Путины в Германии. Слухи и факты - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Форд cтр.№ 41

Когда дебаты близились к завершению, Сергей Зверев, заместитель главы Администрации Президента, хорошо знавший депутатов, начал рассказывать журналистам, что он уверен в том, что импичмент не пройдет. Глеб Черкасов, корреспондент «Москоу ньюс», разговаривал с помощниками депутатов, которые отказались от взяток. Ему рассказали, что в пятницу, 14 мая, лоббисты предлагали 30 000 долл. депутатам, чтобы они голосовали против импичмента, но цену пришлось поднять…

Когда слушание дела было приостановлено из— за перерыва на обед, парламентские служащие начали печатать избирательные бюллетени по каждому из пяти пунктов обвинения, и депутаты были отпущены до 15 часов. Зюганов сказал репортерам, что обвинение относительно Чечни наберет 300 голосов, необходимых для импичмента, а обвинение по поводу Беловежского соглашения может также получить необходимые две трети голосов. Однако его оптимизм был напускным по нескольким причинам. Во-первых, имелись сообщения о том, что многие депутаты не взяли свои бюллетени. В то же время депутаты и члены аппарата Думы рассказывали журналистам, что стоимость взяток постоянно возрастала. Лоббисты приходили к колеблющимся депутатам и предлагали заплатить им от 50 000 до 70 000 долл.

Коммунисты и фракция «Яблоко» приняли решение голосовать в пользу импичмента по вопросу Чечни. Партия российских регионов также склонялась к импичменту, но ее членам сказали, что они свободны голосовать по своему усмотрению. Лоббисты сосредоточили свои усилия на покупке голосов членов этой фракции. Колбакова заметила, что лидеры коммунистической партии начали устраивать встречи за закрытыми дверьми и когда они выходили оттуда, то казались мрачными и неразговорчивыми, что резко контрастировало с их прежним оптимистичным настроением. Наконец в комнату для журналистов Думы вошел Александр Кравец, идеологический секретарь партии, заняв свое место у микрофона на сцене за столом. Толпа репортеров затихла и подалась вперед, когда он заговорил. «Депутатов подкупают, — сказал он. — Начальная цена равнялась 30 000 долларов. Если депутат согласится проголосовать против всех пунктов обвинения, то получит гораздо больше».

Подсчет голосов продолжался, но после заявления Кравца все напряжение спало. Больше никто уже не ждал, что Ельцину объявят импичмент.

В 17.30 комиссия по подсчету голосов объявила, что за обвинение в отношении Чечни в пользу импичмента проголосовали 283 депутата. Это было подавляющее большинство, но не хватало еще 17 голосов для необходимых двух третей. По другим пунктам подсчет обвинений получил еще меньше голосов.

После того как были оглашены все цифры, коммунисты казались ошеломленными. Филимонову было трудно говорить. Зюганов сообщил репортерам: «Все были подкуплены». Он обещал на следующий день начать расследование.

* * *

После того, как импичмент потерпел поражение, Степашин предпринял попытку организовать прокремлевскую партию, способную потеснить процветающее движение «Отечество — вся Россия», организованное Юрием Лужковым, мэром Москвы, который поддерживал на высоком посту Примакова. 23 августа Лужков пообещал, что, если Примаков, самый популярный политический деятель страны, будет баллотироваться на пост президента, он поддержит его. По мере того как экономическое положение в России постоянно ухудшалось, рейтинг Ельцина упал до 2 %, и тем, кто был тесно связан с его режимом, стало ясно, что их положение и благосостояние находятся под угрозой.

В то же самое время расследования по делу Березовского и «Мабетекса» показали, что в случае победы на выборах оппозиции Ельцина те, кто незаконно накопили состояние в годы его правления, — и это, в сущности, была совершенно новая элита, включая членов семьи Ельцина, — рисковали потерять не только свою собственность, но и свою свободу и даже жизнь. По этой причине примыкавшие к Ельцину были полны решимости удержать его на посту или любой ценой закрепить президентское кресло за выбранным им преемником. Вначале надеялись, что Степашин одержит победу над Примаковым. Но скоро стало ясно, что он плохо подходит для этой роли. Похоже, у него не было энтузиазма нападать на Примакова и Лужкова изнутри, и было известно, что он отвергнул планы введения чрезвычайного положения и отмены президентских выборов из боязни начала гражданской войны.

Согласно статье, опубликованной 22 июля в «Московской правде» и основанной на секретных документах, один из планов, обсуждавшихся в Кремле, состоял в создании беспорядков в Москве путем организации террористических актов, похищения детей и войны между соперничающими криминальными кланами. В начале сентября в прессе появились сообщения, что Березовский, Александр Волошин (в то время глава Администрации Президента), Антон Суриков (бывший сотрудник Главного разведывательного управления — ГРУ) и Басаев встретились во Франции в июне или июле и разрабатывали план вторжения в Дагестан. 13–14 сентября газета «Московский комсомолец» напечатала фрагменты стенограммы беседы между человеком с голосом, похожим на голос Березовского, и человеком, чей голос напоминал голос Мовлади Удугова, неофициального представителя радикальной чеченской оппозиции, в которую входили Басаев и Хаттаб. Во время этой беседы ее участники, обращаясь дружески друг к другу, обсуждали передачу денег от человека, похожего на Березовского, боевикам. Павел Гусев, главный редактор «Московского комсомольца», сообщил, что, по его утверждению, сотрудник ФСБ, записавший на пленку эту беседу, позже был уничтожен «по приказу тех, чьи голоса он записал».

По-видимому, эти публикации побудили Третьякова, главного редактора самой известной газеты, принадлежавшей Березовскому, предложить какую-то версию событий, которая если и не оправдывала его шефа, то, по крайней мере, давала понять, что он был не единственным, кто участвовал в организации вторжения в Дагестан. Третьяков писал: «Совершенно очевидно, что чеченцев завлекли в Дагестан… чтобы оправдать восстановление федеральной власти в республике и начало военных действий против террористов, окопавшихся в Чечне. Ясно, что это была операция, подготовленная российскими спецслужбами… более того, она была санкционирована самыми высокопоставленными кругами.

В свете всего этого вот мое собственное личное предположение: в худшем случае Березовским воспользовались, не посвятив его в деятельность российских спецслужб, или, что наиболее вероятно, он действовал заодно с ними… Моя гипотеза гораздо более похожа на правду, чем мнение, что Березовский сам все устроил, которое предполагает его абсолютное влияние на обе воюющие стороны одновременно».

Между тем 5 августа 1999 года исламисты под предводительством двух командиров — Шамиля Басаева и Хаттаба, предположительно гражданина Саудовской Аравии, вторглись из Чечни в западный Дагестан с целью начать антироссийское восстание. 9 августа Степашин был освобожден от должности, и его место занял Владимир Путин. 22 августа боевики отошли назад в Чечню без тяжелых потерь.

Это вторжение вызвало в России и возмущение, и подозрение, что это провокация, направленная на то, чтобы подготовить народ к новой войне в Чечне. Подразделения внутренних войск, охранявшие границу, были отозваны незадолго до вторжения чеченцев, поэтому боевики под предводительством Басаева и Хаттаба беспрепятственно вошли в Дагестан. В течение двух недель, пока они вели борьбу с местной милицией, Российская армия не делала попыток атаковать их. Затем они ушли из Дагестана на 72 КамАЗах, и им никто не помешал. Александр Жилин, видный военный журналист, рассказывал, что он разговаривал с высокопоставленными офицерами Генерального штаба, Министерства обороны и Министерства внутренних дел и все согласились, что вторжение было подготовкой другой, предвыборной чеченской войны. «В этой связи, — писал он, — все мои собеседники без исключения отмечали немаловажную деталь: ФСБ и Совет Безопасности возглавлял глава правительства Владимир Путин».