Свастика и орел. Гитлер, Рузвельт и причины Второй мировой войны. 1933-1941 - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Комптон cтр.№ 36

Страница

Сухопутные предрассудки Гитлера, сыгравшие свою роль в неготовности флота к войне, сохранились и после ее начала – он уделял почти все свое внимание операциям на континенте и нуждам армии и авиации, с помощью которых надеялся добиться победы. В своем стремлении уступить Британии господство на море в качестве желаемого дополнения к немецкой мощи на суше Гитлер не мог понять, как указывал Хинсли, одной простой вещи – именно сильный морской флот помог бы ему установить господство в Европе, о котором он так мечтал. Тем не менее устойчивые предрассудки Гитлера в отношении флота усиливались теперь еще одним фактором, из-за которого он вынужден был сдерживать пыл своих адмиралов. Этим новым фактором стали Соединенные Штаты.

Обычное представление об осторожном Генеральном штабе, прилагающем все усилия, чтобы сдерживать импульсивные порывы фюрера, совершенно не подходит для характеристики его отношений с адмиралами, как во всей военно-морской политике в целом, так и в политике в отношении США. В этом случае наблюдалась совершенно противоположная картина: умеренный, колеблющийся фюрер был так не похож на вояку, рвущегося в бой, каким его знали в Германии, особенно в свете его хорошо известного пренебрежения к американской мощи. Однако мы вернемся к этой проблеме в конце нашего описания битвы за Атлантику.

Несмотря на все послевоенные заявления немецких адмиралов о том, что у них не было никакого намерения втягивать США в конфликт, стенограммы совещаний фюрера по делам флота, меморандумы самих адмиралов и дневники военных моряков свидетельствуют об обратном – ОКМ всячески стремилось устранить все ограничения, наложенные на военно-морские операции, и добиться разрешения освободить моря от коммерческого судоходства союзников. Защищая этот курс, военно-морские советники Гитлера демонстрировали законную обеспокоенность действиями Америки и настаивали на проведении политики, которая на самом деле привела бы к немедленному вступлению в бой ВМС США.

Реакция Гитлера на эти просьбы (и здесь его полностью поддерживало министерство иностранных дел) заключалась в том, что он либо сразу же отвергал то или иное предложение, либо откладывал свое решение, либо шел на незначительные уступки. Он оправдывал свою осторожность общими соображениями о том, что в первую очередь надо обеспечить безопасность на континенте, а также постоянными ссылками на угрозу со стороны Америки. Яростнее всего Гитлер отвергал именно те предложения ОКМ, которые в чем-то могли ущемить интересы США. Однако из этого вовсе не следует, что осторожность фюрера вытекала из реалистичной оценки фактов, которую он противопоставлял безрассудности своих адмиралов. Решения Гитлера могли основываться на его безразличии или неуверенности в том, как лучше поступить. Вполне возможно, что неограниченная, полномасштабная война против британского торгового флота, начатая с самого начала, как и предлагали немецкие адмиралы, привела бы к быстрой капитуляции Британии и тем самым устранила бы единственную реальную причину для вторжения Америки на континент. Все дело заключалось в том, что в военно-морской политике не было единодушия – между ОКМ, с одной стороны, и Гитлером и министерством иностранных дел, с другой, существовали разногласия, главной причиной которых как раз и были Соединенные Штаты.

Эти разногласия в военно-морской политике, а также превращение Соединенных Штатов в важный фактор этой политики стали особенно заметны в последние месяцы 1939 года. Менее чем через неделю после начала войны Гитлер и его советники пришли к соглашению, что, поскольку Америка является нейтральной («по крайней мере, внешне»), следует проводить политику ограничений до тех пор, пока ситуация не прояснится. Эти ограничения включали в себя отзыв ряда субмарин, запрещение атаковать пассажирские корабли Франции. Однако к 23 сентября Редер потерял всякое терпение. Он заявил, что необходимо постепенно отказываться от ограничений, делая это незаметно. Он особенно настаивал на отмене приказов, запрещавших атаковать британские и французские суда, а также требовал увеличить производство подводных лодок. Гитлер согласился с рядом высказанных им предложений, и в конце сентября появились директивы, дававшие кораблям немецкого флота больше свободы в нападении на корабли союзников, хотя по-прежнему запрещалось атаковать пассажирские суда и суда нейтральных стран [76] .

Министерство иностранных дел было недовольно перспективой усиления войны на море, и причиной этого беспокойства были Соединенные Штаты. В меморандуме ОКМ от 7 сентября Верман из политического отдела писал, что суда нейтральных стран должны предупреждаться о переговорах по радио, тактике отступления и о кораблях, идущих без огней, и что операции в море должны быть ограничены, чтобы «американцы не могли заявить, что мы воюем с ними». Верман предлагал избегать «грубых» маневров подводных лодок до тех пор, пока не прояснится американское законодательство о нейтралитете и не будет определено, имеют ли американские пассажиры право находиться на борту тех судов, которые могут подвергнуться нападению.

Однако предупреждения, поступившие с Вильгельм-штрассе, совсем не отвечали намерениям ОКМ. К октябрю Редер был готов устранить все ограничения в отношении английских судов. Он настаивал, чтобы Гитлер разрешил флоту приступить к боевым действиям максимальной интенсивности. Даже угроза вступления в войну Америки, в чем Редер не сомневался, если война затянется, не должна была ограничивать действия военного флота Германии, поскольку они только затянут конфликт. В стенограмме было отмечено, что Гитлер «полностью согласился с этим». Однако, когда дело дошло до конкретных решений, таких как объявление первоочередной задачей строительство подводных лодок, Гитлер тут же пошел на попятную, пообещав рассмотреть этот вопрос позже.

Министерство иностранных дел снова встревожилось. Вайцзеккер напомнил Риббентропу, что решение о начале неограниченной подводной войны было не только военным, но и политическим. Государственный секретарь спрашивал, стоит ли обзаводиться новыми противниками в войне, не имея еще достаточного числа подводных лодок, чтобы поставить Англию на колени. Он хотел, чтобы министр иностранных дел был лучше информирован в военно-морских делах. Риббентроп сам 27 декабря поднял вопрос о нейтралах и войне на море. Он считал, что потопление американских судов и судов других нейтральных стран будет иметь такие политические последствия, что он решил сам сообщить об этом Гитлеру, а также «об общих проблемах усиления войны на море».

Поняв, что в несговорчивости Гитлера по этому вопросу виноваты США, Редер 10 ноября передал ему меморандум, в котором объяснил, какой точки зрения придерживается ОКМ в отношении Америки. Назвав законы о нейтралитете «ловким прикрытием самого воинственного из американских президентов», Редер соглашался с тем, что действия флота не должны дать Рузвельту повода для нарушения этих законов. Однако командование флота было уверено, что война с Британией в Атлантике может быть усилена и без провоцирования Соединенных Штатов, хотя конечную стадию этого усиления можно отложить до того момента, когда немецкий флот станет достаточно сильным, чтобы не бояться вмешательства США. На Гитлера этот меморандум не произвел особого впечатления, ибо, хотя ноябрьские директивы и предоставили флоту больше свободы, в них подчеркивалось, что права нейтралов (и среди них особенно подчеркивались США) должны строго соблюдаться. Последнее совещание 1939 года оставило вопрос нерешенным. Попытки Редера заставить Гитлера выступить с заявлением о том, что если Британия будет нарушать международное право, то Германия ответит на это потоплением всех судов, которые окажутся в районе боевых действий, были безоговорочно отвергнуты. Как записал Йодль в своем дневнике 30 декабря 1939 года, «суда нейтральных стран, которые будут вести себя корректно и идти без конвоя, трогать запрещалось».

Страница