1937. Трагедия Красной Армии - читать онлайн книгу. Автор: Олег Сувениров cтр.№ 62

А вообще, искали хоть какую-либо «зацепочку». Пусть хоть что-нибудь «неположенное» случилось 15–20 лет тому назад. Все равно годилось. Военком бригады миноносцев КБФ бригадный комиссар А.П. Коновалов был исключен за то, что в 1925 г. он по комсомольской работе «был связан» с лицами, впоследствии репрессированными органами НКВД316.

Можно, пожалуй, классическим индикатором атмосферы всеобщей подозрительности и страха перед органами НКВД, царившей в РККА, считать историю, приключившуюся с политруком Рыбниковым. Примерно в конце октября 1938 г. уполномоченный особого отдела по 24 артполку 24 сд (ЛВО) Бутынин заявил комиссару полка батальонному комиссару Гашинскому о том, что особый отдел «забирает» начальника клуба полка политрука Рыбникова. Военком слово «забирает» понял так, что «арестовывает», и немедленно доложил об этом начподиву Писклюкову. А тот, не разобравшись, даже не удосужившись переговорить с начальником Особого отдела дивизии, который в это время сидел у него в кабинете, дал указание Гашинскому: «Разобрать Рыбникова на парторганизации и исключить его из партии». В тот же день на партбюро артполка поставили вопрос: доклад Рыбникова о работе клуба. Гашинский предложил исключить его из партии – и все, как послушные роботы, проголосовали за исключение. Однако на следующий день выяснилось, что Рыбников «врагом» никогда не был, что его никто не собирался арестовывать, что Особый отдел собирался «забрать» его для работы в органах НКВД и предполагалось послать его на должность начальника райотдела НКВД. Получился настоящий скандал. Полковое партбюро срочно отменило свое решение как ошибочное. Рыбникова в партии восстановили. Уполномоченному особого отдела Бутынину вынесли партийное, а затем и дисциплинарное взыскание (непонятно, за что?) [31] . Но с комиссарами и секретарями партбюро этот факт лакейского угодничества некоторых политработников перед органами НКВД так и не стал предметом специального рассмотрения317.

Уже в начале июня 1937 г., т. е. еще до официального объявления о «вскрытии» военно-фашистского заговора в РККА, в войсках наблюдаются явно ненормальные процессы. 5–8 июня 1937 г. командующий ВВС СКВО корпусной комиссар М.Ф. Березкин докладывал Сталину и Ворошилову, что «в округе на 900 командиров авиации 90 человек исключенных из партии и 150 человек, имеющих различные социально-политические, как у нас выражаются, хвосты»318.

Причем, как неоднократно отмечалось, исключение военнослужащего из ВКП(б) по политическим мотивам означало для него не только политическую смерть, но и крутую перемену в жизни. Соответствующим приказом Ворошилова предписывалось таких людей немедленно увольнять из РККА. А бдительные комиссары внимательно следили за строгим выполнением этого приказа и, если где-то случалась затяжка, немедленно сигнализировали. Так, 15 января 1938 г., член Военного совета Биотехнического института бригадный комиссар А.И. Запорожец пишет Мехлису: «В третий раз прошу И.Д. начальника Биотехнического института НКО военврача 2-го ранга Хатеневера Л.М., как исключенного из партии по политическим мотивам, немедленно уволить из рядов РККА»319. Надо отметить, что такое рвение Запорожца не осталось незамеченным. Вскоре он был назначен комиссаром Генштаба, затем – членом Военного совета МВО и, наконец, осенью 1940 г. сменил Мехлиса на посту начальника Главного управления политической пропаганды Красной армии. Но особых деловых талантов на этом посту он не проявил, хотя ему и было присвоено высшее для политработников воинское звание армейский комиссар 1-го ранга.

В ту мрачную пору исключение из партии по политическим мотивам означало не только немедленный «вылет» из РККА, но и практически почти стопроцентный шанс быть арестованным органами НКВД. Ибо «на гражданке» им не нужно было уже никаких санкций от наркома на арест. И с местными прокурорами они, как мы увидим позже, всегда могли договориться. «Брали» по-разному, кого как. Иногда через несколько месяцев после исключения из партии и увольнения из армии, чаще через месяц, а то и неделю. Бригадного комиссара М.М. Субоцкого исключили 10 июня 1937 г., арестовали 11-го. Иногда же арестовывали сразу после исключения из партии, буквально в тот же день. Так поступили, например, с начальником отдела агитации, пропаганды и печати политуправления СибВО батальонным комиссаром М.Я. Яковлевым 6 марта 1937 г.320, с начальником политотдела учебного отряда подводного плавания Балтийского флота батальонным комиссаром С.Г. Сиркисом 1 октября 1937 г.321 и др.

Но при всем старании не в меру ретивых «исключальщиков», всех тех, кого «надо было исключить», не успевали. Ход массовых арестов военнослужащих (особенно после «вскрытия» военно-фашистского заговора в РККА) значительно опережал процесс исключения из ВКП(б). И сложилось такое положение, что многих военных арестовывали, когда партийные билеты находились еще у них на руках. И тут особисты куражились над партийностью, как только могли. Вопреки элементарным требованиям Устава ВКП(б), они бесцеремонно и нагло забирали себе партбилет у арестованного (потом они все-таки сдавали этот партбилет в политуправление военного округа или в парткомиссию). Именно силою партийный билет был отобран у таких лиц комначполитсостава РККА, как армейский комиссар 2-го ранга Г.И. Векличев; комкор И.И. Гарькавый; корпусной комиссар М.Л. Хорош; комдивы Я.И. Зюзь-Яковенко, П.Б. Княгницкий, В.С. Коханский, В.С. Сидоренко, П.Л. Соколов-Соколовский, Н.М. Уваров; дивизионные комиссары В.Б. Зайцев, Ф.Я. Левензон, И.С. Нижечек, В.К. Озол, Я.Т. Царев, комбриги С.Ф.Тулин, В.И. Мернов, С.П. Обысов, П.Р. Потапенко, Д.М. Руденко, С.Г. Хорьков; бригадные комиссары Я.В. Русов, О.И. Спалвин; полковники П.Ф. Беляков, Н.П. Вишневецкий, В.Д. Достойнов, А.О. Индзер, А.К. Меднис, X.А. Пунга, Ф.М. Саленек, А.И. Шипунов; полковые комиссары М.А. Илюкович-Строковский, П.В. Мухин; военюрист 1-го ранга И.И. Трупчинский, военюрист 2-го ранга П.С. Коляда; майоры С.Ф. Назаров, И.Н. Попов; капитан К.И. Гот-Гарт; старший лейтенант И.И. Дамберг и мн. др.

Но ВКП(б) внешне блюла свою чистоту, прямо как Христова невеста. Она же не могла допустить, чтобы расстреливали людей, которые еще числятся в партии. И опять-таки вопреки партийному Уставу, заочно, до всякого судебного решения, по-быстрому и почти автоматически и, пожалуй, стопроцентно армейские партийные организации начали «изгонять скверну» – выкидывать из партии всех арестованных особыми отделами НКВД.

Первого июня 1937 г. обсуждалось персональное партийное дело только что арестованного начальника Автобронетанковых войск ОКДВА, члена ВКП(б) с 1917 г. сорокалетнего комдива С.И. Деревцова. В выступлениях коммунистов говорилось о том, что Деревцов был в молодости батраком, матросом, участвовал в штурме Зимнего дворца, за героизм на фронтах Гражданской войны награжден двумя орденами боевого Красного Знамени. Член ВКП(б) Соловьев сказал, что знал Деревцова с 1927 года, однако чего-либо отрицательного за ним не замечал. Было известно также, что за двадцать лет пребывания в партии Деревцов партвзысканиям не подвергался, в оппозициях и антипартийных группировках не участвовал. Выступавшие отмечали некоторые недочеты в его служебной работе, однако никаких фактов враждебной деятельности приведено не было. И тем не менее те же выступавшие, его вчерашние боевые товарищи в партийном строю, заявляли, что раз Деревцов арестован, надо его из партии исключить. И исключили322. А 25 марта 1938 г. он был расстрелян в Хабаровске.