Беспечные ездоки, бешеные быки - читать онлайн книгу. Автор: Питер Бискинд cтр.№ 39

На 39-й день съёмок в павильон пришёл Литто и сказал:

— Через неделю здесь придётся заканчивать.

— Я закончу через два дня, — сказал Олтмен.

— Что?

— Жду, не дождусь, чтобы свалить из этой чёртовой студии! Уже после окончания съёмок, на этапе доводки материала, узколобые чиновники продолжали чинить Олтмену препятствия. Как-то в монтажную, где режиссёр и его монтажёр Дэнфорд Грин занимались просмотром материала, зашёл начальник послесъемочного процесса и, увидев Олтмена, произнёс:

— Отойди от «Мовиолы» [62] . Кроме монтажёра аппаратуру никто не смеет трогать, а ты — не монтажёр.

— Буду трогать всё, что захочу — отрезал Олтмен и снова запустил плёнку.

Стоит заметить, что на стенах в монтажной были развешаны фотографии соблазнительных красоток. Так вот на следующий день Олтмену и Грину было направленно письменное распоряжение, предписывающее немедленно убрать со стен монтажного зала компании «20-й век — Фокс» все изображения обнажённого женского тела. В ответ Олтмен прямиком направился в студию звукозаписи, где наговорил содержание меморандума на плёнку. А в картину эта запись вошла в виде объявления по громкоговорителю: «Внимание, внимание. В соответствии с приказом командира, просим снять все изображения… Спасибо».

В фильме «М.Э.Ш.» было много такого, что раздражало руководство «Фокс». Занук и Браун просматривали свежий материал из «М.Э.Ш.» одновременно с нарезкой из картины «Паттон». Несомненно, Гулду и Сазерленду до Джорджа Си Скотта, исполнявшего роль генерала Паттона было далеко. А сам «М.Э.Ш.» был полной противоположностью «Паттона». Продюсеры, сидевшие в глубине просмотрового зала, переглянулись и тяжело вздохнули. Их приводили в ужас отсутствие фокуса, обилие сквернословия и обнажённой натуры, реки крови, заполнявшие экран в эпизодах в операционной. «Впервые на экране окровавленный солдат на операционном столе произносил: «Сестричка, пожалуйста, убери свою грудь, она мне вид загораживает», — замечает Литто. Кстати, также впервые в фильме одной из крупнейших киностудий было произнесено нецензурное выражение.

«Занук представил список из 30-ти замечаний, обязательных изъятий и переделок, — продолжает Литто. — По сути дела, он требовал перемонтировать картину заново». Повезло, потому что начальство как раз собралось в район залива Сан-Франциско на одну из игр стэнфордцев. Преминджер убедил Занука устроить предварительный просмотр именно в Сан-Франциско. Рассказывает Литто: «В тот вечер в зале я сидел как раз за Диком и Дэвидом Брауном. Напряжение было жуткое, потому что они заявили, что посмотреть — посмотрят, а потом порежут всё на куски. Первым показывали «Буч Кэссиди и Сандэнс Кид». Вторым шёл наш фильм. Во время эпизода операции, с которого и начинается картина, зал покинуло человек пять, через несколько минут — ещё пять зрителей, а потом вообще человек двадцать. Я начал съезжать вглубь кресла, а под ложечкой засосало. «Боже праведный, — спросил я себя, — картина ведь отличная, почему они уходят?». Ну, наконец-то, в сцене, когда герои угоняют джип, люди захлопали, значит — понравилось. Потом ещё аплодисменты, уже активнее. В какой-то момент чуть ли не весь зал встал и начал без устали аплодировать стоя. Минуте на двадцатой просмотра Дик повернулся ко мне и сказал:

— Джордж, это — хит!

— Ладно, негодник, теперь ты проценты заплатишь, — заметил я, вновь заняв в кресле подобающую моменту позу».

Кто-то из «шишек» «Фокс» решил, что Олтмен собрал в зале своих друзей, поэтому было решено провести ещё один просмотр, теперь в Нью-Йорке, для самого хозяина. Рассказывает Олтмен: «Дэррил Занук пришёл с двумя французскими шлюхами лет по двадцать. Когда лента кончилась, он говорит мне: «Всё переделаешь», а девчонки в один голос: «Нет-нет, картина великолепная». Так «М.Э.Ш.» разрешили выпустить в том виде, в каком я его сделал».

Полин Кэйл «М.Э.Ш.» полюбила сразу и назвала картину «лучшей военной комедией Америки с момента появления звукового кино», ознаменовав своей рецензией начало пятилетнего «любовного романа» критика и режиссёра. Она добивалась от знакомых критиков благосклонных отзывов и очень быстро подружилась с Бобом и Кэтрин. Бывая в Лос-Анджелесе, она обязательно навещала офис режиссёра, ходила с ним обедать. «Оба были не худыми ребятами, — вспоминает Томпсон. — Она любила Боба, Боб обожал её. В общем, она была своя в этой команде». С его мнением соглашается и Джоан Тьюкесбери: «Боб вживую приобщал её к кинопроцессу, потому она часто бывала на съёмочной площадке».

«М.Э.Ш.» собрал в прокате 36,7 миллиона долларов и в 1970 году стал третьим, уступив только «Истории любви» и «Аэропорту». Фильм выдвинули в пяти номинациях на премию «Оскар», в том числе в категории «Лучший фильм» и «Лучшая режиссёрская работа». Особенно большим успехом «М.Э.Ш.» пользовался в Европе, способствуя росту антиамериканских настроений. Даже несмотря на то, что по сюжету события происходят во время войны в Корее, он воспринимался как пощечина США за вторжение во Вьетнам.

После «М.Э.Ш.» Преминджер был продюсером всего на одной картине. Бизнес менялся — теперь режиссёры выбирали себе продюсеров, а не наоборот. И на самом деле, «М.Э.Ш.» стал фильмом исключительно Олтмена, где он и объявлялся, на французский манер, «автором» картины. Кстати, ничего удивительного, учитывая более десятка лет его экспериментаторства и шлифовки мастерства на телевидении. «За» говорят темы, которые он поднимал в картине, причём все с приставкой «анти»: антимилитаризм, антиклерикализм, антиавторитаризм. («Нью-Йорк таймс» отметила «М.Э.Ш.» как «первый американский фильм, где вера в бога открыто выставлялась на посмешище».) Была здесь и импровизация, причём в ансамблевом исполнении, попытка раскрыть образы, их глубину, что, без сомнения, заставляло зрителя задумываться над увиденным. Сюжет развивался свободно, без традиционного деления на завязку, кульминацию и финал, где энергетика каждого отдельного эпизода поддерживала строй всей картины. И наконец, в «М.Э.Ш.» звук стал многослойным, где один диалог накладывался на другой. Хоппер в «Беспечном ездоке» освободил «картинку», лишил её приукрашенной эстетики, достигаемой за счёт превосходной техники, а Олтмен сделал то же самое со звуком. После «М.Э.Ш.» и последующих картин Олтмен стал во всех отношениях воплощением понятия «режиссёр «нового» Голливуда». Забавно, правда, выходило, потому что он на двадцать с лишним лет был старше, скажем, Джорджа Лукаса.

В пьянящей атмосфере оглушительного успеха Олтмен не упустил возможность кое-что переписать в истории американского кинематографа. Итак, если уж называться «автором» фильма, то и сценарий должен быть «авторским», а так как драматургом он не был, то требовалось хотя бы разбавить заслуги истинного сценариста. Драматургическая основа, действительно, была для Олтмена не более чем отправной точкой. Но, хотя экранные диалоги мало в чём соответствовали сценарным, драматурги умели создавать образы, наполняя их характерами, на основе чего актёры в дальнейшем и импровизировали. Поначалу в своих интервью Олтмен хвалил сценарий Ларднера, но позже стал намекать, что отказался от первоначальной идеи и начал работу с чистого листа. «Боб был не из тех, кто по достоинству, оценивает вклад сценариста, — рассказывает Литто. — Фильм на 90% соответствовал сценарию Ринга Ларднера, на Боб начал во всю трубить, что всё он придумал сам. Тогда я сказал: «Боб, Ринг Ларднер предоставил тебе главный шанс в твоей жизни. Ты знаешь, сколько лет он был в «чёрном списке» и поступаешь несправедливо, кончай это!».