По ту сторону Нила - читать онлайн книгу. Автор: Николь Фосселер cтр.№ 39

Сердце бешено колотилось в ребра, и Ада еще сильней прижалась спиной к стене возле двери. О привидениях лучше было не вспоминать. При одной мысли о них волоски на ее руках вставали дыбом. Тем не менее страха она не чувствовала. Вероятно, из-за близости Саймона. А он находился рядом, в этом ее убеждал скрип половиц с той стороны двери.

– Ада?

Так или иначе, сегодня утром она одна, без сопровождения ускользнула из комнаты для гостей, чтобы взглянуть на домик садовника вблизи, пока Грейс крепко спала на широкой кровати под балдахином.

– Ада, где ты?

Тут Ада заметила в комнате кровать, на которой лежали кипы отсыревшего постельного белья и несколько подушек, и сердце ее упало.

– Я здесь, Саймон.

Когда он вошел, ища ее глазами, она отделилась от стены и, обойдя его сзади, встала в ногах кровати. Попутно Ада скинула туфли и вытащила из волос оставшиеся шпильки. Саймон протянул руку, но Ада обошла его стороной. Встречаться с ним взглядом она тоже избегала.

Потом она прикрыла глаза и расстегнула на платье верхние пуговицы. Всего их было немного, так что одеваться и раздеваться она могла без посторонней помощи.

– Что ты де…

Вопрос будто застрял у него в горле, которое вдруг стало сухим и жестким, как наждачная бумага. Не в силах пошевелиться, Саймон смотрел, как Ада выскользнула из своего платья, оставив его лежать на полу, как один за другим расстегнула на груди крючки корсета и небрежно отбросила его в сторону; как с нее наконец упала нижняя юбка.

Саймона бросало то в дрожь, то в холод. Он судорожно сжимал пальцами пиджак, который снял, когда поднимался по лестнице.

Нет, Ада, нет… прекрати…

В одном нижнем белье она села на край кровати и, не торопясь, спустила чулки. Затем сжалась в комок, чтобы снять через голову приталенную сорочку, и поочередно приподняла бедра, стягивая длинные панталоны с оборками.

После этого, оглядев гору белья у своих ног, Ада села, слегка подавшись вперед и сдвинув колени. Густые волосы шелковыми прядями падали на ее грудь и плечи.

Ада подняла раскрасневшееся лицо и посмотрела на Саймона, склонив голову набок.

– Ну, давай же!

Ее бледная кожа казалась прозрачной, как у русалки. Во всем ее облике не чувствовалось никакой порочности. Ада была сама невинность, и все это походило на игру. И в то же время Ада предстала перед Саймоном воплощенным соблазном, женщиной в полном смысле этого слова.

Нет, Ада, нет, мы не имеем права… Пиджак выскользнул из рук, и ноги сами понесли Саймона к ней. За четыре шага до кровати он вдруг вспомнил о полковнике. Я не могу, я не должен… Уж сэр Уильям позаботится о том, чтобы Саймон Дигби-Джонс вылетел со службы и никогда больше не нашел себе места. Воображение рисовало картины одну кошмарней другой. Он видел, как отец Ады направляет на него пистолет и решетит его пулями, а затем вынимает саблю и одним ударом… О боже, Ада, я так хочу тебя…

Потом Саймон опустился перед Адой на колени и больше уже ни о чем не думал.

Осторожно, словно боясь, что она растворится в воздухе или оттолкнет его, Саймон положил руки на ее бедра и, убедившись, что ничего страшного не произошло, приложился к ним щекой. От нее исходил едва уловимый аромат, насыщенный, как запах поздних лилий. Саймон раздвинул головой ее ноги и, обхватив руками бедра, узкие и в то же время полные и округлые, принялся прокладывать себе путь к источнику запаха.

Когда Саймон прижал лицо к ее темному лобку, Ада дернулась и издала похожий на смешок звук. А Саймон продвигался все выше и выше, через плоский живот к маленьким грудям, бледные кончики которых походили на розовые бутоны.

Тем временем она запустила пальцы в его волосы и принялась ласкать ему затылок, отчего по спине у Саймона словно пробежал электрический ток. Наконец Ада стащила с него рубашку, а уже сам он, не помня когда и как, снял с себя носки и ботинки.

Оба улыбались как безумные, когда Ада, откинувшись назад, осторожно опустилась на середину кровати, а Саймон, рывком стащив с себя брюки и трусы, оказался на четвереньках сверху.

А потом была только Ада. Ее мягкая кожа и волосы, тонкие руки и нежные девичьи округлости тела, ее рот, язык – все, к чему он прикасался и что пробовал на вкус, все, чем он дышал, была Ада и только Ада. Ее пальцы, еще неопытные и в то же время уверенные, трогали, гладили и направляли его. Каждый мускул его тела был напряжен до предела, каждая жилка готова разорваться от переполнявшего его желания. Он будто ждал чего-то, но забыл чего. Вероятно, он хотел о чем-то спросить Аду, или она сама должна была ему что-то сказать. Но вдруг его терпению пришел конец, и он, как мог медленно и нежно, вошел в нее и остановился, чтобы перевести дух. А дальше ему уже ничего не оставалось, как полностью отдаться на волю той пьянящей волны, которая исходила от Ады.

Ада издала хлюпающий звук, как будто в ней что-то порвалось. Это оказалось больно, намного больней, чем она полагала, и жгло как огонь. Струя воздуха наполняла легкие рывками, как будто преодолевая что-то, а внутри полыхал пожар. А затем Аду захлестнули исходившие от Стивена ритмичные теплые волны, и боль не то чтобы прошла, но скорее забылась. Казалось, кожа Ады истончилась так, что нервы оголились и стали до болезненности чувствительными. А потом уже невозможно было понять, где кончалась Ада и начинался Саймон. Она не знала, чье подрагивание ощущает внутри себя, свое или его, чье дыхание проходит через ее тело короткими толчками, которые затем начали удлиняться, пока не вылились в долгий гортанный звук. А потом ее накрыла волна блаженства, сладкая и пряная, как мед, и проникающая во все уголки ее существа.

Крупные, тяжелые капли дождя упали на землю, оставляя на ней темные отпечатки. Воздух пах пылью и влагой с легкой серной ноткой. Наконец послышались громовые раскаты, и небо озарили вспышки молнии.

Джереми и Грейс миновали ворота, поросшую аккуратно стриженной травой дорожку между живыми изгородями и забором и заскочили в ближайший павильон. Смех щекотал Грейс, но никак не желал выходить наружу. Она вытирала с лица дождевые капли, смешанные со слезами.

В кустах граба послышались возмущенно-радостные возгласы, сменившиеся вскоре деловитым покрикиванием, скрипом и шелестом гальки под ногами. Это прислуга спешила на помощь застигнутым грозой гостям и убирала с лужаек столики и стулья.

Платье прилипло к спине, и Грейс мерзла, хотя дождь вовсе не был холодным. Она невольно сжалась, скрестив на груди руки, и Джереми накинул ей на плечи свой пиджак. Его волосы казались черными от воды, капавшей на лицо, а рубашка стала почти прозрачной. Грейс отвела взгляд и поплотней закуталась в ткань, пахнувшую Джереми и еще немного опилками и пчелиным воском.

– Спасибо, – сказала она, прежде чем они оба замолчали и стали смотреть на дождь.

Джереми взялся за лацканы своего пиджака и притянул Грейс к себе, ее лицо оказалось совсем близко, и ей теперь не оставалась ничего другого, как только смотреть ему в глаза.