Разгром на востоке. Поражение фашистской Германии. 1944-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Юрген Торвальд cтр.№ 57

Кребс сел на стул, предложенный ему, и посмотрел на русских офицеров, окруживших Чуйкова. Его переводчик сказал:

– Генерал просит оставить его наедине с генералом Чуйковым.

– Скажите ему, что здесь присутствуют только члены моего военного совета, – ответил Чуйков.

– Я повторяю, – сказал Кребс дрожащим голосом, – что мое сообщение имеет огромное значение и является особо конфиденциальным.

Он слушал, пока переводчик повторит предложение на русском языке.

– Я наделен властью услышать его, – сухо сказал Чуйков.

Кребс глубоко вздохнул. Затем объявил:

– Адольф Гитлер совершил самоубийство вчера днем. Наши войска еще не знают этого.

Он уставился на Чуйкова, слушая переводчика. Кребс ожидал реакции на эти новости, которые, как он думал, имели особую важность для русских. Но Чуйков не выказал никакого признака удивления или прочих эмоций.

– Мы знали это, – сказал он.

Лица русских были неподвижны.

Кребс пожал плечами. Он вручил свое письмо русскому переводчику, который перевел его. Чуйков хранил молчание. Через некоторое время он обратился к Кребсу с двумя вопросами: во-первых, уполномочен ли он предоставить безоговорочную капитуляцию? Во-вторых, обращались ли с капитуляцией к западным союзникам так же, как к Советскому Союзу?

Кребс пробовал объяснить цель своего присутствия в деталях. Он нервничал и сказал, что на второй вопрос нельзя ответить, так как он и его руководители находились в Берлине и не имели никакого способа войти в контакт с англичанами и американцами. То, о чем он просил, было коротким перемирием, в течение которого Геббельс, Борман или он сам могли разъяснить Дёницу необходимость общей капитуляции.

Кребс никогда не был немногословным человеком. И Чуйков сделал так, чтобы русский переводчик прервал его, чтобы заявить, что единственной капитуляцией, о которой стоит говорить, является безоговорочная капитуляция перед всеми тремя союзниками.

Волнение пересилило Кребса. Он вдруг заговорил на ломаном и все же понятном русском языке.

– Именно для этого я приехал, – произнес он хрипло. – Именно этого я прошу – прервать борьбу, чтобы провести дальнейшие переговоры. Германское правительство больше не находится в Берлине, его руководителя нет в городе, здесь остались всего несколько секретарей, они не могут принять решение без руководителя правительства.

Чуйков отдал приказ сообщить о прибытии Кребса и его странных требованиях в Москву. Это был обычный доклад, и все же Кребс получил новую надежду. Он продолжал говорить поочередно на русском и немецком языках. Он отказывался понять, что не имеет права делать предложения. Почему эти люди, которые овладеют Берлином в течение нескольких дней, сомневаются в сведениях человека, требующего перемирия для обсуждения условий капитуляции с обреченным правительством? Кребс говорил в течение двух часов. Он, возможно, понял, что терпение Чуйкова служило цели выждать время, пока из Москвы не придет ответ.

Наконец, вошел посыльный и вручил Чуйкову бумагу. Чуйков прервал Кребса и резко спросил его, ответит ли он теперь на вопрос о безоговорочной капитуляции перед всеми тремя союзниками ясно: да или нет.

Кребс моргал. Он начал новый поток объяснений и теперь использовал предупреждение, которое придумал Геббельс. Но Чуйков снова прервал его, чтобы спросить: да или нет.

Кребс все еще не ответил. Он заявил, что отвечать да или нет выше его полномочий, и спросил разрешения послать полковника из его эскорта назад в канцелярию, чтобы получить разрешение от Геббельса. Чуйков согласился. Полковник уехал. Кребса проводили в приемную.

Приблизительно в полдень 1 мая полковник возвратился. Он сообщил, что Геббельс желает говорить лично с Кребсом перед принятием решения.

Кребса снова привели к Чуйкову. Позволят ли ему возвратиться? Чуйков дал разрешение, отнесясь небрежно, как победитель, который знает, что ни один человек не может убежать от него. Напоследок Кребс спросил об окончательных русских сроках. Но они не изменились.

В то время как тысячи солдат и гражданских жителей погибали каждый час, в убежище под канцелярией началось еще одно совещание. В конце Геббельс послал генералу Чуйкову сообщение, что советские условия неприемлемы.

В тот же самый день Геббельс отправил Дёницу сообщение, содержащее новости о смерти Гитлера. Это была последняя подпись Геббельса. Он и его семья оставили этот мир. Ничего не подозревая, его дети выпили отравленный лимонад. Вечером Геббельс и его жена вышли во двор канцелярии. Он приказал охранникам СС застрелить их. Затем его адъютант вылил бензин на эти два тела…

Агония Берлина затянулась.

Ни один из воюющих солдат не знал, что Гитлер мертв. Даже Гансу Фритцше, руководителю радиовещательной службы рейха, об этом не сообщили. Но Фритцше больше не мог выносить страдания, которые видел вокруг. Он попробовал добраться до генерала Вейдлинга, чтобы спросить о конце борьбы, но командный пункт генерала невозможно было найти. Он попробовал добраться до Штеега, мэра Берлина, но мэр был тогда уже позади русских линий. Наконец Фритцше пробился в министерство пропаганды – по руинам, мертвым и умирающим людям – и здесь нашел сообщение, что Науман прибудет из канцелярии, чтобы сообщить о ситуации.

Ночь наступила прежде, чем появился Науман. Его лицо и манеры изменились.

– Гитлер совершил самоубийство вчера днем, – сказал Науман. – Геббельс мертв. Все войска канцелярии сделают попытку пробиться из города сегодня вечером в девять часов. Их будет вести Борман. Я убеждаю каждого, включая женщин, присоединяться к нам. Мы начнем ровно в девять часов!

Фритцше встал перед Науманом.

– Вы безумец, – сказал он. – Как долго вы, Геббельс и Гитлер вели нас в пропасть с открытыми глазами? Зачем теперь эта заключительная кровавая резня?

– У меня нет времени для дискуссии, – сказал Науман.

Фритцше объявил, что в таком случае он, гражданское лицо и, вероятно, самый высокий чиновник из оставшихся в городе, сдаст Берлин русским. Солдаты и гражданские жители последовали бы за ним, если бы он сообщил им о произошедшем.

– Дайте нам время для прорыва, – умолял Науман.

Если мы можем верить сообщению самого Фритцше об этих последних часах – а никакой причины не верить пока не имеется, – он согласился дать время, необходимое для спасения, но только при условии, что Борман, руководитель «Вервольфа», прикажет остановить все действия этой организации.

Науман и Фритцше пробежали через руины канцелярии. Борман был в униформе СС, и впервые в его жизни автомат свисал у него с плеча. Беседа была короткой. Борман, возможно, лелеял мысль застрелить Фритцше, но затем позвал каких-то людей в униформе СС: «Вся деятельность «Вервольфа» должна быть приостановлена, включая смертные приговоры. «Вервольф» распущен!»

Фритцше был удовлетворен. Он поторопился назад к подвалу министерства пропаганды. Несколько сотен человек набились в комнаты, и он с трудом заставил слушать себя.