Германский Генеральный штаб. История и структура. 1657-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Вальтер Гёрлиц cтр.№ 124

Особые меры были предусмотрены в отношении Берлина. Войска должны были изолировать район, в котором располагались правительственные учреждения, и провести аресты. Полковник Гронау должен был руководить захватом министерства пропаганды.

VII

Конечно, все зависело от того, насколько успешной окажется попытка покушения, причем обязательным условием было одновременное устранение Гитлера и Гиммлера. Штауффенберг пришел к этому решению, только когда понял, что убийство – единственный выход из создавшегося положения. Он не считал себя человеком, способным сыграть роль Брута, но понимал, что надо действовать, пока еще можно спасти Германию. В его представлении, он должен это сделать не только ради себя и своих товарищей из Генерального штаба, но и ради всех немцев. Эта трагическая дилемма стояла и перед его предшественниками, немецкими идеалистами. Вина за пролитую кровь, которой куплена свобода, ляжет на инициатора восстания и крайне затруднит его будущую роль как солдата и государственного деятеля. Но это неразрешимая проблема, и мы можем только восхищаться человеком, который стремился любой ценой спасти свою страну от гибели.

1 июля, благодаря содействию одного из заговорщиков из высшего командования сухопутных войск, Штауффенберг был назначен начальником штаба резервной армии. Как всегда в таких случаях, возникла небольшая задержка. Один из основных заговорщиков генерал-майор фон Рост, командующий 3-м военным округом, в мае был переведен на итальянский фронт, где вскоре погиб. Его преемником на должности командующего 3-м военным округом стал генерал-майор Герфурт, которого посчитали неразумным посвящать в заговор. Штауффенберг принял решение поговорить с генералом Фроммом, командующим внутренней армией, который мог, не вызывая подозрений, отдать приказ приступить к выполнению плана «Валькирия». Штауффенберг сказал Фромму, что, по его мнению, война проиграна, и Фромм даже не попытался оспорить его мнение.

Нити заговора, тянувшиеся от высшего командования сухопутных войск через Генеральный штаб и Общее управление сухопутными войсками, затягивали в сеть все большее количество людей. Свои люди были уже в штабах военных губернаторов во Франции, Бельгии и Югославии и в группе армий «Б» в зоне вторжения. Понятно, все эти люди, добровольно влившиеся в ряды заговорщиков, по-разному воспринимали происходящее, и, безусловно, существовала опасность, что кто-то может повести себя неблагоразумно. Все в конечном счете зависело от того, какой эффект произведет сообщение о смерти Гитлера и как поведут себя в этом случае генералы.

Но, помимо генералов, сеть охватывала гражданских лиц. Многие бывшие высокопоставленные чиновники, известные в прошлом политики, такие, как Гесслер и Носке, и землевладельцы из Восточной Пруссии поддерживали заговорщиков.

Гитлер не знал, как близко подобралась к нему смерть. Он подписал приказ на арест Герделера и большинства молодых социалистов из окружения доктора Лебера, и это только укрепило Штауффенберга в принятом решении. Дополнительным стимулом послужило ухудшающееся положение на Западном фронте. 16 июля Штауффенберг предпринял первую попытку пронести бомбу в зал заседаний в Оберзальцберге. Приказ о «положении боеготовности» был направлен в военные училища. В Вюнсдорфе и Крампнице танки были приведены в боевую готовность. Все это вызвало нежелательные пересуды. Однако Гитлер не пришел на совещание, и Штауффенберг вернулся ни с чем. 18 июля план был опять приведен в действие, на этот раз в «Волчьем логове», но Гитлер неожиданно покинул помещение.

Нервы заговорщиков были на пределе. Герделер скрывался от гестапо. Время поджимало. Когда было решено, что Штауффенберг предпримет третью попытку, выяснилось, что невозможно вовремя предупредить всех лиц, задействованных в операции. Появилась опасность, что сотрудники Генерального штаба, принимавшие участие в заговоре, но которых не успевали предупредить о начале операции, не вызывая подозрений, могут погибнуть вместе с Гитлером.

20 июня Штауффенберг должен был прийти в ставку Гитлера в Растенбурге, чтобы доложить о ходе формирования новых дивизий. Присутствие Гиммлера было под вопросом. Офицера, который должен был сопровождать Штауффенберга, неожиданно отозвали по месту службы. Предполагалось, что совещание будет происходить в подземном бункере, но, что довольно странно, местом совещания был выбран деревянный барак. Погода стояла жаркая, и окна в бараке открыли. Во второй половине дня в Растенбург в ставку Гитлера должен был приехать Муссолини, поэтому совещание у Гитлера началось на полчаса раньше обычного времени. На совещании присутствовали Кейтель, Йодль, Буле, Шмундт, генерал Шерф, военный историк из ОКВ. Командование сухопутными силами и Генеральный штаб представляли Хойзингер и полковник Брандт. Среди присутствующих находились полковник Кортен, начальник штаба люфтваффе, адмирал фон Путкамер и ряд других высокопоставленных офицеров.

VIII

Штауффенберг вошел в комнату для заседаний. Ничего не подозревавший Гитлер пожал ему руку. Штауффенберг спокойно поставил портфель со смертоносным содержимым у ножки стола с разложенными картами, поближе к фюреру. Под предлогом неотложного телефонного звонка Штауффенберг, извинившись, вышел из комнаты. В 12 часов 28 минут раздался взрыв. В воздух полетели щепки. Клубы дыма и пыли заполнили помещение, вернее, то, что от него осталось. Поднялись крики. Штауффенберг решил, что Гитлер погиб, и быстро пошел на выход. Он беспрепятственно прошел посты, сославшись на срочный приказ фюрера, сел в самолет и полетел в Берлин. Пришло время начинать операцию «Валькирия».

Все смешалось в штабе фюрера. Кейтель, черный от копоти, выскочил на улицу с криками: «Где фюрер?» Поначалу он решил, что это работа одного из строительных рабочих, которые постоянно что-то доделывали и переделывали в бункере. В результате взрыва погиб стенографист Бергер, были смертельно ранены Шмундт, полковники Брандт и Кортен. Серьезно пострадал генерал Буле. Йодль и Хойзингер (один из заговорщиков) получили легкие травмы. Варлимонта серьезно контузило, но в тот момент он не придал этому значения. У Гитлера были незначительные ожоги правой руки и ноги и шок от удара. Ему невероятно повезло; незадолго до взрыва он встал с места, чтобы посмотреть карту, висевшую на стене. В тот же день Гитлер, после осмотра доктора Морелля, который дал ему успокоительное, отправился встречать Муссолини на железнодорожный вокзал. Гитлер выглядел абсолютно спокойным, но был смертельно бледен. Он, показывая итальянскому гостю обломки барака, заметил, что его хранит само Провидение, поскольку он обязан завершить начатое им великое дело.

Постепенно стала вырисовываться картина происшедшего. Телефонист запомнил «одноглазого штабного офицера», который с подозрительной поспешностью покинул штаб сразу после взрыва. Но подозреваемый офицер не знал, что не сумел уничтожить Гитлера и тем самым не выполнил непременное условие предполагаемого переворота. Поскольку Фельгибель не успел отключить связь, Гитлер какое-то время пребывал в уверенности, что действовал террорист-одиночка.

Примерно в половине четвертого Штауффенберг прилетел в Берлин. Прямо из аэропорта он позвонил Ольбрихту и сообщил, что все прошло удачно. В кабинете Ольбрихта на Бендлерштрассе собрались Бек, Витцлебен, Хопнер, Йорк фон Вартенбург, который должен был стать госсекретарем министерства иностранных дел, и Гизевиус, нелегально приехавший из Швейцарии.