Беспечные ездоки, бешеные быки - читать онлайн книгу. Автор: Питер Бискинд cтр.№ 102

По мере того, как росла популярность Скорсезе, женщины, прежде не обращавшие на него ни малейшего внимания, становились всё доступнее. Конечно, это не способствовало укреплению отношений Марти и Сэнди. «Представьте себе превращение индивидуума далеко не выдающихся физических данных, не пользовавшегося популярностью у женщин и не считавшегося красивым или хотя бы привлекательным мужчиной, в плейбоя и знаменитого богача, — вспоминает Уайнтрауб. — Это — о Марти. И вот у его ног сногсшибательная блондинка, о которой он мечтал всю свою жизнь. Кто же откажется?! Такие это были 70-е годы — свободные отношения и наркотики. Конечно, я пытался объяснить ему подоплёку, да что толку».

Во многом источником страстей Скорсезе была необузданная ярость. По мнению Уайнтрауба, это у него от отца: «Помню, как-то пришли его родители и отец вроде бы спокойно поинтересовался у Марти:

— Ты всё ещё ходишь к тому врачу-шарлатану?

— Да, хожу, мне он действительно помогает.

Лицо отца исказилось от гнева, покраснело и он в ярости прошипел:

— Когда ты вырастешь и станешь мужчиной?!». Примерно в середине 1971 года Кормен предложил Марти поставить фильм «Берта из товарного вагона», вариацию на тему «Бонни и Клайда». В основе действия драмы, которая разворачивается в период Великой депрессии, отношения преследуемого законом профсоюзного лидера (Дэвид Кэррадайн) и неприкаянной любительницы путешествовать в товарняках (Барбара Сигалл, впоследствии — Херши). В общем, обычная бульварщина, замешанная на политике и сексе, что так по сердцу Кормену. Вспоминает Симпсон: «Я поинтересовался у Роджера, что за фильм ставит Марти, потому что никак не мог взять в толк. Главное, что заботило его — будет ли Барбара показывать свою грудь».

«Берта» вышла на сдвоенном киносеансе вместе с картиной «Заключённые и женщина». Скорсезе было неловко за свою работу. Он показал фильм Кассаветесу и услышал то, о чём и сам думал:

— Работа хорошая, но больше такой глупости не снимай. Почему бы не сделать фильм о том, что тебя действительно трогает.

Так Скорсезе отказался от следующего предложения Кормена и занялся «Злыми улицами».

* * *

«Новый» Голливуд был настолько мал, что все его обитатели знали друг друга. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Шрэдер и Скорсезе, в конце концов, встретились. Правда, в тот момент Скорсезе ещё не завоевал этот город, а Шрэдер, ставивший карьеру превыше всего, исподволь тянулся к более преуспевающим участникам кинотусовки. Вездесущая Джей Кокс представила его Де Пальме в просмотровом зале студии «Фокс» в Нью-Йорке, великолепном кинотеатре «Шахерезада» в Вест-Сайде. Незадолго до этого Шрэдер написал благоприятную рецензию на фильм режиссёра «Сестры» для «Лос-Анджелес таймс». Де Пальма пригласил его в дом Солт-Киддер, где он и проживал с Киддер, одной из «сестрёнок». Вспоминает Киддер: «Этот придурок притащился ни свет ни заря — часов в 10 утра, перебудил всех, барабаня в дверь, и треснул по столу здоровенной бутылкой виски. После чего неотступно следовал за Брайаном, словно собачонка. Он мне сразу показался странным, очень не понравился. Я хотела остаться с Брайаном, но от Шрэдера нельзя было отвязаться — он всегда был рядом, провожая влюблённым взглядом, хотя и не любил женщин. А Брайан, он другой, он — пример, на зависть всем мужчинам».

Шрэдер моментально оценил, что оказался в своей стихии: «Большей частью я пребывал в депрессии, циничен и склонен к заумствованию. Именно поэтому мне было легко с Марти и Брайаном». Его тянуло к таким, как и он сам: слегка сдвинутым художникам, покинувшим Нью-Йорк. Вот что говорит продюсер Говард Розенман: «Пол никогда не дружил с простыми людьми. Его привлекали невротики, страдающие комплексом вины католики, евреи и, что особенно интересно, — японцы». Словно в подтверждение этих слов, Шрэдер написал малопонятную другим людям книгу о режиссёрах Одзу, Дрейере и Брессоне, после чего попал в разряд интеллектуалов, где уже застолбил место Де Пальма.

Познакомился Шрэдер и с Джоном Милиусом, самым успешным на тот момент среди завсегдатаев пляжа профессионалом. После «Апокалипсиса сегодня» он написал сценарии «Джеремия Джонсон», «Жизнь и времена судьи Роя Бина» и сделал предварительный набросок к «Грязному Гарри». Заметным событием стала и его режиссёрская работа «Диллинджер», даже несмотря на то, что фильм провалился. Он не стеснялся бравировать своими довольно правыми взглядами и любил эпатировать собратьев по цеху. Милиус, как и Шрэдер, был парнем для парней — женщины его переваривали с трудом. «С Джоном общаться было нелегко — хвастовство стало его второй натурой, — вспоминает Глория Кац, — если, конечно, вы не были готовы, открыв рот, выслушивать его многочасовую болтовню, что, надо признаться, занятие не из приятных».

Продолжает Розенман: «Шрэдера завораживала мужская энергия Милиуса, нечто от Хемингуэя — писательское самокопание на грани саморазрушения». «Шрэдер был влюблён в Милиуса, правда, безответно. Подражал его поведению, образу мыслей, мол, если ты ведёшь себя так, будто не в себе, люди будут тебя бояться, а значит — уважать», — добавляет Кит Карсон.

Женщины не любили Шрэдера, не ценили то хорошее, что в нём было. А вот он был без ума от Киддер. Однажды вечером они вдвоём ехали по бульвару Сансет, чтобы встретиться с Брайаном на каком-то просмотре. Неожиданно он закричал:

— Поцелуй же меня, поцелуй!

— С ума сошёл, что ли, с какой стати? — ответила Киддер, отстраняясь от водителя.

Пол бы раздавлен, думал, что, наверное, именно так должен был выглядеть Каин. Услышать такое от женщины, которая спала со всяким, кто носил штаны, но только не с ним. Пол вдарил по тормозам и развернул машину на 360 градусов. «У меня всё похолодело внутри от страха, — рассказывает Киддер. — Я чмокнула его в щёку, после чего он довернул руль и мы поехали на просмотр».

Сэнди Уайнтрауб также не переносила Шрэдера: «Какой-то он был непонятный, неприкаянный, что ли. Мог уйти из дома и провести всю ночь в баре, методично напиваясь».

Самое интересное, что чувство это было взаимно: «Понять не могу, что Марти в ней нашёл. Хорошенькой её не назовёшь, весёлой тоже. Она и разговор поддержать не могла, если мы начинали вспоминать что-то из фильмов, а для меня это критерий, чтобы жить с человеком. Но Марти нужна была рядом женщина, нужна так, что он был готов жить с кем угодно, только бы не одному. Поэтому и сходился с кем попало».

* * *

Тем временем Гарри Афланд, агент Скорсезе, по-прежнему искал покупателя на сценарий «Злые улицы», который пока всё ещё назывался «Сезон ведьмы». В результате появятся 27 вариантов, а последний Кокс переименует в «Злые улицы», позаимствовав название у романиста Реймонда Чандлера. Кормен предложил Скорсезе 150 тысяч аванса с условием переделать сценарий, сделав героев чернокожими и использовать популярность фильма «Шэфт», но тот отказался. Жена Кокса, Верна Блум, снимавшаяся в «Наёмном убийце» и фильме Уэкслера «Холодным взором», познакомила Скорсезе с Таплиным, гастрольным менеджером Боба Дилана. Оказалось, что Таллин мечтал поработать в кино и обещал найти деньги для съёмок картины. В сценарии вырисовывались два ярких и содержательных персонажа — Чарли, прототип самого Скорсезе, играть которого должен был Кейтель, и Джонни-бой — больное на всю голову трепло.