На задворках вечности. Часть I. Рождение богов - читать онлайн книгу. Автор: Галина Раздельная cтр.№ 94

Когда мальчик пришёл, старуха принесла две тарелки. На этот раз Иннана сдержалась, не кричала. Острый голод перекрыл любые чувства, и быстро закончив с едой, она не стала визжать, когда Эн забрал её тарелку, отнёс на кухню, вернулся, потушил свет, устроился спать. Иннана сидела в своём углу, прислушиваясь к тихому дыханию, не зная, вернуться ли ей наверх или остаться здесь.

– Калахари добрая, – без предисловий неожиданно сказал Эн.

– Калахари? – тихо переспросила Иннана.

– Кухарка, – пояснил он. – За неповиновение её семью казнили, когда она была твоего возраста. Калахари оставили – изуродовали лицо.

Последние слова дались мальчишке с трудом. Эн-уру-гал замолчал, давя злобу.

– Ты живешь здесь? – осмелев, спросила девочка.

Какое-то время ответа не было, и Иннана решила, что он спит или не хочет отвечать.

– Да. Она меня приютила, – донеслось из темноты.

– И тебя приютит, если захочешь, – добавил Эн. – Владельцы сюда не ходят. Брезгуют.

Девочка хотела задать ещё сотню вопросов, но Эн-уру-гал её оборвал.

– Спи. Мне рано вставать, – коротко сказал он.

Но уснуть в ту ночь ей так и не удалось. До самого рассвета она взволнованно ворочалась на жёстком настиле, вскочив как от иголок, стоило кухарке отворить дверь. От скрипа Эн быстро встал, поздоровался с женщиной. Та, как и раньше, молча протянула им по миске, оставила кувшин воды, оборачиваясь к выходу.

– Спасибо! – не ожидая от себя, выкрикнула ей в спину Иннана.

Калахари задержалась, взглянув на девочку. Её страшного морщинистого лица коснулась короткая улыбка. Старуха ушла, Иннана же ещё долго смотрела на прикрытую дверь, словно женщина до сих пор находилась рядом. Эн оказался прав, больше кухарку она не боялась.

– Я останусь, – выбрала Иннана. – Буду тебе помогать.

– Ты хозяйская племянница, – презрительно отмахнулся Эн.

Иннана замолчала, чувствуя, как затихает её и без того редкая детская радость. Эн-уру-гал смотрел на неё с таким отвращением, что ей захотелось провалиться сквозь землю. Но потом мальчишка отвёл взгляд.

– Оставайся, – тихо ответил он. – Но помощи твоей мне не надо!

Он быстро поел и вновь ушёл на весь день. Иннана же, оставшись одна, приняла решение – она подружится с ним и Калахари. Её исчезновение с верхних этажей никто не заметил. Девочка тайком перенесла свои вещи вниз, весь день наводила красоту, греблась, мыла, стирала тряпье, штопала рваные одеяла. Ей так хотелось заслужить одобрение нового друга, что Иннана даже осмелилась напроситься кухарке помогать с ужином. Но когда Эн вернулся, он будто бы и не заметил преображений в своей каморке. Уставший, грубый, он молча съел так старательно приготовленный для него ужин и лёг спать. В ту ночь девочка опять не могла уснуть, но теперь уже из-за душившей её обиды. Сдерживая слёзы, она размазывала грязь по влажным щекам, тихо всхлипывая в углу.

– Пищишь как мышь, – не выдержал Эн. – Дай поспать.

Иннана заставила себя прекратить, хоть от его слов ей стало ещё горше. Никогда, ни до того, ни после этой бессонной ночи она не испытывала такой тоски по рано ушедшим родителям. Одна. Всегда одна. И всё, что у неё было, – горсть воспоминаний, да то, чему успела её научить мама – шить, стирать, помогать на кухне. А он не ценил и этого! Надежды на дружбу рушились, и от одной только мысли об этом её вновь прорвало. Теперь Иннана плакала, не сдерживаясь, плакала, как плачут маленькие дети, плакала от боли внутри, которой не понимала, даже не замечая, как надрывно зовёт родителей.

Эн-уру-гал терпел, затыкая уши. Ему не было дела до этой девочки. Господское отродье! Как же он ненавидел её непомерно толстого рыхлого дядюшку. Как же мечтал разыскать в этих складках жира пухлую шею. Сдавить! Сдавить и не отпускать!

Увидев Иннану в первый день, он не знал о её родстве с хозяином, и лишь потому предложил ей остаться. Перед уходом на работу правду ему шепнула Калахари, и Эн взбесился. Злоба не отпускала наследника уже второй день, но кухарка просила его быть добрее. «Странная Калахари», – думал о ней Эн. Её жажда расправы должна была кипеть ещё сильнее, чем у Эн-уру-гала, так он считал, познакомившись с ней. Но со временем, узнав старуху получше, заглянув за её мерзкое изуродованное лицо, он догадался, Калахари не хотела мстить. За долгие годы всё, что билось живого у неё внутри, перегорело, и она уже не делала разницы между родственницей хозяина и сыном раба. Калахари жалела всех. Её мудрость и терпение, спрятанные под шрамами, тленом старости и напускным дурным характером, удивляли наследника. Он не понимал кухарку. Не понимал, как та могла сдаться, принять такую жизнь. Калахари только хрипло смеялась над его вспыльчивостью. Да, она помогла ему, когда Эн попал в господский дом. Она единственная не стала глумиться над ним, защитила от нападок прислуги, позволила жить рядом с кухней, забрала с улицы. И за это наследник был ей благодарен, однако разделять её взгляды не собирался. Но те дали трещину, и всё из-за Иннаны.

Может быть, плач девчонки, а может, и сострадание самого Эн-уру-гала, о котором тот позабыл ещё с пелёнок, что-то расшевелили в его так рано повзрослевшем сердце. Продержавшись не более пяти минут, он не заметил, как подошёл к Иннане, начал её успокаивать. Он баюкал её как умел, а в голове всплывали лишь давно спрятанные им обрывки, когда он был ещё совсем маленьким, и родители, уходя, оставляли на него крошечную девочку, недавно родившуюся сестру. Она не прожила долго. Подхватив чахотку, крошка умерла, не дотянув и до двух лет, но память о ней крепко врезалась в мысли наследника. Светлая, тёплая память. И в ту ночь, стараясь успокоить Иннану, он отчего-то думал о ней, словно баюкал не отпрыска ненавистного врага, а родную сестру. Девочка уснула. Ночь сменилась днём.

Нет, дружить после этого они не стали. Прошло ещё несколько месяцев, пока Эн-уру-гал сумел смириться с родством Иннаны. Он так долго концентрировался на своей мести, что не заметил, когда его вражда переросла в привязанность, а привязанность в дружбу, как и не понял того момента, когда ему вдруг стало интересно жить. Как и раньше, он много работал, лишь изредка получая полдня свободы. Эн проводил его с Иннаной, иногда оба они оставались с Калахари, и тогда, выпроводив всю прислугу, старуха запирала кухню. Дети помогали ей готовить, а кухарка, устало сидевшая за столом, не стеснялась ими командовать, но взамен она одаривала их историями. Рассказами о далёкой прародине, откуда все они были изгнаны. Дети впитывали эти истории, открывали удивлённые рты, словно слышали их впервые, и не верили. Не верили, что где-то там далеко за пределами этого ада существует великая могущественная страна, изгоями которой они стали.

Иннана воспринимала рассказы Калахари как сказки. Эн же, научившись с возрастом скрывать свои чувства, видел в них лишь несправедливость. С рождения он знал, чья кровь течёт в его венах – кровь Императоров, кровь наследника, но не мечты о троне колыхали его душу. Загнанное вглубь стремление отомстить всё чаще вырывалось наружу. Он не мог смириться, не мог понять, отчего и его поколение должно расплачиваться за ошибки предков? Неужто их долг был настолько непомерен, что даже потомки потомков несли за него кару? Ответов в рассказах старухи Эн-уру-гал не находил, но это не помешало ему расширить свой список ненависти. С одинаковой страстью Эн представлял себе гибель не только своих господ, но и тех, по чьей воле он здесь родился. Эн-уру-гал не знал их в лицо, и оттого вначале ненависть рисовала ему безликих напыщенных правителей, затем к ним добавилась и верхушка власти, а после и вся Республика.