной мере гедонистическая, но принимающая в расчет и счастье тех, кого ты любишь. Возможно, такой «слишком цивилизованный» подход к наслаждениям иные назовут материализмом, другие декадентством. И в любом случае будут не правы, так как не принимают во внимание положение нищих кочевников суровой пустыни, окружавшей плодородную равнину между двумя реками. Эти кочевые племена быстро положили конец веселью и празднику, разрушив шумерские города и уничтожив большую часть их населения. Так, первая в мировой истории цивилизация канула в небытие, скрывшись под холмами песка и камней на четыре тысячи лет. Все, что осталось от Шумера, – это его дух и философия, проявившиеся в своей новой, возрожденной форме в последующих империях Среднего Востока.

Одна из наибольших трудностей, с которыми сталкиваются при изучении истории древнего Среднего Востока, состоит в том, что эта территория была свидетелем периодических миграций целых народностей или союзов племен, имена и корни которых теряются в сумерках времен. Нам известно лишь, что эти варвары-кочевники пришли из Аравийской пустыни или из степей Азии и несколькими волнами хлынули в Месопотамию. Шумерам, которые создали не только процветающее сельское хозяйство, но и городскую цивилизацию, набеги этих воинственных орд должны были казаться таким же страшным бедствием, как и нашествие саранчи.

Одно из подобных нашествий приблизительно в 2500 г. до н. э. угрожало даже самому существованию шумерских городов-государств. Завоеватели, по всей видимости, пришли из Южной Аравии, хотя мы знаем только, что шумеры называли их «амурру» и что, по всей видимости, это тот же народ, который в Библии назван «аморитами» («амореями») или хананеями. Там они описаны как гиганты, населявшие Палестину в момент прихода туда евреев. Но кто бы ни были эти «амурру», ясно одно – этот семитский народ занял равнины Месопотамии, захватил города, убил местных царей и осел, постепенно перейдя к цивилизованной жизни. Именно этот народ создал Вавилонское государство, первый царь которого появляется на исторической арене около 2300 г. до н. э.

Его звали Саргон I, и правил он не в Вавилоне, который в то время был незначительным торговым поселением, а в Кише и затем в Аккаде. Его не следует путать с ассирийским правителем Саргоном II (721—705 гг. до н. э.). Саргон I, или Древний, называл себя царем Киша и иногда Аккада и правил на протяжении пятидесяти пяти лет с 2302-го по 2247 г. до н. э. Почти все, что нам известно о нем, – это то, что он предпринял 34 успешных военных похода, в основном против Шумера, и в конечном итоге объединил Центральную и Южную Месопотамию под своим владычеством. Позже этот регион стали называть Вавилонией, причем северная часть называлась Аккадом, по имени бывшей столицы Аккаду, а южная часть – Шумером.

Саргон основал династию, которая находилась у власти с 2303-го по 2108 г. до н. э. Правителями и чиновниками стали семиты, и семитский язык сменил шумерский в бытовом общении; искусство, наука и религия были заимствованы у покоренного народа и остались шумерскими. Именно благодаря такому сплаву военной доблести кочевников пустыни и интеллектуального превосходства покоренных шумеров Саргону и его последователям удалось заложить основы державы, дипломатическое и торговое влияние которой постепенно распространилось от Египта на западе до Индии на востоке. И все же это государство не было централизованной автократией, что характерно для Вавилонского, Ассирийского и Персидского царств, а скорее конфедерацией союзных городов-государств, которые сохраняли верность царю, обладавшему большой регулярной армией. Возможно, именно об этой военной силе и говорится в одной из надписей, где сообщается, что в присутствии Саргона ежедневно вкушали пищу 54 тысячи человек. Такого войска вполне хватало, чтобы держать в подчинении все окрестные государства, но было недостаточно для полного контроля над всем регионом. Поэтому царь был вынужден вести постоянные войны, ибо, как только на западе подавлялось одно восстание, тут же на востоке начиналось другое. Когда Саргон состарился и, вероятно, устал от тягот походной жизни, его враги объединились и снова напали на него в надежде, что старость или смерть правителя положат конец его владычеству. Но престарелый царь быстро собрал свою армию и еще раз одержал победу; как сообщается в одной надписи, «он погубил их великое войско».

После смерти Саргона царством правили его сыновья, Римуш и Маништушу, которым периодически приходилось усмирять правителей соседних городов-государств. Следует помнить, что тот исторический период был свидетелем непрекращающихся войн, характерных для племенного уклада; эти стычки были вызваны соперничеством во славу своего предводителя и за право обладать пастбищами и колодцами. Как самим кочевникам, так и жителям городов и деревень приходилось жить в обстановке непрекращающейся жестокой вражды, не оставлявшей надежды на милосердие. Именно в одном из таких сражений был убит Римуш, но его брату Маништушу удалось отомстить по очереди всем врагам. После этого, несмотря на то что мир был установлен лишь на время, все основные города-государства признали власть Аккадской династии. Кроме того, Маништушу, царь Аккада, который раньше считался всего лишь вождем одного из племен, стал называть себя «великим царем».