«Ведьмин котел» на Восточном фронте. Решающие сражения Второй мировой войны. 1941-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Вольф Аакен cтр.№ 13

Советские потери были небывало высоки. И все равно все новые и новые силы шли против немецких солдат. Самым неприятным для немецкого уха словом был советский боевой крик «Ура!».

Невзирая ни на что, Еременко пытался вернуть ведущие через Днепр железнодорожные мосты. При огромнейших человеческих потерях ему все-таки удалось вновь взять под свой контроль смоленскую товарную станцию. Однако 2-я рота 29-го батальона стрелков-мотоциклистов под командованием лейтенанта Хенца продолжала удерживать железнодорожные мосты.

Однако Еременко все же достиг своей цели. У всех немецких военных формирований на территории Смоленска наблюдался недостаток боеприпасов. Да и немецкие потери были высоки. Одна 10-я немецкая танковая дивизия потеряла треть своих танков. Под действием непрекращающихся тяжелейших боев сила немецких дивизий постепенно ослабевала. Принимая во внимание этот факт, была выпущена директива ОКВ № 34 от 30 июля 1941 года, в которой говорилось: «Группа армий „Центр“ переходит к обороне, используя наиболее удобные для этого участки местности. В интересах проведения последующих наступательных операций против 21-й советской армии следует занять выгодные исходные позиции, для чего можно осуществить наступательные действия с ограниченными целями».

В тот же самый день в район Ельни Еременко трижды за двенадцать часов приказывал своим формированиям атаковать танковые соединения Гудериана! Он приносил в жертву все технические и человеческие силы, которые ему присылали из Москвы. Только когда десять советских дивизий понесли огромнейшие потери, он признал свое поражение. Об этом он написал в своих мемуарах: «В результате принятых мер выход из окружения прошел организованно… Отход и переправа через Днепр начались в ночь на 4 августа».

Смоленск был полностью в немецких руках. Журналист Микеларена, берлинский корреспондент выходящей в Мадриде монархической газеты АВС, описал увиденное во время своего визита в захваченный Смоленск:

«От Смоленска почти ничего не осталось после первой немецкой бомбежки, после большого пожара, который устроили русские при отступлении, после трехдневного артиллерийского обстрела.

После всего этого от города остался разве что скелет. Повсюду видны только груды развалин. И лес из кирпичных дымовых труб, прежде венчавших крыши деревянных домов, а теперь возвышавшихся над домами, построенными из воздуха. Уцелела гостиница „Смоленск“, городской банк и превращенный в музей кафедральный собор. Изначально в городе насчитывалось более 160 000 жителей. Осталось не более 20 000…»

7 августа 1941 года в берлинской газете Der Angriff появилась следующая заметка:

«На центральном участке Восточного фронта группа армий генерал-фельдмаршала фон Бока победой завершила большое сражение за Смоленск. Время, место и тяжесть этой битвы на уничтожение против большевистских вооруженных сил наложили на нее неповторимый, исторический отпечаток. В почти четырехнедельной борьбе армии генерал-фельдмаршала фон Клюге, генерал-полковника Штрауса и генерал-полковника барона фон Вейхса, так же как и танковые группы генерал-полковника Гудериана и генерал-полковника Гота, нанесли противнику неслыханные потери. В наши руки попало около 310 000 пленных, 3205 единиц бронетехники, 3120 орудий. Огромное количество других военных материальных средств было захвачено или уничтожено.

Воздушный флот генерал-фельдмаршала Кессельринга внес весомый вклад в эту блестящую победу. Советские военно-воздушные силы потеряли 1098 самолетов».

Немецкая общественность отнеслась к падению Смоленска как к великой победе. Правительство рейха и ОКВ назвало это сражение решающим.

После войны некоторые публицисты представляли падение Смоленска как успех русских. Они аргументировали эту точку зрения тем, что Еременко удалось сломить наступательный подъем немцев, заставить немецкий вермахт, после двухлетнего победоносного блицкрига, впервые перейти к обороне.

Как тезис о немецкой победе под Смоленском, так и антитезис об успехе Еременко в Смоленске, оба представляются ложными.

При Смоленске ни немцы, ни русские не достигли решающего результата. Речь идет лишь о пробе сил, которую выдержали обе стороны. Немцы – им, безусловно, это удалось – ценой огромных лишений открыли для себя дорогу к Москве. А русские – нельзя отрицать, что это им тоже удалось, – так долго задерживали немцев, заставляя их идти на неслыханные жертвы, что к Москве успело подойти подкрепление и были построены пояса обороны.

Битва за Смоленск стала для Советского Союза первым раундом в сражении за свое существование. Она завершилась вничью. Решение было отсрочено.

Сталин и советская Ставка активно готовились к битве за Москву. Еременко соорудил в районе Брянска новые оборонительные линии.

После падения Смоленска генерал-полковник Гудериан устремился к Москве. Он хотел во что бы то ни стало добиться победы.

Но дорога на Москву оказалась блокированной с двух сторон.

Тогда еще никто не знал, когда и где на Востоке произойдет решающая битва.

Немного оперативного командования доступно каждому.

Адольф Гитлер

Было раннее утро 26 июня 1941 года – стрелки часов еще не достигли четырех часов. Унтер-офицер Герхард Рёбер закурил сигарету. Он глубоко затянулся и откинулся на спинку стула – мышцы спины нестерпимо ныли. Он устал, хотелось лечь. Уголки его рта слегка подергивались. Он ощущал нервозность, хотя ничего особенного не происходило. Но все же он продолжал прислушиваться.

Слушать – было военным долгом унтер-офицера Герхарда Рёбера. Он входил в особое подразделение немецкого вермахта, которое осуществляло контроль за радиопередачами. Сменами, длившимися восемь часов, он вместе с шестью своими товарищами сидел перед радиоприемником и внимательно слушал эфир.

В первые дни русской кампании подразделение располагалось в маленьком восточнопрусском городке Кранц на северном замландском побережье. Ветер мягко шевелил густые кроны деревьев на Куршской косе, а волны лениво набегали на песчаный берег. Питание было хорошим, и служба вполне приятной. Но, несмотря на это, постоянное однообразие действовало на нервы.

Как этой ночью.

Рёбер снова затянулся. Сигарета не доставила обычного удовольствия. Он взглянул на часы. Было 3:55. Через несколько секунд он вздрогнул.

В наушниках раздался треск. Рёбер осторожно повернул ручку настройки. Слышимость стала лучше. Теперь можно было разобрать отчетливый звук – ясный и ритмичный. Рука Рёбера привычно нашарила карандаш, чтобы сделать запись в журнале.

Его товарищи, сидевшие у других приемников, тоже уловили незнакомую станцию. Они внимательно прислушались и тоже внесли соответствующие записи.

Затем звуки стихли. В эфире снова воцарилась тишина. Рёбер и его товарищи сравнили свои записи. Все отметили одно и то же. Речь шла о шифрованном радиосигнале, состоявшем из пяти символов.

Унтер-офицер Рёбер внес в журнал время начала, частоту, степень четкости и кодированный текст и отнес его в комнату дежурного офицера. Тогда еще никто не подозревал, что речь идет о шпионской радиопередаче, содержавшей важнейшую информацию о планах немецкого вермахта. В том числе о наступлении немецких танковых формирований на Москву.