Археология оружия. От бронзового века до эпохи Ренессанса - читать онлайн книгу. Автор: Эварт Окшотт cтр.№ 14

Рис. 25. Схема, показывающая сборку рукояти латенского меча

Между 1874-м и 1881 гг. н. э. восточный конец озера Ньюшатель пересох; шведский археолог Эмиль Вуг нашел в грязевых отмелях остатки деревянных свай, когда-то поддерживавших мост, и развалины множества жилищ, стоявших на платформах, которые опирались на эти сваи. Эти строения находились на самой кромке воды – в бывшем ложе реки, задолго до 1874 г. превращенной в канал. Поднявшись выше по течению, в сторону от отмели (давшей название самому месту – Ла-Тене), Вуг обнаружил еще несколько построек и еще один мост. В грязи, окружавшей свай в Ла-Тене, нашли огромное количество предметов, по большей части сделанных из железа. Там было около 100 мечей, более 200 наконечников копий, большое количество брошей и застежек, несколько железных горшков и много инструментов и приспособлений из железа: топоров, ножей, резаков, кос, а также несколько золотых монет, браслетов и ожерелий. Среди всего этого богатства совсем не было предметов домашнего обихода, которые всегда находили в доисторических жилищах, и, кроме того, никаких вещей, принадлежавших женщинам: ни украшений, ни зеркал, ничего (найденные броши предназначались для мужских плащей). Это полнейшее отсутствие предметов, необходимых в обычной домашней жизни, говорило о том, что здесь был всего лишь военный пост, а найденные там предметы либо хранились в армейском складе, либо предназначались для торговли. Само место служило в этой торговле перевалочным пунктом (жители Гельветии и Норика, находившихся дальше к востоку, были основными поставщиками оружия для всей Европы). Здесь можно провести параллель со множеством археологических материалов, обнаруженных в 1870 г. в ложе реки Соны, близ Шалона-на-Соне. Там стояла древняя Кабиллона, один из основных городов эдуев. Известно, что она служила военной базой и факторией. Найденные в этом месте развалины соответствуют латенским: остатки свай и множество предметов, лежащих вокруг них в грязи. Большая часть обнаруженных в этом месте объектов принадлежала латенской культуре, много было греко-римских предметов, а несколько даже принадлежало к более позднему периоду, к эпохе Меровингов.

Местечко Ла-Тене было особенно важно тем, что находилось на перекрестке между долинами Роны и Рейна, по которым ценные железные изделия экспортировались из Гельветии и Норика на запад. Период, названный по имени этого пункта, грубо говоря, включал в себя последние пять столетий до нашей эры. Иногда его называют ранним, или кельтским, железным веком. Датировка этого времени выглядит приблизительно таким образом: Лa-Тене I (500–300 гг. до н. э.), Ла-Тене II (300–150 гг. до н. э.), Ла-Тене III (от 150 г. до н. э.).

В предыдущей главе мы видели, как в самом конце бронзового века, в период существования гальштаттской культуры, появились мечи, принципиально отличавшиеся по форме от своих предшественников, и как затем их заменили мечи такого же типа, но сделанные из железа. Длинный железный меч латенской культуры, который пришел затем, был прямым предком рыцарских мёчей. Видимо, эти мечи имели мало общего с бронзовыми, от которых сильно отличались своими очертаниями: их края были прямыми и шли почти параллельно друг другу, а затем слегка сужались к одному концу, образуя закругленное острие. Мы знаем, что последние бронзовые образцы предназначались для нанесения рубящих ударов. В то время западные воины начали сражаться на колесницах, а в таком случае мечом трудно сделать что-либо, кроме как ударить противника, к тому же для того, чтобы достать до него, меч должен быть длинным. Таким образом, вполне логично было придумать изделие, отвечавшее вышеперечисленным требованиям. Это одна причина, другая же заключалась в свойствах материала, с которым работали кузнецы и который определял форму их изделий. Из бронзы нельзя отлить очень длинный, плоский и тонкий клинок: он может быть только цельным, а следовательно, и довольно-таки тяжелым. Примером очень длинного бронзового меча может служить лиссенский, но он был при этом очень толстым, узким и предназначался только для нанесения колющих ударов. С железом дело обстоит совсем по-другому. Раскаленный металл не льют в заранее приготовленную литейную форму, а расплющивают молотом; и чем больше по нему бить, тем тверже он становится. Кроме того, при такой обработке он приобретет некоторую гибкость, так что, если его не сделать очень толстым (и слишком тяжелым), то он не подойдет для фехтования, поскольку будет гнуться при прямом ударе. В то же время ширина лезвия позволяла наносить очень эффективные рубящие удары. Иногда мы слышим о том, что железные мечи раннего периода гнулись в бою, владельцам приходилось выпрямлять их, наступая ногой (к примеру, известно, что это случалось в битве при Секстовых водах в 102 г. до н. э., когда римляне под командованием Мария сражались с тевтонами и кимврами). Однако это были издержки начального периода, и довольно скоро кузнецы нашли способ делать не только гибкие, но и упругие клинки, покончив с таким недостатком нового железного оружия.

В этот же самый период (Ла-Тене I) возродилась практика изготовления меча (метод скрепления клинка и рукояти), которая была испробована и отвергнута в бронзовом веке, но в железном отлично зарекомендовала себя и с тех пор использовалась повсеместно. Имеется в виду изготовление хвостовика, представляющего собой одно целое с клинком, на котором впоследствии собиралась рукоять из другого материала. Я думаю, что это также случилось благодаря свойствам нового материала – железо в противовес бронзе и ковка в противовес литью – и методике использования оружия, поскольку при попытке сделать такое крепление на бронзовых изделиях вскоре оказалось, что тонкий хвостовик из этого материала слишком легко ломается. Железный хвостовик делали в виде длинного широкого язычка, а рукоять состояла из трех отдельных частей: крестовины, ручки и навершия. В каждой из них проделывалось отверстие, по форме и размеру соответствующее нужной секции хвостовика; все три части в нужном порядке нанизывались на него так, чтобы нижняя плотно сидела на плечиках меча. Затем короткий кусок хвостовика, который выступал над навершием, жестко заклепывали молотком, и он удерживал всю конструкцию на месте (рис. 25). Теперь видите, что, как бы резко ни рубил клинок и какое бы серьезное сопротивление ни встречал, только сломав хвостовик, можно было заставить рукоять меча рассыпаться. Сделать же это было крайне трудно; защищенный верхними накладками металл не подвергался слишком сильному воздействию при столкновении со щитом, шлемом или клинком противника, так что, если в железе, из которого ковали клинок, не было изъянов, хвостовик мог переломиться только чудом.

Латенские мечи последних пяти столетий до нашей эры в среднем были 36 дюймов в длину или около того, из них 30 дюймов приходилось на сам клинок. Иногда лезвия достигали 2,5 дюйма ширины у рукояти, а к концу сужались до 1⅞ дюйма. Некоторые из них были превосходного качества и сделаны по определенному образцу, которому различные мастера довольно точно следовали. Очень немногие из рукоятей мечей сохранились, и это позволяет предположить, что они, как и более поздние образцы, найденные в датских болотах, часто делались из кости, рога или дерева, которые со временем распадаются и исчезают, в отличие от металлических пластин. Почти все континентальные мечи латенской культуры сейчас состоят только из лезвий и основы ножен; сами по себе ножны чаще всего делались из дерева, покрытого кожей, которое не могло сохраниться хоть сколько-нибудь продолжительное время. Тем не менее иногда ножны все же делали из более прочных материалов: сохранилось несколько экземпляров из бронзы и железа. В Британии мы видим обратную ситуацию, поскольку большая часть ножен этого периода, обнаруженных археологами, была изготовлена из бронзы. Поверхность некоторых бронзовых ножен из Ла-Тене была покрыта тиснением, имитирующим кожу; ни на одной из британских находок следов такой обработки обнаружено не было. По-видимому, этот местный вариант украшения не смог распространиться достаточно широко.