Крах 1941 - репрессии не при чем! "Обезглавил" ли Сталин Красную Армию? - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Смирнов cтр.№ 60

Высший и старший комсостав РККА, дравшийся на Халхин-Голе, продемонстрировал также лишь формально-механическое усвоение идеи решительности и активности действий. Конечно, разгромить противника можно, только действуя наступательно. Однако вплоть до августа стремление советского командования наступать, его решительность были, как правило, бездумными. Они постоянно оборачивались наступлением ради наступления, активностью ради активности, когда (как 29 мая) части бросались в наступление не собранными в ударный кулак, а разрозненно, поодиночке, когда (как 9 июля) наступление начинали без учета состояния и возможностей войск, когда 24 июня командир 149-го стрелкового полка 36-й стрелковой дивизии майор И.М. Ремизов без тактической необходимости атаковал японский лагерь под Депден-Сумэ и, не добившись успеха, без всякой пользы загубил до трети участвовавшего в атаке батальона, 4 бронеавтомобиля, танк и грузовик…4 «Я понимаю ваше желание вырвать инициативу у противника, – телеграфировал 12 июля 1939 г. Г.К. Жукову К.Е. Ворошилов, – но одним стремлением «перейти в атаку и уничтожить противника», как об этом часто пишете, дело не решается. […]. Мы несем огромные потери в людях и матчасти не столько от превосходства сил противника и его «доблестей», сколько оттого, что вы, командиры и комиссары, полагаете достаточным только желание и порыв, чтобы противник был разбит»5.

Воспоминания бывшего штабиста фронтовой группы В.А. Новобранца, участвовавшего вскоре после окончания халхин-гольских боев в написании аналитического труда о них, указывают и на общую дефективность оперативно-тактического мышления командования 57-го корпуса/1-й армейской группы, а именно на забвение им принципа концентрации сил на направлении главного удара. Даже в ходе августовской операции, писал Новобранец, «наступали мы многочисленными отрядами, распыляли силы и средства, били врага «растопыренными пальцами»6.

В звене же командиров подразделений на Халхин-Голе процветала несовместимая с «войной моторов» безынициативность. Не зря же генерал-полковник Г.М. Штерн заявил в декабре 1940 г., что «вопрос о самостоятельности и инициативе нашего командира» получил «особенно большое значение» после боев в Финляндии и на Халхин-Голе. Больше того, в доказательство своих слов Штерн (воевавший и в Монголии и в Финляндии) сослался именно на халхин-гольские бои, показавшие, что «наши люди очень любят действовать компактно. Товарищ Жуков, наверное, помнит, как ему приходилось не раз доказывать, что фронт недостаточно занят»7. Иными словами, не привыкшие принимать самостоятельные решения, проявлять инициативу, командиры боялись действовать в отрыве от соседних подразделений и стремились не терять с ними локтевой связи – так, что части, развернутые вначале на широком фронте, постепенно «съеживались» и образовывали компактные группировки, контролирующие лишь отдельные участки фронта…

Данных о степени овладения «предрепрессионным» высшим комсоставом РККА «маневренным» мышлением, умением брать противника во фланг и тыл в обнаруженных нами источниках нашлось крайне мало. Нельзя, однако, не вспомнить, что в марте 1935-го «значительная еще склонность командиров и штабов к фронтальному маневру и недостаточная оригинальность и смелость в тактическом маневре» обнаружилась даже при проверке на односторонней военной игре командиров и штабов шести соединений БВО – округа, где, по уже цитировавшемуся нами утверждению К.Е. Ворошилова, служили «наиболее квалифицированные, более подготовленные» командиры РККА. При этом одним из двух командиров дивизий, которые, по оценке руководившего игрой начальника 2-го отдела Штаба РККА А.И. Седякина, «не использовали обстановку для маневра во фланг противника» и «приводили войска к лобовому удару», был… командир 4-й кавалерийской дивизии Г.К. Жуков (додумавшийся даже до того, чтобы бросить в лобовую атаку на танковые части… сабельные эскадроны!). А вторым – Г.С. Иссерсон – не только командир «ударной» 4-й стрелковой Краснознаменной дивизии имени Германского пролетариата, но и видный военный писатель, чей труд о Восточно-Прусской операции 1914 г. являл собой одну большую иллюстрацию тезиса о выгоде «маневренного мышления» и фланговых ударов!8 Если мы вспомним также, что командиром 16-й механизированной бригады БВО, который еще и 3 октября 1936 г., на больших тактических учениях под Полоцком долго не решался на обходной маневр, был… известный теоретик боевого применения танковых (т. е. подвижных!) войск полковник С.Н. Амосов, то должны будем заключить, что стремление добиваться успеха не фронтальными, а фланговыми ударами в среде высшего комсостава «предрепрессионной» РККА прививалось крайне трудно и медленно. И что, следовательно, халхин-гольские лобовые удары с большой степенью вероятности могли бы иметь место и в том случае, если бы этот конфликт произошел до начала массовых репрессий…

Формально-механическое усвоение принципа активности действий, бездумная решительность у высшего и старшего комсостава также встречались и до чистки РККА. Так, в ОКДВА в 1935-м командиры дивизий и бригад – в точности, как командование 57-го корпуса при подготовке наступления 9 июля 1939 г.! – зачастую не желали учитывать, что для исполнения их дерзких замыслов у подчиненных им войск не хватит ни сил, ни времени. А командиры частей – в точности, как комполка-149 под Депден-Сумэ 24 июня 1939 г.! – нередко пытались бросать свои войска вперед в совершенно не благоприятствующей этому обстановке. Согласно директивному письму К.Е. Ворошилова от 28 декабря 1935 г., «правильный учет» при подготовке операции «местности и действий противника» отсутствовал тогда в целом «ряде округов»…9 В таком передовом округе, как КВО, отсутствие у высшего комсостава «достаточного умения» учитывать при разработке плана операции наличие времени, сил и средств, даже согласно безбожно приукрашивавшему положение дел докладу КВО об итогах боевой подготовки в 1935/36 учебном году (от 4 октября 1936 г.; в дальнейшем подобные документы будут именоваться годовыми отчетами), встречалось и в 36-м10 (особенности источника позволяют предположить, что в действительности это были не отдельные случаи, а общее явление…).

В том же «предрепрессионном» 36-м обычным явлением в РККА был и такой проявившийся на Халхин-Голе признак общей дефективности оперативно-тактического мышления высшего комсостава, как забвение принципа концентрации усилий. Принимая решение на операцию, констатировалось в директиве наркома обороны № 22500сс от 10 ноября 1936 г. «Об итогах оперативной подготовки за 1936 год и о задачах на 1937 год», высшие командиры забывают о необходимости концентрировать силы на направлении главного удара, «имеется стремление быть везде «сильным»…11

Ну, а безынициативность командиров подразделений не только тоже имела место и в «предрепрессионной» РККА, но и была, можно сказать, ее «визитной карточкой»! Напомним, что и в 35-м «все заключения» знакомившихся с Красной Армией японских офицеров были «проникнуты» «характерными указаниями» на «отсутствие» у советских командиров «самодеятельности, смелости и решимости», на «неспособность своевременно принять решение при быстрой перемене обстановки», на то, что у советских командиров вообще «недостаточно развита способность принимать решение [т. е. проявлять инициативу. – А.С.]»12. Напомним и оценку, данную 9 декабря 1935 г. на Военном совете при наркоме обороны (далее – Военный совет) заместителем наркома обороны Маршалом Советского Союза М.Н. Тухачевским: «[…] Если спуститься, войти в боевой порядок батальона, роты, взвода и посмотреть, как командиры принимают решения, то, к сожалению, этой инициативности, самостоятельности, вклинивания во фланг и тыл противнику до сих пор у нас нет в той мере, как это нужно. […] Отрывов просто боятся [в точности, как на Халхин-Голе! – А.С.]»13. Так было тогда и в Забайкальской группе ОКДВА (с 17 мая 1935 г. – Забайкальский военный округ, ЗабВО), чьи 36-я и 57-я стрелковые дивизии дрались потом на Халхин-Голе. Весенние учения, признал 10 декабря 1935 г. на Военном совете командарм Особой Дальневосточной Маршал Советского Союза В.К. Блюхер, показали, что нет «нужной инициативности, быстроты действия со стороны командиров батальонов, командиров рот и командиров взводов»…14