Великие Моголы. Потомки Чингисхана и Тамерлана - читать онлайн книгу. Автор: Бембер Гаскойн cтр.№ 62

Одно последнее желание Аурангзеба сбылось – он умер, как всегда надеялся, в пятницу, 20 февраля 1707 года, совершив утреннюю молитву. В завещании он распорядился, чтобы четыре с половиной рупии, вырученные от продажи шапок, сшитых им самим, – занятие скромное и потому благочестивое, – были включены в число расходов на его похороны; чтобы триста пять рупий, вырученных от продажи выполненных им самим копий Корана, розданы святым людям в день его похорон и чтобы могила его была самой простой – под открытым небом и без какого-либо навеса над ней. Его похоронили в Кхулдабаде, поблизости от Даулатабада, и могила соответствует распоряжениям императора. Ее простота – после века пышных гробниц Великих Моголов – отражает, как и было задумано, различие между личностью Аурангзеба и личностями его предшественников, но эта рассчитанная видимость бедности также символизировала, но уже ненамеренно, сравнительную ценность достояния, оставленного наследникам. Аурангзеб был пуританином преувеличенных амбиций, он решил обойтись без обычных претенциозных ухищрений великих властителей. Однако, отказавшись от символа, он тем самым непредумышленно сбросил со счетов реальность.

Документально империя Моголов в год смерти Аурангзеба прошла чуть более половины своего исторического пути. В течение ста восьмидесяти одного года империей правили шесть связанных узами прямого родства (от отца трон переходил к сыну в течение шести поколений) Великих Моголов, чьи деяния выдерживают сравнение с деяниями семьи Медичи и горстки других семей в мировой истории. В оставшиеся полтора века номинального существования империи на троне побывало одиннадцать Великих Моголов. Но Аурангзеб оказался последним, кто был достоин этого гордого титула.

Пророчество Мануччи сбылось, хотя размах предсказанной резни у него несколько преувеличен. В борьбе за престол, в результате которой шестидесятичетырехлетний Шах Алам утвердился на отцовском троне под именем императора Бахадур-шаха, были убиты два сына Аурангзеба и три внука. Однако дальнейшие беспорядки и неустройства оказались более серьезными. Из восьми последовавших за Аурангзебом Великих Моголов, общий срок правления которых исчислялся пятьюдесятью двумя годами, четверо были убиты, один низложен и только трое умерли своей смертью, будучи на троне. Насилие сопровождали пьянство и беспутство, сделавшие историю семьи похожей на условную мелодраму в восточном духе.

Жестоким доказательством слабости династии послужили события 1739 года, в точности напоминавшие нашествие на землю Индии предка Великих Моголов Тимура более чем за триста лет до этого. В Персии угасающую династию Сефевидов, падение которой стало как бы зеркальным отражением того, что происходило и с династией Моголов, сменил в 1736 году Надир-шах, тюрк из Хорасана. Через два года он напал на Индию, переправившись через Инд при Аттоке 27 декабря 1738 года. 24 февраля он встретил и легко разгромил армию охваченного паникой императора Мухаммед-шаха и 20 марта вошел в Дели. В мечетях была прочитана хутба с его именем, точно так же как в свое время с именем Тимура, и точно так же в первые день или два в оккупированном городе было спокойно. Но на этот раз не было сомнений в том, что сами жители Дели спровоцировали последовавшую резню. Спор с несколькими персидскими солдатами перешел в драку, вылившуюся, в свою очередь, в восстание, во время которого было убито девятьсот персов. Но даже после этого Надир-шах запретил репрессалии до тех пор, пока сам на следующее утро не проехал по улицам с целью оценить положение. Некоторые горожане оказались настолько неразумными, что начали бросать со своих крыш камнями в Надир-шаха, а кто-то даже убил выстрелом из мушкета одного из сопровождающих повелителя офицеров. В ответ шах приказал начать избиение. Резня продолжалась весь день, и число убитых превысило тридцать тысяч человек. Вечером Великий Могол обратился к шаху с мольбой о пощаде для своего народа. Власть Надир-шаха была настолько велика, что едва он дал согласие прекратить смертельный ураган, резня немедленно кончилась.

Перс и его армия оставались в городе ровно столько времени, чтобы собрать дань. Огромные контрибуции были получены со знатных и просто богатых горожан, насилие и пытки добавлялись по мере необходимости к другим средствам воздействия, а Великий Могол вручил победителю ключи от имперской сокровищницы. Наряду с огромным количеством мелких драгоценностей Надир-шах забрал павлиний трон, который позже был разобран на части. Трон в современном Тегеране, одно из сокровищ иранской короны, часто называемое павлиньим троном, изготовлен в начале XIX века для Фатали-шаха и не имеет отношения к трону Шах Джахана. Добыча, полученная Надир-шахом от знати императора, оказалась достаточной для того, чтобы он послал из Дели на родину указ об отмене всех налогов в Персии на три года. Он также взял с собой тысячу слонов, сотню каменщиков и три сотни плотников. Параллель с Тимуром кажется почти сверхъестественной.

Трудно придумать более унизительное доказательство нового статуса империи Моголов, чем короткое и дорого обошедшееся стране нашествие Надир-шаха, однако самым значительным симптомом действительной слабости было количество небольших независимых княжеств, вновь возникших на территории империи. Даже если они присягали на верность императору, чувствовали себя эти княжества независимыми и безнаказанными. Именно изобилие подобных княжеств помогло Ост-Индской компании в процессе распространения своей власти на всей территории субконтинента.

К XVIII столетию два прежних соперника Британии в Индии, Португалия и Голландия, были в значительной степени потеснены Францией. Именно с Францией Ост-Индская компания оказалась втянутой в продолжительные военные столкновения. Форты, построенные в течение XVII века в главных сеттльментах компании, в Бомбее, Мадрасе и Калькутте, были предназначены только для защиты торговли. Но во время войны в Европе за австрийское наследство, когда возникли трения между Британией и Францией, вспыхнула в 1746 году вражда между соседними торговыми портами обеих стран на восточном побережье Индии – британским Мадрасом и французским Пондишери, в котором даже в наши дни самый обыкновенный индийский нищий может обратиться к приезжему иностранцу за милостыней, пробормотав «ancien militaire» вместо «бакшиш». [60] Местная борьба продолжалась и после того, как в 1648 году закончилась война за австрийское наследство, чаще именуемая Тридцатилетней войной, [61] и в 1761 году англичане с помощью экономической блокады подчинили Пондишери себе.

Первое настоящее военное вмешательство компании в индийскую политику произошло в тот же период. Оно было случайным, но решающим. Бенгалия, как и многие другие части империи Моголов, представляла собой независимое княжество с наследственной властью, и в 1756 году его молодой правитель-наваб [62] Сирадж-уд-дауле выступил с большой армией в поход против Калькутты. Британский гарнизон скоро был разбит, и сто сорок пять мужчин и одна женщина заперты на ночь в военной тюрьме, именуемой в просторечии «Черной дырой», в форте Уильям. Помещение имело площадь в восемнадцать квадратных футов и два маленьких окна, был июнь месяц, самый жаркий в этом жарком климате. Когда утром отворили дверь, в живых оставались только двадцать три человека, в том числе и единственная узница-женщина.