Меч в век рыцарства. Классификация, типология, описание - читать онлайн книгу. Автор: Эварт Окшотт cтр.№ 3

Различные ножны обычно считаются достойным доверия фактором для датировки. Это действительно так, но только именно для ножен, а не для меча. Ножны менялись довольно часто, особенно в Средние века, когда их постоянно носили на открытом воздухе, подвергая неблагоприятным атмосферным воздействиям. Они изнашивались быстрее, чем мечи. У меча, любимого своим хозяином, было несколько ножен, и каждые новые ножны отражали моду того времени, когда были изготовлены. То же самое можно сказать и об эфесе. Он должен был периодически меняться, также отражая изменения в моде.

Итак, формы мечей можно сгруппировать и классифицировать, но датировать их только весьма неточно. Они четко подразделяются на две группы, благодаря радикальному изменению формы, вызванному таким же коренным изменением защитных доспехов, против которых были направлены. Это изменение произошло примерно между 1275 и 1350 годами, то есть в течение переходного периода, продлившегося три четверти века, во время которого появились некоторые переходные типы. Можно с уверенностью сказать, что меч одного из типов в группе 1 (мечи против кольчужных доспехов) изготовлен до 1300 года, а меч из группы 2 (мечи против пластинчатых доспехов) изготовлен после 1350 года. Но поскольку период мечей группы 1 длится с 1000 по 1300 год, а мечей группы 2 – с 1350 до 1550 года, датировка может быть только весьма приблизительной. Дело еще более усложняет тот факт, что мечи некоторых типов группы 1 снова стали популярными после 1450 года. Переходные типы, изготовленные против доспехов из кольчуг, пластин или их комбинации, являются единственными, которые можно уверенно отнести к 1300–1350 годам – к периоду в полстолетия.

К счастью, для датировки типов мечей мы можем не ограничиваться изучением только археологических находок. Бесчисленные средневековые произведения искусства, изображающие мечи и доспехи – все виды оружия и боевого облачения, – факторы первостепенной важности. Археологу наших дней повезло, если средневековый художник был человеком скрупулезным (и не археологом): он рисовал или лепил то, что видел, не больше и не меньше; в его работах отсутствуют искажения и аффектация, выполненные «во имя искусства». Конечно, существуют и откровенно плохие работы средневековых художников, но их можно не принимать во внимание, потому что хороших намного больше. Большинство этих работ легко подвергаются датировке с точностью до одного-двух лет, максимум – одного-двух десятилетий. Вопрос, который возникает при определении ценности произведения искусства для датировки изображенных предметов, аналогичен вопросу, касающемуся изображений на надгробиях. Произведение художника ясно показывает, что он либо был сам хорошо знаком с военным делом и предметами, которые изображал, либо пользовался моделями. Были ли эти модели самыми современными, или он использовал любые доступные? Художник тринадцатого века, иллюстрирующий манускрипт сценами войны Саула и Давида, скорее всего, изображал оружие и доспехи, использовавшиеся в то время, когда он выполнял свою работу, хотя, конечно, мы не можем отрицать возможность того, что он в юности был солдатом и рисовал то, что помнил. Конечно, возможностей много, но несомненно одно: художники во все периоды Средних веков в большинстве частей Европы в своих работах проявили замечательную согласованность и постоянство. Выберите любой период, и окажется, что изображения на гробницах, художественные скульптуры и иллюстрации в манускриптах – все показывают одинаковые виды доспехов и оружия, лишь с небольшими вариациями. Если предположить (и это будет вполне разумно), что все нарисованное или вырезанное было именно тем, что использовалось в то время, мы можем поставить рядом имеющиеся в нашем распоряжении археологические материалы и произвести вполне достоверную датировку – в пределах половины или четверти столетия.

Этот метод использовался в приведенных ниже классификациях, но следует помнить, что новые находки доселе неизвестных документов могут повлиять на сделанные выводы.

С проблемами, связанными с любой попыткой установить конкретные регионы происхождения разных типов мечей, иметь дело проще, поскольку они вообще не имеют решения. Даже для эпох викингов и Великого переселения было возможно предположить лишь в порядке рабочей гипотезы, что некоторые точно определенные типы (типы эфесов и стили украшений, клинки вряд ли рассматривались Бремером и Петерсеном) произошли из того или иного региона. Основанием для гипотезы является размещение находок и декоративный стиль. Но в те времена вооруженные отряды и отдельные воинствующие элементы нередко совершали дальние походы и набеги. Они могли оставить свое оружие в местах своих странствий или умереть вдали от родного дома, они могли лишиться оружия самыми разными способами, например обменяв его на оружие других воинов. Поэтому меч норвежского типа можно найти в захоронении на территории Болгарии, а меч франка – в Югославии, но это вовсе не означает, что первый является болгарским мечом, а второй – далматским. В начале Средних веков даже не существовало такой региональной классификации. То здесь, то там может неожиданно обнаружиться эфес странной формы или необычно украшенный, но в основном мечи демонстрируют замечательное единообразие в рамках своих типов – от Финляндии до Сицилии и от одиннадцатого века до шестнадцатого. Иногда в мечах пятнадцатого века просматриваются некоторые, хотя и неявные, черты, которые вводят в искушение утверждать, что меч выполнен в итальянском или германском стиле. Этот вывод базируется по большей части на частоте, с которой одни или другие стили появляются в произведениях итальянской или немецкой живописи. Существует один тип, который, судя по всему, имеет явно скандинавское происхождение; большинство принадлежащих к нему образцов датируется 1440–1480 годами.

В век рыцарства меч был широко распространенным оружием. Как, например, меч мог попасть к среднему англичанину? Он мог купить его в ближайшем городе, на ярмарке или у путешественника, у которого оказался меч одного из крупнейших производителей оружия из Милана или Пассау, Аугсбурга, Кельна или Бордо. Где бы он ни купил меч, клинок определенно был изготовлен в одном из перечисленных выше мест, хотя эфес мог быть сделан в Париже или Лондоне, Солсбери или Честере, Норвиче или Глостере. Англичанин также мог получить меч от своего феодала, который вполне мог оказаться нормандским бароном, завоевавшим меч в сражении с испанским рыцарем, который приобрел его в Севилье. Или он мог завоевать его на полях сражений Аквитании или на саксонском турнире. Кого бы он при этом ни победил, чтобы выиграть меч, оружие происходило из мест, весьма удаленных от Англии. Или опять же он мог получить его от родственника, хранившего эту реликвию, завоеванную им на Сицилии, в течение полувека.

Когда же наш гипотетический англичанин расстался со своим оружием, которое в конечном счете было найдено археологами двадцатого столетия? Он мог умереть, владея им, и меч был помещен вместе с ним в могилу, или он мог пожаловать его своему собрату по оружию в Аутремере – воистину, нет числа возможным злоключениям, которые претерпел меч, прежде чем был найден и попал в витрину провинциального музея.

Итак, я твердо придерживаюсь точки зрения археологов, утверждающих, что знание места, где был обнаружен меч, совершенно бесполезно для определения даты и места его «рождения». Даже если место находки – в невскрытой ранее гробнице, на идентифицируемом теле, оно дает нам только последнюю дату его использования, но ничего не говорит о стране происхождения. Находки в полях и руслах рек бесполезны для ответа на этот вопрос, и только находки на местах известных сражений прошлого могут дать какую-то полезную информацию. В восемнадцатом веке на поле сражения Босуорта был обнаружен меч, и некоторое время считалось, что он был утерян во время сражения 1485 года, но это была рапира с гардой в форме чаши 1640 года. В реке Витам в 1788 году было найдено несколько мечей. На этом месте произошло знаменитое сражение Стефана 1141 года. [3] Но один меч был изготовлен еще в железном веке, шесть было датировано 1100–1350 годами, еще один сломанный клинок был изготовлен примерно в 1660 году. Только один меч, судя по стилю, мог быть использован в сражении 1141 года.