Влияние морской силы на Французскую революцию и Империю. Том II. 1802-1812 - читать онлайн книгу. Автор: Альфред Мэхэн cтр.№ 100

В Германии не произошло никаких решительных операций, но Суворов, вследствие несогласия во взглядах с эрцгерцогом, отказался от дальнейшей совместной деятельности и, сославшись на безусловную необходимость в отдыхе для его солдат, изнуренных лишениями, которые они претерпели в Швейцарии, повел их в конце октября на зимние квартиры в Баварию. Этим и закончилось участие русских во Второй коалиции. Царь, думавший при начале войны о восстановлении прав свергнутых монархов и их тронов, остался недоволен как Австрией, стремившейся к господству в Италии, так равно и Великобританией. Двенадцать месяцев спустя он стоял уже во главе Лиги северных государств, направленной против предъявляемых на море притязаний великой морской державы, и, очарованный военным гением и тонкой лестью знаменитого полководца, был уже вполне дружественно к нему расположен.

В этот бедственный год, в течение которого Франция потеряла всю Италию, за исключением лишь узкой прибрежной полосы около Генуи, и едва была в силах ценой отчаянной борьбы, длившейся целые месяцы, удержать за собою свои владения в Швейцарии, Германии и Голландии, внутреннее состояние страны было весьма плачевно. Революционное правительство, действуя через посредство Комитета общественной безопасности и пуская в ход данные ему чрезвычайные полномочия, было еще в состоянии более или менее успешно удовлетворять насущные потребности, хотя при этом оно и подготовляло постоянно все новые затруднения ко дню окончательного расчета. Директория же, не облеченная подобной властью, унаследовала все эти затруднения – и день расчета наступил. Выше уже было показано, каким образом дух реакции, последовавшей за «кровавым правлением», распространялся все больше и больше, пока, наконец, в 1797 году он настолько уже охватил политический состав обоих советов, что обусловил даже серьезное столкновение между ними и исполнительной властью. Это нарушение правильного действия правительственного механизма было устранено, и гармония была восстановлена насильственными мерами, принятыми в сентябре 1797 года. При этом два члена Директории и несколько депутатов законодательного собрания были силой удалены со своих мест. Однако партии, к которым принадлежали исключенные депутаты, представлявшие собой два совершенно различные оттенка политических взглядов, не перестали существовать. В 1798 году, при годовых выборах, производимых для замещения одной трети членов законодательного собрания, они снова избрали столько представителей, что советы могли вторично стать в оппозицию к Директории. Однако в этом году решение избирателей было расстроено системой двойных выборов. Заседавшие советы, принадлежавшие к одной политической партии с Директорией, опротестовали эти выборы, позаботившись вместе с тем о том, чтобы в новом составе собрания большинство было тех же взглядов, как и прежде. В мае 1799 года повторилось, однако, то же самое обстоятельство – факт, заслуживающий особенного внимания, так как он свидетельствует о существовавшей в стране оппозиции правительству.

Эта оппозиция была вызвана такой причиной, какая лишь в редких случаях не лишает правительство его популярности: Директория не имела на своей стороне успеха. По окончании войны ей пришлось производить уплату по векселям, выданным в общей надежде на лучшее будущее, и она не была в состоянии сделать это. Хотя на материке и был уже заключен мир, но все же еще оставалось столько спорных и щекотливых вопросов, что приходилось по-прежнему содержать большие армии. Расходы государства росли, а между тем обедневшее население громко жаловалось на тягость налогов, взимаемых на их покрытие. Сумма поступлений постоянно оказывалась меньше суммы издержек, а меры, проектируемые министрами для устранения этого зла, встречали резкое порицание. Непопулярность правительства, порожденная era вялым образом действий, способствовала в свою очередь увеличению слабости, присущей самой форме правления – нестройной и многоголовой. Обусловленное немощью головы, бессилие проникло во все части административного механизма до самых крайних его звеньев.

Беспорядок и анархия, господствовавшая внутри Франции, дошли до предела, за которым начинается уже общественное разложение. По всей стране, но особенно на юго-западе, свирепствовали разбои, производившиеся в весьма крупных размерах и имевшие отчасти политический, а отчасти обычный грабежный характер. Беспрестанно получались известия об остановленных дилижансах и почтовых повозках, [95] о разграбленных казначействах и об убитых республиканских чиновниках. Беспорядки и грабежи распространились и в войске, составляя здесь естественное последствие скудости довольствия, к тому же еще неаккуратно выдававшегося, и системы контрибуций, почти безнаказанно применявшейся в поле начальниками армии. Сделанная было правительством попытка ограничить это злоупотребление и установить над ним свой контроль встретила сильный отпор одинаково как со стороны лучших, так и со стороны худших генералов. Одни считали, что подобная мера набрасывала бы некоторую тень на их честь и подрывала бы их авторитет, тогда как другие видели в этом лишение их привычной, хотя и незаконной добычи. Два генерала, пользовавшиеся незапятнанной репутацией, Жубер и Шампионне, дошли даже на этом пункте до открытого разлада с Директорией. Жубер отказался от командования Итальянской армией, и Бернадот по той же самой причине не согласился заменить его. Шампионне прямо заставил комиссара Директории выехать из Неаполитанского королевства, но за этот поступок он был отрешен от командования и предан суду.

Вследствие слабости администрации и недостаточности доходов правительство вынуждено было прибегать к крайним мерам и к производству расходов за счет будущих поступлений. Были введены усиленные и более обременительные для населения налоги, но так как результаты их еще заставляли себя ждать, то правительству приходилось делать закупки в долг. При этом, конечно, ввиду отдаленности и неверности платежа, цены назначались непомерно высокие, а товар поставлялся худого качества и в ненадлежащем количестве. От этого приходилось много терпеть всем лицам, состоявшим на государственной службе, и особенно солдатам, хотя им-то и нужно было бы уделять предпочтительное внимание. Бедственное состояние легко вело их к тому, что они вместе со своими офицерами оказывались в явно враждебных отношениях с администрацией. Заключаемые на указанных условиях подряды только отсрочивали «черный день» ценой увеличивавшейся задолженности государства и возраставшей недобросовестности в среде подрядчиков и имевших с ними дело должностных лиц. Таким образом, затруднения и внутренний беспорядок все усиливались, не сопровождаясь притом какими-либо соответственными внешними проявлениями энергии правительства. Последствия такого положения дел живо чувствовались всеми обывателями, за исключением только немногих лиц, ловкость или испорченность которых позволяла им богатеть в то время и по мере того, как общество погружалось в пучину бедствий. Кредиторы государства, и особенно владельцы облигаций, с трудом могли добиться уплаты хотя бы части следуемой им суммы. Среди общего недоверия и замешательства как отдельные лица, так и целые общины копили деньги и хлеб, побуждаясь к этому опасностями перевозки и страхом перед угрожавшим голодом. Этот застой во внутренних оборотах сопровождался еще полным прекращением морской торговли, обусловленным гнетом британского флота и неблагоразумным декретом 29 нивоза (19 января 1798 года). Обе эти причины способствовали тому, чтобы убить всякую энергию среди населения, чтобы развить в нем леность и нищету и вызвать в результате крайней его нужды те проявления грубой силы, с которыми не могли уже потом совладать органы исполнительной власти.