Полезное с прекрасным - читать онлайн книгу. Автор: Андреа Грилль cтр.№ 19

Темной ночью Финценс идет вдоль решетки, из-за которой на него в упор смотрит эму.

— Так что, я могу на тебя положиться? — таинственным шепотом вопрошает Финценс и удивляется: разговариваю с птицей? Кажется, эму отвечает кивком. Нет, он не кивает, — думает Финценс, — это рефлекс, нервный тик у птицы. «Кормить запрещается, эму», — тихо говорит Финценс и протягивает ему кусочек персика, который достает из пакета. Финценс хорошо подготовился к ночному посещению зоопарка.

Он бесшумно шагает по темным дорожкам, стараясь держаться в тени, избегая света прожекторов. Порой доносятся звуки: кто-то шуршит, хрюкает, скребется, пыхтит… Финценс слышит стук своего сердца, громкий, и дыхание, шумное. А ведь всегда считал самого себя воплощением тишины. Хоть бы все прошло гладко. Фиат уверил его, что никаких сложностей с мусангом не будет, и показал фотографию в своем мобильнике: «Так выглядит жертва предстоящего похищения. Зверек любит людей».

В зоопарке Финценс впервые в жизни. Расположение загонов и вольеров ему известно лишь по рисункам, которые набросал Фиат, да еще по маленькой карте-схеме для посетителей. Финценс думает: жаль, что раньше не ходил в зоопарк. То и дело он вздрагивает — от какого-нибудь звука или мерцания, шарахается при виде вдруг вынырнувшей из мрака скалы, торчащей посреди зеленовато-черного, слабо поблескивающего бассейна. На табличке написано «Белые медведи», в полумраке трудно разобрать буквы, низкий заборчик ограждает газон, чтобы не затоптали посетители, за заборчиком — бассейн. Белые медведи вымрут первыми, если растают полярные льды, — думает Финценс. А они растают. Надо бы уже сейчас эвакуировать медведей, предоставить им ледяные поля в гигантских, простирающихся на целые географические регионы холодильных камерах.

Пробираясь в потемках по дорожкам зоопарка, Финценс впадает в странное настроение. Мы способны на какие-то поступки лишь ради самих себя, думает он. Все прочее — декорации. Проблема белых медведей — то, что они охотятся на тюленей, им нужен тюлений жир, чтобы зимой, во время спячки, не умереть от голода. Если тюлени сгинут, когда исчезнут льды, дело спасения белых медведей примет драматический характер. А почему бы не разрешить им охотиться на людей? — размышляет Финценс. Осторожно, не задевая ни единого листочка, он переходит от одного пятна густой тени к другому. — Если тюлени вымрут, медведи начнут охотиться на людей, совершая набеги с глетчеров. Но ведь и глетчеры растают. А люди такие тощие, — даже самые жирные из них для белых медведей все же недостаточно калорийная пища, — выходит, не перезимовать медведям… Придется им отучиться от зимней спячки, чтобы не упустить единственный реальный шанс на выживание. Кошмарные картины медвежьего будущего предстают мысленному взору Финценса…

На руках у него перчатки, в каких работают хирурги и, кажется, мясники, с собой — дорожная сумка, предварительно сбрызнутая внутри настойкой валерьяны, кошки ее любят. Виверры, как и домашние кошки, дуреют от валерьянки. Расположение павильонов и вольеров точно соответствует описаниям Фиата. Панель, на которой Финценс должен набрать код, чтоб отключить сигнализацию, слева от стеклянной двери. 1472. Еще один код набрать — 321, и дверь медленно открывается. Финценс сверяется с бумажкой, на которой записана третья комбинация цифр: 437. Это номер животного, за которым он пришел, номер указан и на дверце вольера, открывая ее, Финценс видит в стекле свое отражение. Лицо вдруг кажется ему необычно пухлым. Из-за света? Или это старость? Вглядевшись в свое отражение, он приходит к выводу, что лицо у него старое. Старее, чем обычно. Старое и усталое.

«Помни о видеокамере, — наставлял его Фиат. — Увидишь ее сразу, как войдешь, она ориентирована на дерево, по которому лазают, и на выход из домика. Ночью кошек запирают в домике, а камера установлена неподвижно и снимает только часть вольера, — значит, дождись, когда зверек зайдет в угол, недоступный видеонаблюдению. Или подмани его к себе».

Зверек лежит на земле, сна у него ни в одном глазу, и бьет хвостом туда-сюда. Для храбрости Финценс издает урчание. И тут же, струхнув, рукой зажимает себе рот. Ох, каким громким оказалось урчанье в этой тишине. А вдруг камера и звук записывает? Он осторожно приоткрывает дверь. Медленно, с опаской, словно при каждом шаге рискует что-нибудь раздавить, он вступает во владения пятнистых мусангов и опускается на колени, а рядом с собой ставит сумку, раскрыв пошире, чтобы была наготове. Достает и открывает коробочку с кормом. Финценсу ударяет в нос крепкий запах — смесь валерьянки и рыбы. Финценс помахивает кусочком рыбного филе, сдобренного валерьянкой, показывает мусангу лакомство. Зверек насторожился, сел на задние лапки, кажется, хочет прыгнуть, подобрался весь. Но не прыгает. Кис-кис-кис, иди сюда, я тебя не обижу. Финценс не без труда заставляет себя молчать. Он уже успокоился, руки не дрожат, сердце бьется ровно.

Зверек подходит ближе. Человек ставит пластмассовую коробочку с едой в сумку и, затаив дыхание, ждет. Зверек начинает обнюхивать рыбу, и тут человек бросается, хватает его… Застегивает молнию. Из сумки доносится злобное шипение.

* * *

Тише, тише! Нельзя спешить, нельзя идти слишком быстро. Как бы не упустить чего-нибудь. Снова включаем сигнализацию. Коды, комбинации цифр. Все пусть будет таким, как до его прихода. Перчатки пока не снимать. Медленно ретироваться по дорожке, где эму.

На широкой улице за воротами зоопарка сразу попадаешь в другой мир: другие звуки, другие запахи. Там совершенно другое ощущение. Ощущение пустоты. И нет такси, в котором должен его ждать Фиат.

А не пора ли предоставить слово мусангу? Может быть, стоило бы послушать, как эта ситуация видится ему? Что он чувствует, сидя в душной и тесной тряпичной сумке? Впрочем, паникой охвачен не только зверек в сумке, но и тот, кто сумку несет. Уже пятнадцать минут Финценс ходит взад-вперед по улице, прислушивается к беспокойной возне пленника, к странным звукам, которые тот издает. Он беспокоится, как бы зверек не задохнулся, если еще долго просидит в сумке, и в то же время боится, как бы не раскрылась молния и не удрала добыча.

Да где же Фиат? Уж не вздумал ли надуть его, как в тот раз, когда утащил банковскую карточку и профукал в казино все деньги? Или попал в какую-нибудь передрягу?

Четыре часа утра, в это время суток все живые существа слабы и беспомощны, в это время совершаются нападения и защита бессильна. Маленький представитель южноиндийской фауны копошится в тряпичной сумке, оттягивающей руку Финценса, а сообщник заставляет себя ждать, и где? — на месте преступления! Никого. Тишина. Ни такси, никаких машин не видать, сколько ни смотри. Фиат… А кто он вообще такой? Финценс его почти не знает. Полгода прожили в одной квартире — это же ерунда. Люди, бывает, полжизни живут вместе, а друг друга так и не знают.

Наконец-то! Такси, подъехав, останавливается прямо перед Финценсем. Фиат, обняв за плечи, усаживает Финценса на заднее сиденье и с театральным вздохом опускается рядом.

— Ф-фу, дело сделано. Он наш, — Фиат улыбается шоферу. Финценс сверлит приятеля взглядом: неужели он..?