ВЧК в ленинской России. 1917–1922: В зареве революции - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Симбирцев cтр.№ 55

В наше время Артузов, как и сотни других, казненных в сталинские чистки чекистов, реабилитирован в качестве честного большевика. С Яковлевым же так и нет ясности. В вышедшей в перестроечные годы советской энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР» от 1987 года Артузов и другие казненные в конце 30-х чекисты первого поколения призыва Дзержинского вновь показаны идейными борцами за советскую власть. Правда, о тех из них, у кого годы смерти пришлись, судя по биографической справке, на 1937–1939 годы, еще стыдливо написано в конце биографии: «В дальнейшем на партийной работе…» – а у них не было ничего в дальнейшем, кроме подвала родного ведомства и пули в затылок от своих. Но про Яковлева (Мячина) и здесь напротив его фамилии четко написано – «изменник». Как же быть со словами реабилитированного Артузова перед чекистским активом? Еще одна загадка из истории ЧК, точка в которой не поставлена. Нам же пора ставить точку в обзоре деятельности органов ЧК в Гражданскую войну.

Идет разрушение истории и традиций, борьба ожесточается до звериной злобы.

Советский нарком А.В. Луначарский

От ответа на этот вопрос: «Ответили ли красные террором на «белый террор»?» – не уйти никому, близко соприкоснувшемуся с историей жизни ЧК и участия ее в красном терроре ленинской власти в 1918–1922 годах. Понятно, что в советское время ответ на этот вопрос был однозначным: «белый террор» начался раньше, с первыми покушениями на Ленина и убийствами комиссаров на местах, а «страшные зверства белогвардейщины» оправдывали необходимость кампании «красных террористов». В эмигрантской и зарубежной печати, начиная с Сергея Мельгунова и до современных авторов, превалировала противоположная точка зрения: белые не совершили и сотой доли тех злодеяний, которые ЧК и ее союзники творили по красную сторону фронта, да и в целом никакого «белого террора» в смысле единой кампании просто не было. Сейчас и отечественные авторы часто склоняются к такой же мысли, благо ставший доступным сегодня фактический материал заметно высветил разницу в масштабах белого и красного видов террора в той войне.

Тех, кто и сейчас оправдывает «красный террор» и продолжает главными злодеями в эпопее Гражданской войны 1918–1922 годов считать противников большевизма, на сегодня все же меньшинство. Правда, довольно много осталось приверженцев «нейтральной» точки зрения: в зверствах обоюдно и равно виноваты обе стороны, а «красный» и «белый террор» в этой братоубийственной бойне был одинаково безжалостен и омерзителен, просто «борьба ожесточилась до звериной злобы», как написал большевик Луначарский. Сейчас этот подход очень пропагандируется, почему-то странно понимаемый как некий призыв к окончательному примирению «красных» и «белых» Россий. При этом даже в самых серьезных исследованиях, пытающихся в равной мере разложить ответственность за потоки крови на красную и белую сторону, в представленном очень обширном фактическом материале заметны изъяны такой попытки примирения через признание равной вины. Стоит почитать любое серьезное и непредвзятое исследование на эту тему и сопоставить приводимые факты, как становится очевидно: с красной стороны целенаправленная кампания сверху по приказу власти с заложниками, расстрельными списками по утвержденным квотам, убийства только за «неправильное происхождение» и так далее, с противоположной – разрозненные вспышки жестокости белых частей или контрразведки, отдельные теракты против большевистских деятелей.

Кроме того, в таких изданиях обычно под условный «белый террор» обобщены любые акции противников большевиков, а не только собственно белых армий. Эсеровские теракты против большевиков и действия эсеровских повстанцев в 1918 году на Волге, деятельность контрразведок иностранных армий на территории России в те годы, жестокость к продотрядам восставших крестьян Антонова или повстанцев Махно, деятельность собственно белых войск Деникина или Колчака. А все это действия совершенно разных политических сил, противопоставляемые в таких работах «красному террору» единым списком, что конечно же не очень корректно.

Если мы говорим именно об участии в «красном терроре» ВЧК, как официальной государственной спецслужбы ленинской России, то поле для дискуссии здесь можно сузить. Ведь деятельность официальной спецслужбы официального же правительства, каким был в тогдашней России ленинский Совнарком, можно сравнивать только с деятельностью такой же спецслужбы на противоположном фронте этой войны. Те мерки, с которыми мы подходим к Всероссийской ЧК, исходя из ее статуса государственной спецслужбы советского режима, неприменимы к действиям обычных солдат белых армий, к восставшим тамбовским крестьянам, к многочисленным «зеленым», разномастным батькам, к гайдамакам Петлюры или азиатским басмачам.

На другой стороне фронта этой Гражданской войны имелось только одно временное правительство: адмирала Колчака в Омске, которому, вопреки утверждениям советской истории о грызне белых лидеров, безусловно, подчинялись с начала 1919 года все вожди других белых армий, от Юденича до Деникина. Это было разбросанное по разным фронтам внутренне единое белое войско. Строго говоря, контрразведки именно этих настоящих белых армий, подчиненных Колчаку, и являлись конкурентами ЧК на поле спецслужб. И только такими же зверствами и террором этих белых контрразведок чекисты могли бы оправдывать свои действия в рамках «красного террора».

Объяснять же свою жестокость тем, что так же поступали с противником в контрразведке батьки Махно, самозваного забайкальского атамана Семенова, какого-нибудь узбекского курбаши басмачей Худойберды, украинского батьки Ангела или Маруси Соколовской, просто нелепо – здесь же нельзя говорить о деятельности регулярной спецслужбы. Хотя тогда многие крупные атаманы тоже обзаводились отдельными органами контрразведки, военная обстановка того требовала. И даже в восставших «армиях» крестьян 1920–1921 годов существовали подобные структуры: контрразведка армии Махно под началом Левы Задова (позднее чекиста Зеньковского на службе советской власти), «Особый отдел» при Антонове на Тамбовщине, «Особый отдел» бывшего чекиста Конотопцева у восставших крестьян под Воронежем, «Следственная комиссия» под началом священника Булатникова у повстанцев Сибири в 1921 году и так далее.

Но все это далеко не громадная ВЧК, деятельность специальной службы законного правительства никак не может быть сравнима в плане жестокости и беззакония с действиями толпы дезертиров или доведенных до края отчаяния грабежом села антоновских повстанцев.

Жестокости в нашу Гражданскую войну допускали контрразведки иностранных армий на территории России (английская, французская, японская, эстонская, польская, германская и так далее). А также таких недолгих официальных режимов, как «Украинская держава» гетмана Скоропадского, режим эмира Алимхана в Бухарском эмирате, Хивинское ханство Джунаид-хана, казахское правительство Алаш-Орда Букейханова – до их захвата красными войсками и ликвидации этих национальных режимов. В этих «национальных» контрразведках режимов – осколков бывшей Российской империи периода той смуты тоже были пытки и расстрелы. В контрразведке гетмана Скоропадского, например, в 1918 году расстреляли взятого как заложника брата уже начавшего партизанскую войну с гетманом батьки Махно Карпа Михненко (это настоящая фамилия бурного Нестора Ивановича, Махно – уличная кличка с детства), позднее другого брата Махно Григория при точно таких же обстоятельствах расстреляют уже в большевистской ЧК в 1920 году. В контрразведке казахских алашевцев в 1919 году расстрелян захваченный глава местного красного подполья Амангельды Иманов, создавший ранее первый партизанский отряд «красных казахов». А еще в 1916 году в качестве повстанца-националиста Амангельды Иманов вырезал со своими «аскерами» русских поселенцев в Тургайском крае, защитой марксистского учения тогда еще не озаботясь, об этом советские энциклопедии предпочитали умалчивать, но даже в них на фотографиях «красного казаха» Иманова проглядывается его зверская сущность. Такие эпизоды в жизни контрразведывательных органов режимов «националов» 1918–1920 годов случались. Их в советской истории принято сливать с «белым террором», хотя это деятельность совершенно разных структур и политических сил.