Совпалыч - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Солодчук cтр.№ 39

— Заодно просили присмотреть за вами, — продолжал курсант, — и на самолет посадить. Так что собирайтесь, рейс в Дели через три часа, оттуда полетите в Катманду Билеты я взял.

— Как ваши песни? — спросил я, когда мы подъезжали к аэродрому.

— Пишутся и поются, а как иначе? Тем более что акустик нормальную студию собрал и сконструировал кучу новых инструментов. Поэтому теперь все ударились в электронные аранжировки, и только мы с Абрамычем по старинке — под гитару. Комиссар продолжает меня третировать. Говорит — пиши о чем хочешь, но чтобы красиво было. Проверяет теперь каждый куплет. Обложился справочниками по музыкальной гармонии и правилами стихосложения. Следит, чтобы женские рифмы вовремя чередовались с мужскими, а отглагольные вообще не признает. Цитирует Анандавардхану, требует соблюдения стихотворного размера, а минорно-мажорные переходы — чтобы точно по учебнику гармонии. В общем, весело у нас по-прежнему.

— Теперь самое главное, — сказал курсант. — У меня для вас сообщение из центра:

«Дорогой Иван! Полученные разведданные подтверждают, что экспедиция противника на Кундун достигнет цели в ближайшее время. Просим поторопиться, — тихо декламировал Саблин заученный текст. — Расчеты синхронизированной экуменической активности позволяют предположить, что в результате вашей встречи с конкурентами трижды прозвучат слова «О, Господи» на одном из языков индоевропейской группы. В контакт с конкурентами не вступать ни при каких обстоятельствах. Желаю удачи. Краснов.»

Перелет в Дели на новеньком самолете компании TWA не запомнился ничем примечательным, кроме восхитительной получасовой болтанки перед посадкой. Когда крылья вашего аэроплана встречаются с небесным бездорожьем — это божественно. Самолет словно прогрызается сквозь воздушную твердь. После второго удара пассажиры замолкают, самые впечатлительные сжимают ручки сидений и почти все про себя молятся кто кому. В этот момент как никогда сильно ощущение беспомощности, предопределенности собственной жизни и всевластия высшей силы. Что, как я думаю, время от времени чувствовать полезно.

Прогуляв несколько часов по столице Индии, я не заметил никаких особенных достопримечательностей. Приземистый, шумный и хаотичный, город напоминал бескрайний рынок, прихотливо перемешанный с мусорной свалкой. Едва я вышел за пределы относительно чистого пятачка Коннат Плейс, взору моему открылось отвратительное зрелище. Зловонный труп священного животного, раздувшийся от газов, оказался на пути так внезапно, что моя сандалия едва не наступила в кишащую червями черную жижу. Я находился в состоянии, близком к обмороку, и, наверное, упал бы, но в последний момент меня удержала чья-то рука.

— ОК? — задал древний индийский вопрос темнокожий далит в грязном балахоне.

Я смог только кивнуть в ответ, прижимая к носу платок и стараясь не смотреть на разлагающуюся корову, хотя взгляд то и дело возвращался к белоснежным ребрам, торчащим из-под отваливающейся кожи.

— ОК, — повторил далит, но уже в утвердительном смысле. Зацепив корову багром, он практически по частям втащил ее на лист фанеры с привязанными веревками, впрягся в эту примитивную повозку и уволок за угол.

— ОК! — воскликнул он, вернувшись через минуту.

Мне захотелось поблагодарить этого человека, который не только спас меня от неприятного зрелища, но и к тому же, тратит жизнь на такую неэстетичную, однако нужную людям работу.

— Спасибо не надо говорить, — сказал далит. — Люди должны помогать друг другу. А руку я вам не могу пожать, потому что я неприкасаемый. Я даже на вашу тень не имею права наступить. Ничего личного. Не мы такие, такая каста.

— Но это несправедливо. И если честно, противоречит всему, что я знаю об Индии. Всегда считал эту страну хранилищем древней духовности. Разве вам не обидно?

— На обиженных ракшасы к асурам ездят. Вы приезжий, как я вижу. Меня зовут Пуруш. Если хотите, я могу вам все обосновать, у меня как раз обеденный перерыв. Только давайте не здесь, а то нас неправильно поймут. Пойдемте, рядом есть местечко.

Мы прошли вверх по улочке, пронырнули сквозь ворота с медными львами на колоннах и оказались в уютном парке со стрижеными газонами, скульптурами и лабиринтом. Вездесущие обезьяны не только не портили строгий английский стиль, но до странности органично его дополняли.

— Одну секунду, — сказал Пуруш и отошел в сторону пруда. Скоро он вернулся совершенно чистым и переодетым в светлый льняной костюм.

Внутри каменной беседки, густо увитой растениями, стоял мраморный стол с резными ножками.

— Итак, вас интересуют неприкасаемые? В нас нет ничего выдающегося — обычная каста, со своими правилами и законами. Например, нам нельзя наступать на тень человека из другой касты, прикасаться к нему, пить воду из одного с ним источника. Неприкасаемые заняты самым неуважаемым трудом — все мои родственники работают мясниками, проститутками или актерами. Во всем остальном мы — обычные люди, а бессмысленных или глупых правил, как мне кажется, у каждой касты хватает.

— Но почему вы не мясник или не артист?

— Первое даже мне отвратительно. Если я убираю на улице трупы животных, то делаю мир чище. Но убивать живых не смог бы никогда. Лучше жить в этом мире, прося подаяние, чем убивать. Однако это — мое личное. Мои братья, например, на бойне работают.

— А быть артистом — способностей не хватает? — попытался я угадать.

— Что вы! Я самый музыкальный в семье. И танцую лучше всех, и петь меня на свадьбы приглашают. Но это все бесплатно, только для собственного удовольствия. Профессионально я этим не занимаюсь. У нас считается, что быть артистом — намного хуже, чем мясником.

— Почему?

— Есть такая легенда. Много лет назад, когда люди и звери еще понимали друг друга, маленькая девочка встретила в джунглях волка и помогла ему вытащить из лапы огромную занозу. Благородный зверь поклялся своим хвостом, что в трудный час придет на помощь, стоит только его громко позвать. У девочки была хорошая карма и звать волка не было причины, но однажды она закричала: — «Волк, волк, на помощь!» — просто чтобы похвастаться перед подругами. Когда зверь вышел из леса, девочка сказала, что опасность ей привиделась. За всю свою жизнь она еще дважды без повода звала его, а потом, когда в деревню пришли белые люди и силой пытались заставить местных жителей получить британские паспорта, волк на зов не явился. «Наверное, издох от старости», — подумала девочка, и это было правдой. А когда она состарилась и умерла, в следующей жизни стала актрисой. Вот такая легенда. Мясник лишает жизни одних, чтобы кормить других. Артист лишает жизни себя, чтобы кормить себя. Кому от этого хорошо?

— Почему же «лишает жизни»?

— Личной жизни. Разве она есть у артиста? Вот вы сами посудите, — вздохнул Пуруш, — актер должен говорить громко, чтобы его слышали зрители, правильно? Если он станет произносить слова без чувства, то будет плохим актером. Значит, чувствовать ему приходится тоже громко, и если на сцене это нормально, то в личной жизни — невыносимо. Поэтому и мои жены были бы против. К тому же, артистическая жизнь полна случайных связей, они бы ревновали, да я и сам не хочу.