Византия. Быт, религия, культура - читать онлайн книгу. Автор: Тамара Т. Райс cтр.№ 43

Большее значение придавалось деревенским запасам воды. Колодцы, часто выполнявшие и декоративную функцию, размещались в удобных местах, представляя собой места для встреч женщин. Оросительные каналы и открытые водостоки, преимущественно антисанитарные, шли вдоль сельских улиц. Мельницы, работавшие от силы воды, ветра или животных, таких как волы, мулы или ослы, стояли в удобных местах и часто присоединялись к местной церкви или монастырю. Использование водяных мельниц привело к отделению мельничного ремесла от пекарского, поскольку потребность в ветре или большом потоке воды нередко вынуждала построить мельницу вдали от деревни или хлебопекарни.

Те, кто мог позволить себе некоторую роскошь, содержали сад. Любовь Дигениса Акрита к садам отнюдь не была чем-то необычным, хотя подобные пристрастия редко упоминаются в литературе. У многих людей на огородах не хватало места для цветов, поэтому их выращивали в горшках. Начиная с VIII века деревни в процветающих районах охватывало кольцо садов, инжирных рощ и виноградников, за которыми следовали пахотные поля. Там крестьяне выращивали зерно, овощи и зелень. Профессиональная полиция отвечала за защиту крестьянской собственности. Чтобы помочь им в этом нелегком деле, любые поездки в сельскую местность всячески осуждались. Всем, кто должен был пускаться в длительные путешествия в приграничные районы, следовало иметь при себе проездные документы.

Жизнь крестьян вращалась вокруг семьи и церкви. Деревенский священник играл в деревне очень важную роль, не только исполняя церковные обряды, но также утешая и наставляя, часто уча детей читать, писать и считать. Не была жизнь крестьян лишена и некоторых периодических удовольствий. Помимо крупных церковных торжеств, которые праздновались с большим размахом и пышностью, и почитания местных святых, службы в честь которых проводились в ближайших монастырях, отмечались также и семейные события, например свадьбы. Ежегодно проводились большие ярмарки в районных центрах и не менее оживленные базары в городках. К сожалению, больные, старики и бедняки, приезжая в город, часто вынуждены были, воспользовавшись случаем, брать деньги в долг у местных ростовщиков. Мало кто мог впоследствии выйти из такой кабалы.

Тем не менее в сельской местности здоровые люди могли найти многочисленные развлечения. Так, например, праздник виноградного урожая сопровождался пьяными и очень веселыми пирами. Конец сбора урожая бурно отмечался обильной едой и возлиянием, выступлением странствующих акробатов, жонглеров и мимов. Даже окончание долгого трудового дня было поводом для удовольствия. Иллюстрация в книге XV века явственно передает атмосферу расслабленности, в которой пребывают люди и животные в ожидании ужина и отдыха. На ней изображены два работника, разгружающие повозку с зерном, и один, распрягающий волов, под пристальным взором хозяина, а охотник забирает у собаки кролика, которого она только что поймала. Судя по спокойным, словно зачарованным сценкам, украшающим мозаичный пол Большого дворца, в VI веке уже понимали, что сельский труд достоин уважения и похвалы. Мозаики с изображением охотников полны идиллической привлекательности в духе Вергилия. В XI веке, когда попытки Романа Лакапина упразднить крупные поместья ни к чему не привели, люди потянулись назад в сельскую местность. Уже в начале XII столетия жизнь за городом была оценена по достоинству. Кекоменос, видный чиновник, живший в Константинополе, переехал за город и наслаждался жизнью, утверждая, что лучший способ достичь счастья — «обрабатывать землю, культивировать зерно, делать вино, растить скот».

Даже члены императорской семьи и крупные сановники, такие как Феодор Метохит, приобретали поместья в разных частях империи; монастыри на горе Афон между 1296-м и 1333 годами покупали виноградники даже в Серре, уплатив за каждый от 1 до 24 номисм. В 1341 году, когда Гвидо де Лузиньян захватил поместья Иоанна Кантакузина в Фессалии и позволил своим людям разграбить их, за считаные часы они увели 500 волов, 2500 кобыл, 200 верблюдов, 300 мулов, 5 тысяч ослов, 50 тысяч свиней, 70 овец, а также увезли большое количество зерна, хранившегося в амбарах, сундуки, набитые золотом и серебром.

Ловля рыбы приносила не только доход, но и удовольствие. Хотя рыбакам, выходившим в море, часто приходилось ночью ловить рыбу при искусственном освещении или днем вытаскивать тяжелые сети, простой сельский житель мог безмятежно сидеть с удочкой в руке у тихого пруда или бегущего ручья, ничего не опасаясь. Однако многие бурные ручьи были так же опасны и коварны, как открытое море. Поэтому и те, кто выходил в море, и те, кто рыбачил у берега, следовали примеру моряков, молясь святому Георгию и святому Фоке.

В сельской местности всегда можно было расставить ловушки на зверя, пустить собаку по следу быстроногого зайца или послать мальчика, который ловко набросит на него корзину. Крестьяне прекрасно умели расставлять сети и капканы, часто использовали деревянные ловушки. Охотой увлекались представители всех сословий. Зажиточные землевладельцы содержали большую свиту охотников из вольных людей и рабов, псарей, следопытов и сокольничих. Преследуя крупную дичь, они выпускали не только собак, но и гепардов, созывая их костяными охотничьими рожками. Жертву убивали копьями, стрелами или с помощью орлов, соколов, кречетов и сапсанов, к ногам которых привязывали колокольчики. Птицы сидели на левой руке сокольничих, на которую надевали перчатку до локтя для защиты. За зайцами часто пускали соколов, но также их преследовали и верхом. Таким же образом охотились на лис, взрослых оленей, газелей и медведей. Куропаток вспугивали собаками и убивали стрелами. Некоторых псов особенно ценили за тонкий нюх; для охоты на крупную дичь предпочитали брать крупные индийские породы. Профессиональный охотник носил короткую тунику и островерхую шапку, имел при себе лук со стрелами, кнут, топорик и сеть. К поясу он прикреплял нож. Крестьяне были экипированы хуже, но многие из них смогли достичь большого мастерства в ловле певчих птиц, на которых всегда был спрос на рынке.

От классического мира Византия унаследовала глубокое уважение к познанию и особую привязанность к культуре Древней Греции. Снова и снова Греция становилась вдохновляющим началом и оживляла воображение византийцев. В X и XI веках, а также в меньшей степени в XIII веке благодаря ей возродились древний символизм в искусстве и основные принципы аргументации в философии. Однако приблизительно с середины VII столетия уже арабские ученые и математики стимулировали работу многих выдающихся византийских ученых, врачей и изобретателей.

Несмотря на то что многое из созданного византийцами погибло в XV веке, а некоторые рукописи могут оставаться необнаруженными и до сих пор лежать в библиотеках каких-нибудь удаленных монастырей, все же семена, посеянные ими, дали значительные всходы в европейской культуре. Вероятно, самой большой услугой, оказанной Византией, было сохранение большинства произведений древнегреческой классики, которые известны нам. Если бы не византийские копии, многие из них исчезли бы безвозвратно во время уничтожения великой библиотеки в Александрии. Если бы не разрушительные набеги латинян и турок-османов, количество дошедших до нас работ, без сомнения, было бы несравнимо большим. Помимо сохранения наследия прошлого, византийцы оставили нашей цивилизации целый ряд работ, которые без преувеличения можно назвать краеугольными камнями европейской мысли. Значительная их часть — богословские труды, которые оказали огромное влияние на культуры разных славянских народов, исповедующих православие. Столь же важным является богатый источник информации, содержащейся в хрониках, хотя скорее благодаря гению Константина Багрянородного, который, возможно, был вдохновлен «Жизнью Юстиниана» Прокопия и «Жизнью Константина I» Евсевия Кесарийского, а не работами греческих и римских историков, история в конце концов превратилась в дисциплину, которая с XI века описывалась уже в литературном ключе.