Боги и люди Древнего Египта - читать онлайн книгу. Автор: Джон Мэнчип Уайт cтр.№ 22

Рис. 57. Знатный человек Ти охотится на гиппопотама, сидя в лодке из папируса

Рис. 58. Большая лодка под парусом, гребцы отдыхают

У египетской лодки был низкий нос и высокая корма. Концы кормы и носа были изогнуты в форме цветка лотоса. Это украшение всегда наносилось на крутые, разрисованные и позолоченные бока погребальных барж, которые подобно гигантским венецианским гондолам везли мумии зажиточных граждан в священный некрополь Абидос или в какое-то другое место погребения (рис. 10). Мачта обычно размещалась в центре лодки, и широкий парус, по длине почти равный самому кораблю, управлялся специально обученным матросом, который сидел на возвышении на корме и натягивал канат таким образом, чтобы парус наполнялся воздухом.

Также на корме на специальной платформе стояли рулевые, на большом судне их могло быть до четырех человек. На носу стоял впередсмотрящий, следивший, чтобы корабль не сел на мель и проверявший дно шестом (лично или с помощью помощника-матроса). В середине лодки также был небольшой навес, либо из дерева, либо из ткани или тростника. Дело в том, что на водах Нила, где не было и намека на тень, подобный навес был предметом первой необходимости. По центру корабля размещались гребцы, которые стояли и сидели на коленях в два ряда лицом к корме и гребли веслами с широкими лопастями. Они гребли ритмично под звуки флейты, гонга, трещотки или под команды главного гребца. Число членов команды могло быть различным. На огромных кораблях, на которых фараоны совершали свои путешествия, могло быть 40 – 50 человек, а на маленьких лодках, весело снующих туда-сюда по реке, обычно плавали всего 2 – 3 человека. Эти маленькие, но прочные лодки могли перевозить вино и зерно, на этих же лодках перевозили быка или двух для большей устойчивости. Помимо лодок, по реке плавало бесчисленное количество плотов. Большинство из них строилось для специальных целей, например чтобы сплавить вниз по Нилу камень для строительства пирамид, огромных статуй и обелисков. Каждый такой плот мог за один раз перевезти 600 тонн камня; также имеются сведения о плоте 200 футов в длину, 50 – в ширину, построенном за восемнадцать дней. Египтяне умели строить большие корабли. В эпоху Четвертой династии длина одного из кораблей царя Снофру составляла 172 фута.

Что же насчет наземного транспорта? В этой водной стране, где каналы играли роль больших и малых дорог, средства наземного транспорта не имели большого значения. Наиболее распространенным видом такого транспорта был переносной стул, или паланкин, прекрасный образец которого имелся у царицы Хетефрас Древнего царства.

Для путешествия на длительные расстояния боковые части паланкина закрывались полотняными завесами. Примерно в таких же паланкинах век назад английские чиновники путешествовали по Британской Индии. Если путешествие было коротким, то паланкин представлял собой всего-навсего стул, помещенный на платформу, которую несли на своих плечах носильщики. Они проносили фараона над головой толпы к трону точно так же, как сегодня носят папу римского по кварталам вблизи собора Святого Петра.

Как мы увидим в дальнейшем, колесницы появились относительно поздно и в основном использовались в военных целях или для охоты (см. рис. 70). Древние египтяне были не охотниками, а моряками. Однако и здесь опять проявился их врожденный консерватизм, поскольку они любили освежающую воду их родной реки, но немного опасались водной глади, которая расстилалась за дельтой. Тем не менее морские качества египтян иногда преуменьшаются. Судя по всему, они отваживались ходить в Атлантику и даже огибали Африку. Однако справедливо отметить, что в целом они не любили Средиземное море за приливы и предательское спокойствие. Они называли его Великим Зеленым, и, если вдруг им необходимо было совершить путешествие в Тир, они стремились держаться как можно ближе к берегу. Они считали, что если варвары вдруг захотят купить товары Черной земли или обменять их на свои, то ради бога: пусть приезжают за ними сами.

Египетское общество было феодальным и теократическим. Все нити общественной и духовной власти находились в руках царя. Как только он натягивал или ослаблял повод, на котором держал страну, – это сразу же отражалось во всех уголках царства. Он был конусом, венчавшим египетскую пирамиду. В таких странах, как Вавилония, царь был обычным смертным, которого боги назначили своим представителем на земле. Царь Египта сам был богом, точнее, воплощением многих богов. Он был не только воплощением своего отца, многоликого бога солнца Ра; он также ассоциировался с сыном Ра, Гором – богом с головой сокола (см. рис. 63). А Гор тоже, можно сказать, «страдал» раздвоением личности. В качестве местного божества Иераконполя он был божественным символом Верхнего Египта, который, как полагают некоторые историки, в начале династического периода победил Нижний Египет и объединил Египет. Позже жрецы Гелиополя объединили поклонение этому историческому Гору с поклонением Гору из народных легенд, в которых он был сыном Осириса, повелителя царства мертвых. Поэтому предполагалось, что умерший фараон воскреснет в обличье Осириса (или, вернее, одного из Осирисов). Таким образом, он был не только богом Ра и его сыном Гором, но также и Осирисом и его сыном Гором, и все это – в одно и то же время. Действительно, весьма странная и запутанная ситуация; однако она свидетельствует о том, что правителя Египта окружала аура святости и недосягаемости. Никто не был настолько отгорожен от мира ореолом божественности, как фараон. Сегодня такой ореол окружает монарха.

Каждое утро на заре фараон шел в Дом утра, одну из своих личных часовен. Там он совершал ритуальное омовение рук и ног. Так же как бог солнца Ра каждое утро купался в первозданном океане на небесах, фараон совершал омовение, чтобы восстановить жизненную силу, которая затем растекалась по двум царствам. Потом тело фараона умащали ароматическими маслами, облачали его в царские одежды и вручали ему символ власти. Все это делали жрецы, на которых были маски Гора и Тота – бога мудрости с головой ибиса. Затем он шел в храм, где проводил дальнейшую церемонию. Целью этой церемонии было вдохнуть жизнь в церемонии, которые через некоторое время начинали проходить в храмах по всему Египту, и духовно стать их частью – это было нечто вроде совершения трансформации. Фараон был божественным катализатором Египта, своего рода божественной искрой. Египтяне не верили, что вся машина жизни закрутится вновь, если их бог – фараон не произнесет магические слова.

Двор фараона был столь же напыщенным и иерархическим, как и дворы Бурбонов или Габсбургов. Каждый шаг и жест фараона был исполнен глубочайшего смысла и окружен всевозможными церемониями и предосторожностями. Было поистине несчастьем, если его тень падала на кого-то; случайное прикосновение фараона также было дурным предзнаменованием, и избавить от несчастья могло только его извинение. Знаком чрезвычайной благосклонности было разрешение поцеловать ногу фараона, а не пыль перед ней. Само его имя было священным и магическим, поэтому было опасно произносить его вслух. Именно поэтому его называли обезличенно – «фараон». Это слово происходит от слов «per aa», что означает «большой дом» или «дворец». В какой-то степени эта традиция сохранилась и в наши дни, когда мы говорим «Букингемский дворец», имея в виду королеву Англии, или «Белый дом», имея в виду президента США.