Там, где течет молоко и мед - читать онлайн книгу. Автор: Елена Минкина-Тайчер cтр.№ 11

Я не сплю. За окном светлеет, голова моя кружится в такт движению: тра-та-та, тра-та-та, будто аккомпанемент в старинном вальсе. Небо серое и прозрачное, такое прозрачное, что сквозь него просвечивает маленький, как будто простым карандашом нарисованный домик с острой крышей и крестиком на верхушке. Из какой это сказки? Наверное, из Андерсена, где такие же высокие остроконечные крыши и узкие улочки.

А мой поезд все мчится и мчится, вперед и вперед, и вот наконец навстречу выплывает Город. Прозрачно-серый и туманный, как бессонная ночь, город. Все медленнее стучат колеса, город все ближе подступает к окну вагона, вот уже появился перрон, высокие светловолосые люди плывут вместе с перроном, размахивая букетами цветов. Так, сказка продолжается.

Я вижу в окно, как самый высокий, самый прекрасный и золотоволосый юноша спешит к нашему вагону. Это, понятное дело, принц. Значит, в нашем вагоне едет принцесса. Как жаль, если она в обычной одежде. А вдруг нет? А вдруг на ней длинное сказочное платье? Или хотя бы малюсенький шлейф? Я пытаюсь представить себя в длинном платье со шлейфом, но очки как-то не вписываются. Кстати, госпожа принцесса, собираетесь ли Вы выходить? Все люди уже давно выстроились в проходе со своими вещами. Вот ворона, в чем-то мама безусловно права! Как неудобно тащить по проходу большой чемодан. Первые пассажиры уже выходят, а я все ползу от купе к купе, выглядывая в окошки. Интересно, узнает ли меня дядя Славик? Хотя, что там особенно интересного, другую такую рыжую во всем поезде не сыщешь!

Снова показался «принц», совсем близко, – он тоже идет вдоль вагона, но снаружи, как в зазеркалье. Вот я подхожу к двери, и он подбегает к двери, я улыбаюсь, и он сияет улыбкой. И хотя я стою на самой верхней ступеньке, а принц на перроне, его прозрачные синие глаза оказываются прямо напротив моего лица.

– Здравствуй, Соня, – говорит принц. – Я рад, что ты приехала.

Ну да. Это был Янис. Тот самый, последний сын тети Майи и дяди Славика.

Мы идем по пустынному странному утреннему городу. Тепло, но солнца нет, может быть, поэтому кажется, что Янис сейчас растает в тумане, как ежик из мультфильма. Ах нет, это из-за очков! Я все-таки успела сдернуть и запихнуть в карман свои дурацкие детские очки (при чем тут фасон, главное, чтобы не жали за ушками!). Да-да, рыжая малявка, без очков ты сразу станешь неотразимой! Как говорит наша учительница литературы: «Оставь напрасные заботы». Мы бодро шагаем рядом по чисто выметенной мокрой дорожке, при этом моя рыжая макушка едва достигает Янисова локтя, а веснушки и ленты в косах, несомненно, завершают картину полного позора. Дорогу во всех направлениях пересекают прозрачные веселые лужицы, мой прекрасный принц легко перепрыгивает с краю на край, а я по-старушечьи обхожу по бортику, потому что если даже разбегусь как на уроке физкультуры, плюхнусь не дальше середины лужи. Подходит автобус, и Янис подает мне руку. Признаться, мне еще никто и никогда не подавал руки. Дома, когда я еду куда-нибудь с родителями, мама просто все время держит меня за руку, будто я отстаю в психическом развитии, а если мы отправляемся с классом в театр или на каток, то главное – не зевать и запрыгивать поскорее, иначе можно остаться не только без рук, но и без ног.

Представляю, какая красная у меня сейчас физиономия, но Янис ничего не замечает. Вот мы уже выходим, и он опять подает мне руку, и я мечтаю, что сейчас подойдет еще один автобус, и мы будем ехать и ехать, входить и выходить…

– Пришли! – восклицает Янис, останавливаясь у маленького одноэтажного дома со скворечником. – Ну прощай, я побежал.

– Сессия, – говорит Янис, – каждые три дня другой предмет. Завтра химию сдаю. Зверская наука!

Я машу рукой и понимающе улыбаюсь. Конечно, химия – зверская наука. Правда, она начинается с седьмого класса, а я только закончила шестой, но что это меняет?

Дядя Славик, доложу я вам, почище моей мамы!

Мало того что он опрыскал комнату духами из пульверизатора и пытался скормить мне две жареные куриные ноги, четыре котлеты и тазик картошки, щедро политой сметаной (кушай, деточка, кушай, не стесняйся!) – это всё были цветочки, потому что еще через полчаса, с криком «Нет, вы посмотрите, какая красавица!» этот неугомонный дядя схватил меня за руку и потащил через улицу – показывать соседям. Соседи, надо отдать им должное, послушно восхитились и даже погладили по рыжей голове, как диковинную зверушку, жаль, что я не могла приветливо помахать хвостиком.

Вскоре пришла с работы тетя Майя, и началось долгое и серьезное обсуждение расцветок и моделей, которые мне особенно подойдут, потому что любая хорошая мастерица может связать костюм за ближайшие три дня, но мало кто разбирается в фасонах. Оказалось, дядя Славик работает на трикотажной фабрике, где в особых случаях можно оформить частный заказ. На мои тихие протесты дядя прослезился и принялся гладить по макушке, приговаривая: «Ах, скромница, ах красавица, вся в отца!»

Дальше начался настоящий карнавал. Меня поили и кормили по сто раз в день, и если я по неосторожности или от маминого усиленного воспитания хвалила, например, рыбу, то назавтра стол сверкал рыбой всех сортов, а заодно икрой и селедкой. Про пирожные и конфеты лучше не рассказывать, просто удивительно, как я вообще не лопнула. На третий или четвертый день дядя Славик застенчиво улыбаясь достал из кармана коробочку с настоящими золотыми сережками, а тетя Майя жестом фокусника вытащила из-за спины иголку и тут же проколола мне оба уха. Скажу вам по секрету, мама с папой весь прошлый год обсуждали, проколоть ли мне уши, и не поранит ли такая операция нежную психику ребенка.

В выходной был устроен праздничный обед в честь почетной гостьи. Гостья восседала во главе стола на двух подушках, в свежесвязанном ярко-зеленом костюме и золотых сережках, а с двух сторон высились огромные беловолосые братья тети Майи и их такие же большие молчаливые жены. Все они ласково улыбались, будто увидели живого гнома в колпачке, и ели мясо, нарезанное на гигантских тарелках такими ломтями, что у меня захватывало дух, и пили водку из тяжелых темных стаканов, не говоря ни слова и совершенно не пьянея. И дядя Славик пил водку и обнимал меня, и тетю Майю, и по очереди всех жен, и я готова была вечно жить в этом ласковом веселом доме со скворечником и гудящей печкой в углу, потому что здесь было замечательно тепло, как в настоящей доброй сказке.

И потому что здесь жил Янис.

В прошлом году папа купил магнитофон. Для меня. Чтобы я могла записывать свое исполнение и потом находить ошибки. Это почти как смотреться в зеркало, веселенькое занятие! Но зато вместе с магнитофоном мне досталась катушка с песнями. Тихими странными песнями без названий и имен исполнителей: «Мой маленький гном, поправь колпачок…», «Понимаешь, это странно, очень странно…», «Любви моей ты боялся зря, не так я страшно люблю…».

Я влюбилась в загадочные песни, не понимая ни слова, как когда-то в рисунки Матисса. Я бормотала их про себя с утра до вечера, словно заклинание, словно пароль в другую, невозможно прекрасную жизнь. И мама, конечно, решила, что у ребенка невроз переходного возраста и по вечерам консультировалась с подружкой психиатром, тихо рыдая и прикрывая рукой телефонную трубку.